Илья Варшавский - Лавка сновидений (повести и рассказы)

Нарисованная моим воображением яркая картина сразу поблекла.

Моряки — плохие рассказчики, и если вам придется услышать от кого-нибудь истории о штормах, льдах, выжимающих судно и кладущих его на борт, или пожарах в океане, будьте уверены, что бард, повествующий об этом с таким искусством, при сем не присутствовал. В море все бывает, но моряки не любят рассказывать о таких вещах.

Навсегда ушел в прошлое бичкомер — нигде не плавающий моряк, живущий подаяниями, перепадающими ему на судах, и начиненный всевозможными историями. Нынче бичей на флоте не жалуют. Но я помню время, когда в южных портах можно было наблюдать такую картину.

У стоящего под погрузкой парохода вырастает тощая фигура с персональной лопатой в руках. Некоторое время фигура, опершись на лопату, критически взирает на пароход, мысленно оценивая все статьи лошади, на которую она делает последнюю ставку. Потом, сунув лопату под мышку, она приставляет ладони рупором ко рту и кричит:

— На шипе! Я уже хочу видеть вашего кепа.

После появления на палубе капитана происходит следующий диалог:

— Кеп, тебе нужен тррропический кочегаррр?

— Какой ты, к черту, кочегар? Одни кости!

— А кожу ты не считаешь?

— Иди продай свою кожу на барабан.

— Ну хорошо, что ты меня не взял. Я бы тебе наработал!

С какими только типами тогда не приходилось встречаться на море. Однажды я должен был принять дела у механика небольшого теплохода. Встретил он меня с распростертыми объятиями.

— Пойдем, родной, ко мне в каюту, — сказал он ласково. — Там у меня есть пара капель нектара, и нам никто не помешает подписать приемо-сдаточный акт.

Я робко заметил, что перед подписанием акта хотел бы посмотреть машину.

— Посмотреть машину? — удивился этот видавший виды укротитель механизмов. — А зачем ее смотреть? Она ведь железная.

Когда же ему стало ясно, что речь идет не только о наружном осмотре железной машины, а даже о ревизии чугунных поршней, его лицо выразило отвращение.

— Моторист! — закричал он вниз. — Покажи этому дикарю поршни, он их никогда не видел!

К сожалению, акта я не подписал. Поршни оказались в таком состоянии, что всякая попытка пуска двигателя могла расцениваться как внесение горящего факела в бочку с порохом. Таких поршней я действительно до этого не видел.

Нужно учитывать, что я тогда был еще очень молод.

Извините, я невольно немного отвлекся. Если память мне не изменяет, мы говорили о том, что на корабле присутствует штатная команда, в руки которой его передадут после подписания приемного акта. Они вежливы и немногословны, но их блокноты когда-нибудь доведут ответственного сдатчика корабля до инфаркта. Они предъявят свои замечания в конце испытаний. Ответственный сдатчик будет вертеться, как уж, но бульдожья хватка молодых людей в беретах заставит его выполнить все работы до единой. Он и сам знает, что все это нужно сделать, и мечтает только о разрешении устранить все недоделки после подписания акта. Как-никак, а ведь он отвечает за план. Скажу по секрету, что иногда ему идут навстречу.

Наконец все приготовления к отходу закончены. Два замызганных буксира, плюясь клубами черного дыма, выводят белоснежного красавца из заводского ковша на встречу с первой волной.

И вот вы снова на палубе корабля, устремляющегося в неведомые дали.

Нежное дыхание моря играет остатками волос на вашем темени. Море шепчет вам на ухо, что сорок лет назад, когда вы познакомились, у вас была чудесная, густая шевелюра. Что ж, ничего не поделаешь! Время берет свое. Сорок лет назад вам море казалось другим. Таинственным и более заманчивым. Теперь вы лучше знаете друг друга. Между вами легли долгие годы измены, которую можно простить, но нельзя забыть. И все же вы с наслаждением вдыхаете пьянящие запахи смолы, насыщенного озоном ветра и еще чего-то неуловимого, что свойственно только судам, отправляющимся в первый рейс. Скорее всего, это легкий запах спиртного, витающий над кораблем с момента, когда перед спуском на воду об его форштевень была разбита традиционная бутылка шампанского.

Сейчас дух, выпущенный из бутылки, чтобы оберегать своего крестника, снова надежно заперт в трех канистрах, хранящихся в каюте ответственного сдатчика корабля. Назначение спирта, щедро отпускаемого ответственному сдатчику, окончательно не выяснено, хотя на этот счет делается много предположений.

Ответственный сдатчик — главная фигура на корабле, и его обязанности весьма разнообразны. Что же касается всяких разговоров о назначении спирта, то мало ли что люди говорят из зависти.

Пока штурманы возятся с устранением девиации компасов, а кок тщетно пытается разжечь камбуз, в каюте капитана созывается первое заседание приемной комиссии.

Непременные члены комиссии — представитель Комнаба и инспектор Морского Регистра. Это, так сказать, рабочий аппарат комиссии. Правда, у них есть тоже свой рабочий аппарат — ОТК судостроительного завода. Рабочим аппаратом ОТК служит сдаточная команда. У сдаточной команды есть представители контрагентов, вроде вас, которые, если разобраться, тоже могут считаться рабочим аппаратом. Все же Комнаб и Регистр — это самый главный рабочий аппарат.

Когда-то в Англии существовал излюбленный моряками парусного флота кабачок Ллойда. Хозяин кабачка, бывший моряк, живо интересовался всеми делами на море и мог дать в любой момент справку относительно целесообразности отправки грузов на том или ином корабле. Нередко он выступал поручителем за сохранность грузов. Сейчас фирма Ллойда — самое крупное морское страховое агентство в мире. За границей судно, не имеющее класса Ллойда, не может рассчитывать на получение выгодного фрахта. Лет тридцать назад и на наших судостроительных заводах можно было видеть красномордых англичан — сервейеров Ллойда, осуществлявших наблюдение за постройкой наших судов.

Между тем наш флот рос, и государству не было смысла тратить значительные суммы в золоте на страховку у Ллойда, так как ответственность за сохранность грузов оно могло взять на себя. Для наблюдения за постройкой судов, их классификации и обеспечения безопасности плавания был создан Морской Регистр.

Некоторое время Регистр и Ллойд действовали на наших заводах параллельно. Часто можно было видеть, что если грузовая марка Ллойда на борту судна разрешает максимальную осадку 20 футов, то скромно расположенная ниже марка Регистра допускает только 18. Избавленный от необходимости нести страховые обязательства, Регистр был склонен все же к некоторой перестраховке. Потом Регистр окреп, и англичан вежливо проводили домой.

Сейчас Регистр — это мощная организация, насчитывающая сотни квалифицированных инспекторов. Однако кому-то этого показалось мало. Министерство Морского флота организовало Комитет наблюдения за постройкой судов — Комнаб. С тех пор представители Комнаба и Регистра на заводах представляют собой нечто вроде двойной звезды, вращающейся вокруг оси, проходящей через общий центр тяжести системы. Эта ось называется перечнем обязательных приемок. Никому не известно, что должен принимать Комнаб, а что Регистр, и почему. Только в отношении приемки от ОТК заводов воздухохранителей и сосудов, работающих под давлением, Регистр не уступает никому своего права контроля, за исключением тех случаев, когда он передоверяет эту работу Котлонадзору, которому в этом деле, как говорится, и карты в руки. Котлонадзор не может справиться со всем, что ему положено делать, и охотно выдает доверенности на проведение испытаний ОТК заводов. В общем, получается вроде замкнутого круга.