Татьяна Устименко - Эра зла

Лагаскур захрипел, кровь хлынула у него изо рта, и он замертво, будто подкошенный, рухнул на землю, ибо выпущенная Конрадом пуля попала ему прямо в сердце. Вервольф довольно усмехнулся и чуть не поплатился жизнью за свой триумф: совсем близко громыхнули выстрелы, взрыхлившие снег у него под ногами. Фон Майер чертыхнулся и поспешно отпрыгнул назад, укрывшись за сложенными возле вертолета ящиками. Из-за угла палаццо во двор, растянувшись цепочкой, вбегало несколько охранников, открывших по нему шквальный огонь. Конрад поискал глазами отца Григория и выругался повторно, обнаружив того чуть в стороне, возле дальней стены здания. К бесконечному потрясению оборотня, вышеупомянутая стена вдруг разверзлась, и из нее рыбкой вылетела стройная мужская фигура, лицом вниз проехавшая по свежевыпавшему снежку. Но, к невольному восторгу вервольфа, сюрпризы сегодняшнего, весьма богатого на события дня отнюдь не закончились на оном впечатляющем явлении, ибо на спине неудачливого летуна оборотень увидел самые настоящие крылья — мощные, отливающие аномальным стальным блеском.

— Ни фига себе торжественный выход на сцену, только звуков фанфар не хватает! — потрясенным шепотом произнес вервольф, не веря собственным глазам, ведь вместо перьев крылья ангела покрывали острые стальные лезвия. — Боевой ангел, не больше и не меньше, чтоб мне треснуть. И где — на дворе у стригоев!.. Да какого демона тут происходит?

Ангел плюхнулся точно под ноги весело ржущего отца Григория, вскинул на того глаза и дико заорал, размахивая своими оперенными кинжалами крыльями и силясь взлететь над землей…

— Анафема, тьфу, ангел! — экзальтированно возопил совершенно обалдевший иерей, в свою очередь с размаху валясь на колени и скованно крестясь. — Распахнулись врата царства Божьего, выпустив из рая своих небесных воинов… — напевным речитативом выкрикнул он, протягивая руку к крылатому пришельцу. Но вместо того чтобы ответить на дружественный жест отца Григория, ангел вдруг резво пополз прочь, волоча за собой тяжелые крылья и трусливо оглядываясь через плечо.

— Черт, — сбивчиво лепетал божий защитник, — да это же самый настоящий черт! Чур меня, чур!

Отец Григорий только недоуменно бекнул и тяжело осел на свою упитанную пятую точку, предобморочно держась за грудь растопыренной, мелко дрожащей ладонью…

…Нат растерянно поднял взгляд, на секунду поперхнулся паническим криком, а затем заблажил пуще прежнего. Выбираясь из стригойской темницы, он ожидал встретить кого угодно и не боялся практически ничего, но увидеть подобное!.. Нет, увольте, на такие ужасы он уж точно не подписывался, ибо над ним, издевательски расставив прикрытые непонятным одеянием ноги, стоял пожилой грузный черт и вдобавок заливался жизнерадостным утробным хохотом. Черт! Нет, Нату точно не померещилось, это и правда был черт: смешной и страшный в нелепой зеленой бархатной бабьей юбке, выглядывающей из-под замурзанной телогрейки, с нечесаной рыжей бородой, красномордый, пучеглазый, злорадно-веселый и рогатый.

— Анафема, тьфу, ангел! — экзальтированно возопил черт, падая на колени и гротескно крестясь. — Распахнулись врата царства Божьего, выпустив из рая своих небесных воинов, — напевным речитативом выкрикнул он, алчно протягивая руку по направлению к Нату и, похоже, намереваясь утащить того прямиком в ад.

— Черт, — сбивчиво лепетал ангел, резво отползая прочь, — да это же самый настоящий черт! Чур меня, чур!

— Да какой же я тебе черт, чадо? — обиженно огрызнулся красномордый, шлепаясь на ягодицы, подхватывая пригоршню снега и обтирая свое разгоряченное лицо. Талая влага смочила его густые волосы, прижимая их к черепу, и Нату сразу же стало понятно: никакой это вовсе не черт, а просто пожилой священник, к тому же еще и православный. А если уж разбираться во всем досконально, то следует упомянуть, что дети Люцифера не осеняют себя знаком крестного знамения, да и распятие на груди уж точно не носят.

— Простите меня, отче, — вежливо извинился Натаниэль, поднимаясь с земли и помогая встать толстому священнику, — ошибочка вышла, обознался я с перепугу…

— С кем не бывает! — язвительно хмыкнул незаметно подошедший к ним Конрад, хватая обоих за рукава и утягивая обратно в снег. — Лежите и не дрыгайтесь, дураки, а то здесь постреливают.

— Я заметил! — недружелюбно отозвался ангел, одаривая вервольфа хмурым взглядом. Фон Майер на мгновение встретился с его глазами — холодными, голубыми, отмечая их безжалостное выражение. Так смотрят на бесполезную, никчемную муху, но отнюдь не на человека.

— На тебе нет благословения Господа! — категорично заявил ангел, весьма восприимчивый к исходящей от оборотня энергетической ауре. — Ты нечист!

— Да, помыться мне не помешает, — небрежно отозвался Конрад, демонстративно почесываясь. А затем он приподнялся на локтях и осторожно выглянул из-за ящиков, периферийным зрением тестируя состояние наружного пространства. Возле его виска немедленно свистнула пуля, заставив оборотня шустро убраться за свое импровизированное укрытие. Окружившие площадку стригои залегли по ее периметру, перекрывая все пути к отступлению.

«Вот теперь нам с отцом Григорием уж точно не удастся покинуть палаццо как-то иначе, кроме как по воздуху», — с оттенком обреченности понял Конрад. И хотя он планировал именно такой способ отступления, это открытие его совсем не обрадовало, ибо посадка в вертолет под свинцовым градом обещала стать далеко не самым приятным развлечением.

— Ты оборотень, ты должен умереть! — возвышенно прогудел упрямый ангел, словно вынося смертный приговор. Кажется, появление оборотня временно отвлекло крылатого от мыслей о стригоях, напомнив божьему воину о его первейшем долге — уничтожать любую встречную нечисть. А особенно ту, которая находится в пределах досягаемости. — И потому, согласно воле Отца моего Иисуса Христа, я приговариваю тебя к казни, темная тварь! — Не обращая внимания на грозящую ему опасность, ангел поднялся во весь рост, а его крылья торжественно распахнулись и…

Увлеченный оной патетической сценой, иерей Агеев напрочь позабыл о приблизившихся к ним стригоях, с любопытством вытягивая шею и не сводя с архангела по-собачьи преданного взгляда. Грянул автоматный залп, но, угодив в распахнувшиеся крылья ангела, пули бессильно осыпались в снег, не причинив ни малейшего вреда никому.

— Ого! — многозначительно ухмыльнулся вервольф. — Круто!

— Анафема! — богохульно брякнул ошеломленный иерей.

— Мамочки! — Испуганный куда больше стрелков, ангел нервозно дернулся, и с его крыльев тотчас же сорвалось несколько десятков острых лезвий, которые буквально изрешетили тела незадачливых стригоев. — Ой, извините, я не специально…