Александр Клыгин - Шурик - Повелитель травы

— Так вот, вы пришли спросить, помогу ли я вам уничтожить дядю Сэма? — спросил Эльдорадо. — Да, помогу. Потому что уничтожение этого дракона ослабит его Повелителя. Ослабление Повелителя Драконов, в свою очередь, выгодно мне. Но это уже не ваши проблемы. Что ж, пожалуй, все.

— Можно один вопрос? — спросил Шурик.

— Тебе можно хоть десять, — усмехнулся Эльдорадо. — Из тебя выйдет способный ученик.

— Спасибо, хотя я и не понимаю, зачем мне надо чему-то учиться, — усмехнулся Шурик.

— Кастанеда тоже не понимал, когда дона Хуана встретил, — улыбнулся Эльдорадо, заставив Шурика задуматься. — Давай твой вопрос.

— Недавно я услышал, что концепция «ада» была придумана в Древнем Египте, после Восемнадцатой Династии… — начал Шурик, но Эльдорадо рассмеялся, не дав ему договорить:

— Значит, Клыгин и тебе мозги прочистил. Понятно. Не человек, а страшная сила.

— Так это правда? — спросил Шурик. — И как это с драконами соотносится?

— Соотносится, Шурик, все соотносится, — вздохнул Эльдорадо. — Не зря ж этот Клыгин в моем саду камней десять лет в позе цветущей сакуры медитировал. А про Восемнадцатую Династию Древнего Египта… Скажем так, Повелитель Драконов там изрядно поднасрал. В частности, и своими комиксами про чертей и сковородки. Ему ведь это нужно, чтобы скрыть правду о себе и своих драконах. А что может быть лучше, чем скрыть правду за ширмой ужастиков?

С минуту царило молчание.

— Между прочим, Шурик, раз уж ты у нас грузин, подумай вот о чем, — сказал Эльдорадо. — Почему в «аду» жарко? Такое ощущение, что это описание южных стран. То есть, «адом» такие условия могут показаться лишь тем существам, что плохо переносят высокие температуры. Например, хладнокровным рептилиям и северным народам вроде арийских варваров. Понимаешь, чьих это перепончатых лап дело?

И Эльдорадо заговорщически подмигнул.

Проснувшись, Шурик удивился тому, что у него совершенно не болела голова. После вчерашней беседы с необычным Высшим Существом по имени Сэр Эльдорадо обкуренный маг никак не мог прийти в себя. Так много информации за столь краткое время…

И Самира… Восхитительный образ прелестной ведьмы не покидал сознание Шурика. Дело было не в ее внешности, просто она напомнила Шурику что-то давно забытое, нечто такое, чего он, возможно, никогда и не знал, но теперь как будто начал вспоминать. «Не знал, да забыл — вспомнить трудно», как говорил его школьный учитель химии. Вспомнить Самиру или «что-то такое» действительно было трудно. Даже Шурику с его огромным опытом галлюциногенных воспоминаний.

Оторвав лицо от подушки, Шурик осмотрел комнату. Он увидел, что Смерть тоже проснулся и пялится на него со своей раскладушки.

— С добрым утром, — вздохнул Шурик.

— И тебя также, — кивнул Смерть. — Как спалось?

— Как ни странно, хорошо, — кивнул Шурик. — Почти не чувствую усталости после всего, что вчера случилось. Может, это эликсир Гималайского до сих пор действует?

— Сомнительно, — Смерть прищурился. — Я помню, как вы оба сияли, когда вернулись с Патриарших прудов. Такое ощущение, что вы где-то подзарядились энергией жизни.

— Правда? — удивился Шурик. — Да, и это тоже. Слушай, я бы рад тебе рассказать, но во-первых, мне Гималайский строго запретил, а во-вторых, я и сам до сих пор многого не понимаю. Если в двух словах — мы плодотворно побеседовали с одним очень странным человеком. Все остальное — на грани фантастики.

— Понятно, — кивнул Смерть. — Я, в принципе, и не любопытствую. Мы с Мордредом тоже удачно провели время, поели чипсов, три часа разгадывали большой журнал со сканвордами. И кто мог знать, что город и порт в Индонезии, на острове Ява — это никакая не Джакарта…

— Откуда ж ты узнал, что это не Джакарта? — спросил Шурик.

— Мертвецы знают все, надо просто уметь у них спросить, — усмехнулся Смерть.

— Догадываюсь, как ты спросил, — рассмеялся Шурик.

— Ну так вот — когда мы уже совершенно точно выяснили, что это никакая не Джакарта, появились вы с Гималайским, — продолжал Смерть. — И оба прямо сияли энергией жизни. Что на вас так повлияло?

— Ничего особенного, — Шурик задумался. — Благовония курили, Оливера Шанти слушали.

— Конечно, музыка старины Шанти благотворно воздействует на ауру, но не до такой степени… — теперь задумался уже Смерть. — Ну ладно, я понял, что наступил на какую-то тайну. И раз уж вы все решили помочь мне с женой, так и быть — я ничего не видел и не слышал.

Смерть поплелся в душ, а Шурик тем временем поставил на плиту чайник. Пока чайник доходил до точки кипения, позвонил Фердинанд.

— Здравствуйте, Фердинанд Аристархович, — поприветствовал его Шурик. — По нашему делу есть новости, причем… скорее хорошие, чем плохие.

— Ты что, не можешь отличить хорошую новость от плохой? — удивился Фердинанд.

— На определенных уровнях осознания нет разницы между добром и злом, — ответил Шурик, предвкушая, как лицо Фердинанда сейчас вытянулось не хуже, чем во время приступа «Прекрасное далеко».

— Ладно, это мы с тобой позже перетрем, — Фердинанд пришел в себя, а Шурик успел заварить чай. — Короче, я чего позвонил-то. Вчера я все же связался с нашим генера-альным(!), — в тоне Фердинанда зазвучали благоговейные нотки. — Так вот, Родион Африканович, оказывается, знает этого дядю Сэма. Правда, он его при мне называл «Сенька Герасимов». Удалось узнать вот что: когда-то Родион Африканович и этот Сенька учились в одной школе, и Родион Африканович как-то по пьяни сильно набил морду этому Сеньке. Затем они двадцать пять лет не виделись, встретились совсем недавно, напились в хлам, и этот самый Сенька подарил Африканычу хрустальную вазу…