Александра Руда - Свой путь

Следующий раз я открыла глаза от настойчивого требования:

– Открывай глаза, хватит придуриваться! Не бойся, девочка, все уже кончено. Ола, если ты сейчас не откроешь глаза, получишь холодную воду за шиворот.

– Отто,– прохрипела я,– ты садист.

– Живая, раз ругается,– устало сказал чей-то голос.

– Отто,– простонала я.– Мне плохо, я умираю.

– Что? – всполошился тот.

– Да слышится всякое.

– А, это так и есть. Встать сможешь?

– Нет. Поднимите меня!

– У меня рука сломана,– сказал Отто.– Сама вставай.

– А...

– Дура,– прошептал мне лучший друг, щекоча ухо бородой.– Он сейчас и цыпленка не поднимет.

– Ну, герои, Ёшкин кот! – Я нащупала рукой ствол дерева и попыталась подняться.

Рядом сидел Ирга и созерцал поле битвы. Инферн исчез, оставив после себя во дворе воронку. Возле Рави и Вана суетился магистр Ромон.

– Что. Ты. Здесь. Делаешь?

Ирга даже не удостоил меня внимания. Отто ответил за него:

– Сидит.

– Вижу, что сидит. Как он здесь вообще оказался?

– Приехал.

Я махнула рукой.

– Что они?

– Жить будут.

На следующий день магистр Ромон созвал потрепанных воителей в комнату к Вану. Парень мрачно лежал в кровати, где ему придется провести еще несколько долгих месяцев.

– Некоторые из тут находящихся, несмотря на все мои просьбы, решили самостоятельно заняться уничтожением инферна.

– Ужас какой! – закатил глаза Отто.

Мы с Рави смотрели на магистра взглядами преданных собак.

– И если бы не его вмешательство,– Ромон указал на развалившегося в кресле Иргу,– то ваши родители получили бы в подарок аккуратно перевязанные косточки.

– Да вы просто эстет! – восхитился Отто. Остальные преданно закивали.

– Молчать! – разъярился магистр.– Вы несознательные, незрелые, не думающие о других...

– Нам стыдно,– призналась я.

– Но мы раскаялись,– вставил Отто, поглаживая сломанную правую руку.

– Мы так раскаялись, что дальше некуда,– подтвердила Рави, баюкая сломанную левую руку и бросая взгляды в сторону костыля. От магистра защищаться решила, что ли?

– Простите нас! – взвыла я, бухаясь на колени. Быстро посмотрев на Иргу, я убедилась, что он наслаждается спектаклем. Но не ему же будут подписывать отчет о практике, так что постараться стоило!

– Э-э-э, ну...– попятился от меня Ромон.

Исцарапанная и стукнутая о дерево спина отозвалась такой болью, что я залилась настоящими слезами:

– Простите нас...

– Девочка, девочка, да я и не сержусь вовсе! Я просто хотел вас пожурить за самонадеянность,– лепетал Ромон. Да, нет у него практики общения со студентами! Беф бы выпихнул меня из кабинета взашей и еще бы пинка понаддал. По больному месту.

– А наши отчеты по практике,– решил развивать успех Отто, протягивая к магистру в мольбе руки. Гипс перевесил, и полугном чуть не упал со стула.

– Я все подпишу. Просто мне не хотелось вас терять. Вы хорошие ребята...– Магистр ретировался.

Мы победно переглянулись.

Ирга зааплодировал и поднялся.

– Ола, Отто, завтра мы едем в Университет. Так что я бы поторопился с написанием отчета.

– Любишь ты портить моменты радости,– вздохнула я.

Некромант пожал плечами.

– За что я рожден левшой? – спросил у меня лучший друг, застряв на третьей странице отчета.

– Это чтобы у нас равноправие было,– охотно объяснила я.– Так бы ты отмазался от отчета, а теперь вместе пишем.

– Почему Ван кинулся к инферну? Ведь он мог обстрелять его из окна?

– Пойди спроси.– Отто поймал вдохновение, поэтому не хотел отвлекаться на разговоры.

Я поднялась в комнату к Вану и задала вопрос.

– Потому что я люблю Рави,– просто ответил он.– Ее требовалось немедленно спасать.

– Так, значит, ты был готов пожертвовать ради нее жизнью?

– Она – моя жизнь. Поэтому я не жертвовал своей жизнью, я ее спасал.

Я побежала разыскивать Иргу. Он обнаружился во дворе, где подставлял свои бледные телеса солнышку.

– Ты приехал, чтобы спасти меня?

– Нет,– зевнул некромант.– Мне приказ был дан с работы попробовать упокоить инферна. Магистр Ромон давно этого требует. Вот я и приехал. Просто так получилось, что я угодил к моменту вашего славного поражения.

– Да-а-а? – с разочарованием протянула я.

– Ничего личного. Отойди, ты мне солнце закрываешь.

Весь путь домой я дулась, но на Иргу это не действовало – он спал все два дня. Я тоже спала, но меньше, чтобы иметь возможность подуться. Отто пребывал в превосходном расположении духа. Перед отъездом он извинился перед столичными студентами за свое поведение, признав, что «вы в общем-то неплохие ребята, но ваша Академия все равно ущемляет права...». Я же попрощалась с практиками очень тепло.

...Я валялась на кровати. Через пару дней, когда поставят зачет по практике, можно будет ехать домой к родителям. А можно и не ехать, а гулять целыми днями, не отвлекаясь на учебу. Спина зажила, лето радовало превосходной погодой.

– Ты идешь со мной? – В мою комнату ввалился лучший друг.

– Мне лениво.

– Да ты даже не знаешь куда.

– Мне все равно лениво.

– Иргу городской голова награждает.

– Видеть его физиономию не могу,– оживилась я.

– Да кому голова нравится? Но Иргу поздравить надо!

– Я про Иргу говорила. Он...

Отто не слушал:

– Его награждают за рекорд скорости на расстоянии Чистяково – Форбиттеновские башни.

– Да ну?

– Это значит, дорогая, что как только он получил приказ, а точнее, не получил, а выбил его из начальства, то несся в башни, поставив рекорд скорости.

Я не отреагировала.

– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – рассердился Отто.– Годами, нет, веками тянулось дело с инферном. Тебя не настораживает, что именно Ирга и именно тогда, когда мы там были, получил приказ на уничтожение?

– Ну...

– Не ну! Как только он узнал историю про инферна, сразу озаботился тем, как попасть в башни. А как только получил приказ, то постарался побыстрее добраться до объекта своего воздыхания.

– Инферна?

– Тебя! – рявкнул Отто.– Он так боялся, что ты попадешься инферну в лапы, что даже домой за вещами не заезжал!

– А ловко он с ним управился.

– Ирга занимался проблемой уничтожения инферна с момента твоего выезда на практику,– ласково и медленно, как младенцу, повторил полугном.– А это значит...

– Хорошо, хорошо, не надо на меня давить. Я иду с тобой.

В студгородке царила тишина. Народ разъехался на практику и по домам. А те, кто остался, днем отсыпались от ночных гулянок.

– Почему он мне не сказал, что это ради меня? Почему он сказал, что это только по приказу сверху? «Ничего личного»,– вот как он сказал.

– А ты бы оценила? – Отто, жмурясь от удовольствия, ел абрикосы, усевая наш путь косточками.