Алла Дымовская - Доктор Самты Клаус

Наоборот, диктатору, особенно пожизненному, надлежит делать вид, будто все во вверенном ему государстве, ну, или в поселке, идет как надо и как он сам пророчески предрекал заранее. Даже если разразится эпидемия чумы или финансовый кризис, хороший диктатор будет заявлять, что это он сам так все нарочно устроил. В целях демографической регуляции народонаселения. И в целях оздоровления экономки. Думаете, не поверят? Поверят, да еще как. Те, кто не умер от чумы, решат, что диктатор отметил их особой милостью и потому оставил в живых. (Да и чего возмущаться, если тебя в отличие от многих прочих не снесли на погост? Радоваться надо!) А что касается оздоровления экономики, то тут все еще проще. Оттого, что обычный человек имеет очень смутное понятие о государственной экономике, тем более о способах ее оздоровления. Для него важно одно. Раз диктатор устроил кризис непонятно для каких целей, то точно так же в его власти из оного кризиса выйти. Поэтому народ обычно терпеливо ждет и обходится, как может. Ситуация как правило разруливается сама собой, а диктатор, ежели не полный дурак, приписывает всю заслугу своей особе.

Как уже было сказано, Лэм Бенсон, прилюдно вышедший к болоту, будто ничего плохого не подозревавший Иисус Христос к Иордану, не слишком удивился. Спасатели из Второй Упавшей Части, как и бродяги из Первой Хвостовой тоже не выглядели изумленными от его появления. Надо заметить, что странный вид ПД, облаченного в брюки на суровой пеньковой веревке, в балетные «чешки» и рубаху без пуговиц как раз казался нормальным для такого места, как Вездесущее болото. Да и прочие пришельцы и аборигены были одеты не лучше.

В некоторое смущение пришли только бывший смотритель Сэнд Муд и вечный маляр Фломастер, ну и еще Вонючка. Это потому, что обычно они привыкли видеть своего диктатора в костюме «с иголочки» от модного лондонского портного, при шелковом галстуке, каждый день разном, и как минимум в туфлях из крокодиловой кожи. Причем в любое время года, при любой погоде и при всяком общественно-полезном занятии. Даже тогда, когда Лэм нравоучительно показывал всем, как правильно дробить кувалдой булыжники или мотыжить землю при пятидесятиградусной жаре. ПД вообще любил поучать вверенное его попечению народонаселение, даже если оно о том не просило. Зато народонаселение в свою очередь было твердо уверено, что уж его-то Пожизненный Диктатор знает все обо всем, и поэтому принимало «на ура» самые идиотские затеи.

Так, однажды, ПД вздумалось разводить антарктических пингвинов на южном побережье острова, для чего с горы Килиманджаро ввозился тоннами лед. (Почему с горы Килиманджаро, а не, скажем, из Тибета или из Сибири? Потому что в Танзании таможенные пошлины ниже!). С пингвинами долго трахались и тибидохались, даже Джейсону приходилось пасти их по ночам. Однако негодные птицы разводиться упорно не хотели, а вскоре все передохли. После чего Лэм сделал публичное заявление о том, что благодаря его мудрому руководству остров был героически избавлен от пингвиньего вторжения и теперь совершенно свободен. Вы знаете, многие поверили. А те, кто не поверил, на целый месяц были оставлены без продовольственных карточек. И когда у них начались галлюцинации от поедания неспелых манго и папайи, то и они поверили тоже… Нет, это вовсе не называется махинацией на общественном мнении и давлении на инакомыслящую часть населения. Это обычный диктаторский прием, направленный на поддержание мира, спокойствия и всеобщего благополучия.

Впрочем, что-то мы заболтались. А за болтовню и длинный язык… сами знаете, что бывает. Короче, Лэм Бенсон, уж как был одет, так и вышел к народу на Вездесущем болоте. Причем обоим потенциальным лидерам он не понравился с первого взгляда. И со второго не понравился тоже.

— Это что еще за тертый хрен из джунглей? — как всегда несколько прямолинейно поинтересовался Самты.

— Камо грядеши, басурманин? — громко вопросил Д.И. Блок. Как и всякий отшельник, он поневоле изредка объяснялся на церковно-приходском наречии.

Не успел Лэм открыть рот — вовсе не для ответа, а чтобы чихнуть, в воздухе еще было полно дыма от неудачного падения С-4, - как поперед коварно вылез Вонючка.

— А это наш Пожизненный Диктатор Таинственного острова! Хватайте его, ребята! Хватайте, не сомневайтесь! Не то, будет вам на орехи! И на пистоны! И на мыло с судьей!

Пока ребята сомневались, два потенциальных лидера, доктор Клаус и гробовщик Блок уже вязали Пожизненного Диктатора Таинственного острова веревкой от его же собственных штанов.

Две кратких сравнительных биографии, данных в то время, пока ПД пребывает в связанном состоянии, а прочие в некоторой растерянности от провокации Вонючки.

Нельзя сказать, чтобы доктор Самты Клаус или Д.И. Блок отличались врожденной жестокостью и благоприобретенной свирепостью. Как раз, наоборот, в детстве они оба были премилыми детишками, никогда не вешали кошек и никогда не хулиганили по телефону. Да и позднее, когда выросли большими и сознательными, не таскали мелочь у слепых и не сбивали старушек мотоциклами. По крайней мере, нарочно. Сами понимаете, случайно чего не бывает? Теперь же они набросились на мирного незнакомца, пока не сделавшего им ничего худого, вовсе не из кровожадности или из опасения наказания орехами, пистонами и судейским мылом. Самты и Джин Икарус совершили этот беспредел от обиды. Не на Лэма Бенсона в частности, имени которого они даже не знали, а на жизнь вообще. И вот почему.

Самты Клаус, когда еще не был доктором и старшим патологоанатомом в окружной тюрьме штата Небраска, рос в довольно благополучной семье. Отец его, Клаус-старший, содержал в Форт-Бреге универсальную лавку — это что-то вроде нашего военторга, — мать его, Клаус-старшая, служила в том же форте библиотекаршей. Самты был у них единственным сыном. Не считая четырех взрослых дочерей и двух немецких овчарок, выдрессированных носить с почты газеты и обратно на почту рекламные объявления. Маленького Самты любили все члены семьи без исключения. А когда тебя любят все члены семьи, без исключения четырех взрослых незамужних сестер и двух немецких, дрессированных овчарок, жизнь твоя поневоле станет невыносимой.

Ад для бедного маленького Самты начинался с раннего утра. Сначала его поднимал по сигналу Клаус-старший. В качестве сигнала подразумевалось дудение в пионерский горн над ухом беззащитного ребенка. Потом заботливый отец кормил сынка манной кашей — заметьте, дело обычно происходило в пять утра по среднеамериканскому времени. А как вы хотели! Универсальная лавка — предприятие хлопотное, особенно при круглосуточной торговле.

Когда маленький Самты, наевшись до отвала отвратительной манки с комками, мечтал вздремнуть от отцовских забот часок-другой, его мама, Клаус-старшая начинала собираться в свою библиотеку. Но прежде тоже кормила любимого и единственного сыночка кашей, на этот раз овсяной. После мамы, само собой, просыпались четыре взрослые незамужние сестры, и бедному братику приходилось по очереди лопать кукурузные хлопья с молоком, мюсли на воде, щи из лебеды и диетический салат из одуванчиков. Хорошо хоть, две дрессированные немецкие овчарки ничего не предлагали Самты из своего ежедневного рациона «Педигрипал для собак-убийц». Зато долго и нудно вылизывали ему уши, нос и щеки, поэтому Самты приходилось тратить битый час, отмываясь от собачьих слюней.