Терри Пратчетт - Роковая музыка

— Как бы там ни было, нас действительно послал сам Золто.

— Ага.

Золто сидел в своей комнатке и не сводил глаз с гитары.

Она перестала играть сразу, как только ушел Бадди, хотя, если наклониться поближе к струнам, можно было расслышать тихий звон.

Он очень осторожно протянул руку и коснулся…

Было бы слишком мягко назвать раздавшийся звук просто неблагозвучным. Это было рычание, и у него были когти.

Золто торопливо отодвинулся. Хорошо, хорошо. Это инструмент Бадди. Инструмент привыкает к человеку, который играет на нем много лет, — но не до такой же степени, чтобы кусать всех, кроме своего хозяина?! Кроме того, Бадди не владел гитарой и дня.

У гномов существовала древняя легенда о знаменитом Роге Фургла, который, почувствовав приближение опасности, сразу начинал гудеть. А еще он абсолютно таким же образом реагировал на брюкву.

Была также анк-морпоркская легенда о каком-то там древнем барабане, хранящемся во дворце патриция или еще где-то, который должен начать бить в себя, если в город по Анку попытается войти неприятельский флот. Правда, за последние пару столетий эта легенда лишилась всей своей прежней популярности — частично потому, что наступил Век Разума, но также потому, что никакой неприятельский флот не смог бы войти в город по Анку, если бы только не пустил перед собой толпу людей с лопатами.

И у троллей была своя подобная легенда — о каких-то камнях, которые в морозные ночи…

Суть в том, что волшебные инструменты — не такое уж редкое явление.

Золто снова протянул руку к гитаре.

Юд-Адуд-адуд-ду.

— Ладно, ладно.

В конце концов, та старая музыкальная лавка находится рядом с Университетом, а утечки магии все же имеют место — что бы там ни говорили волшебники: мол, говорящие крысы и шагающие деревья являются всего лишь статистическими случайностями… Однако то, что видел перед собой Золто, нисколечко не походило на волшебство. Это было значительно древнее. Это было похоже на музыку.

Может, все-таки стоить убедить Ди… Бадди вернуть инструмент в лавку и взять себе нормальную гитару?…

С другой стороны, шесть долларов — это шесть долларов. И это ведь только начало.

Кто-то забарабанил в дверь.

— Кто там? — спросил Золто.

Пауза между вопросом и ответом была достаточно продолжительной, чтобы догадаться самому.

— Утес? — подсказал Золто.

— Да. У нас тут пианино.

— Так заносите.

— Пришлось отломать ножки, оторвать крышку и еще пару частей, а так он в порядке.

— Я же сказал, заносите.

— Дверь слишком узкая.

Бадди, поднимавшийся по ступеням следом за троллем, услышал треск дерева.

— Попробуй еще раз.

— Вот так, отлично.

Вокруг двери появилась дыра, напоминавшая по форме рояль. Рядом стоял с топором в руках Золто. Бадди обвел взглядом валявшиеся на лестнице обломки.

— Что ты делаешь? — воскликнул он. — Это же не твоя стена!

— Да? А это — не твое пианино.

— Но нельзя же так запросто прорубать дыры в стенах…

— Что важнее? — в ответ спросил Золто. — Какая-то стена или идеальное звучание?

Бадди задумался. Одна часть его думала: «Как нелепо, это ведь всего лишь музыка». А вторая часть тоже думала, но более резко: «Как нелепо, это ведь всего лишь стена». А весь вместе он сказал:

— Ну, если ты так ставишь вопрос… как там насчет того, кто будет играть на пианино?

— Я же сказал, что знаю, где его найти.

«С ума сойти, я прорубил дыру в собственной стене! — пораженно думала крошечная часть гнома. — А ведь я столько дней приколачивал эти чертовы обои!»

Альберт обнаружился в конюшне. Он что-то делал с лопатой и тачкой.

— Все прошло нормально? — спросил он, увидев на полу тень Сьюзен.

— Э… Да… Кажется.

— Приятно это слышать, — сказал Альберт, не поднимая головы, и с грохотом опустил в тачку очередную лопату.

— Только вот… произошло кое-что, по-моему, не совсем обычное…

— Неприятно это слышать.

Альберт взялся за ручки тачки и покатил ее по направлению к саду.

Сьюзен знала, как нужно поступить. Она должна была извиниться, а потом оказалось бы, что у сварливого Альберта золотое сердце, и они стали бы друзьями, он помог бы и все-все рассказал, и…

И она почувствовала бы себя глупой девчонкой, которая ни с чем не может справиться без чьей-либо помощи.

Нет.

Она вошла в конюшню, где Бинки исследовала содержимое ведра.

В Щеботанском колледже для молодых барышень всячески поощрялись уверенность в собственных силах и логическое мышление. Родители послали ее туда именно по этой причине.

Они сочли, что наиболее разумным будет изолировать ее от неустойчивой стороны мира. Но в сложившихся обстоятельствах это было примерно столь же разумным, как, допустим, ничего не рассказывать человеку о самообороне, чтобы на него никто никогда не напал.

Незримый Университет привык к эксцентричности своей профессуры. Однако обычный человек получает представление о нормальности, постоянно сравнивая себя со своим окружением, а если его окружают сплошь волшебники, то спираль развития может стремиться только вниз. Библиотекарь был орангутаном, и никто этому не удивлялся. Профессор эзотерических наук проводил столько времени за чтением в помещении, которое казначей называл «самой маленькой комнатой в Университете» [11] В действительности самым маленьким помещением Незримого Университета была кладовая для швабр на четвертом этаже, а казначей имел в виду обычный сортир. Профессор эзотерических наук придерживался собственной теории, состоявшей в том, что самые хорошие книги, по крайней мере самые смешные (Книги с комиксами о забавных коровах и собачках и с фразами типа: «Увидев утку, Элмер сразу понял, что день не задался»), имеют тенденцию накапливаться в сортирах, но у людей не хватает времени их читать, и они даже не понимают, как книги там оказываются. Его тщательные исследования данной проблемы приводили к жестоким запорам и длинным очередям у дверей туалета каждое утро. , что получил от своих коллег прозвище Доцент Сортирной Лингвистики, которое настолько за ним закрепилось, что фигурировало даже в официальных документах. В нормальным обществе казначей считался бы более оторванным, чем почтовая марка под ливневым дождем. Декан посвятил семнадцать лет жизни написанию трактата «Использавание Слога „Инк“ в Ливитационых Заклинаниях Раннего Спутанного Периода». Аркканцлер, регулярно использовавший Главный зал для своих упражнений по стрельбе из арбалета и дважды подстреливший казначея, считал всех профессоров совершенно опсихевшими, что бы это ни значило. «Свежего воздуха вам не хватает», — говорил он. «Слишком много сидите в помещении. Мозг гниет», — говорил он. Но чаще всего просто орал: «Ложись!»