Сергей Костин - Товарищ американский президент

– Они сейчас воздушные силы поднимут на поиски, – у Боба нервы не выдерживают. Нет, до русской спокойности ему еще далеко.

– Воздушные силы? Какие? Ладно…, – в конце концов ребята не станут нас по пустякам разыскивать. Знать, случилось срочное и важное дело. – Ладно, Боб. Выгружаем последнюю партию и связываемся с базой. Успокоим американских друзей, то-то радости будет.

Команда доблестной спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать, отбывающая двухмесячный срок в молодой американской республике, на данный отрезок времени занималась не совсем законным делом. Но полезным. Перевозила отчаявшихся американских туристов через границу в Мексиканскую республику. Оптом. Пятьдесят две семьи с личными вещами за раз, не считая прицепленных на веревках контейнеров с мебелью.

На эту шабашку Боб напоролся во время сопровождения мексиканских ежиков в места их постоянного проживания. То есть в сопредельное с Америкой государство. Вовремя сволочей завернули. И хотя Мексиканское республиканско-монархическое королевство всячески открещивалась от мутантов, мировое сообщество встало целиком и полностью на сторону молодой американской республики и настояла на депортации ценных пород иглообразных.

Шабашили не за деньги. Как можно? Что взять с бедного туриста? За идею работали. И из жалости. Желающих перебраться в Мексиканскую страну слишком много, местный пограничный терминал вторую неделю закрыт на профилактику. А мы, русские спасатели, не можем спокойно взирать на страдающих от бюрократии и несовершенства технического прогресса людей.

Продуктами брали. Это да. Преимущественно длительного пользования. Желательно картошкой. Боб настоял.

– Ценный продовольственный продукт, завезенный двести лет назад на наш континент из Европы, поначалу воспринимался американским населением, как декоративные цветы. Вроде герани. И только сто лет назад разобрались, что его кушать можно, – сообщил всем второй номер, принимая первую партию продукта в багажный отсек.

Нет. Мексиканская пограничная система с нами не связывалась. В первый день, правда, случилась небольшая стычка, переходящая в грубо словесный конфликт, но как пограничники узнали, что мы из России и умеем психовать не хуже любого амигоса, приуныли. Даже пострелять не получилось. Более того, мексиканские власти в месте разгрузки американских туристов вывесили российский флаг, открыли посольство и отстроили временный палаточный карантинный городок.

– Выгрузка закончена, командир, – второй номер вернулся из багажного отсека, где лично прощался с соплеменниками. Каждой семье янкель вручал цветную брошюру, откатанную в Милашкином типографном отсеке, в которой рассказывалось о героических буднях второго номера. – Можно возвращаться.

– Милашка! – кликнул я спецмашину. – Курс на возвращение. Предупреди, когда границу переедем.

Спецмашина, изрыгнув из себя экологически чистую ядерную переработку, взревела топками и, набирая скорость, взрыла мексиканский песок всеми десятью гусеницами.

– Не гони. Не на встречу с Директором едем, – предупредил я, удобно устраиваясь в командирском кресле. – Боб, а почему без музыки?

Второй номер, перестав махать из форточки рукой, склонился над приемником. Из динамиков полилась ритмичная мелодия.

– Это про что? – шея уже болела от универсальных переводчиков.

– Про любовь, про что еще? – Боб вытащил из кармана комбинезона упаковку концентрированных семечек. – О том, что американский парень хочет в Лос-Анджелес. Но враги молодой республики разобрали железнодорожные пути и перегородили единственную дорогу. Вот он и садится, дурак, в поезд, не зная, что не едут в Лос-Анджелес поезда.

– А самолетом?

– Откуда в Америке самолеты? – вздохнул Боб, грустно поглядывая в боковое стекло.

– Пешком? Если сильно любишь, можно и пешком.

Второй номер пожал плечами.

– Грустные у вас песни, – говорю я, – и вообще! Радости вокруг мало. Как телевизор не включишь, постоянно каких-то нищих женщин показывают. С голодухи аж у столбов никелированных извиваются. Или у вашего правительства денег на одежду не хватает?

Боб молчал, как в кабинете Директора. Да и что он мог сказать?

Молодая американская республика только оправляется от кровопролитных боев. Бывшее эмансипированное правительство никак не хочет успокоиться и признать поражение. Женская хунта того гляди снова всколыхнет боевые знамена, выроет из древних шахт старенькие "Томагавки" и воздух наполнится ревом ядерожаблей с бомбами. И брат пойдет на сестру. И муж встанет против жены. И сосед никогда не сядет против соседки. И России придется посылать в многострадальную Америку миротворческие силы красно-сине-белых ушанок.

Как только Милашка миновала ухоженные поля Мексики и выехала на невспаханные просторы ничейной земли, Боб в полголоса, с тяжким вздохом, ни для кого, для себя, прошептал:

– Страна рабов, страна господ….

Иногда янкель вызывает уважение. Теперь понятно, почему в свое время он подвергался политическим гонениям. Здесь, не у нас в России, языком трепать не булочки жевать.

– Командор! По данным телеметрии государственная граница Америки в десяти километрах. Согласно заложенной программе перехожу на малую скорость проникновения. Включаю защитный экран и помехи. Выпускаю перцовое облако. Теперь нас ни одна гадость не засечет.

Милашка славная машина, когда дело касается секретности.

– Американские друзья нас все еще в трауре? Продолжают поиски?

– И не переставали. База поисковые отряды собирает. Может, отзоветесь?

Беда с этими американцами. Как дети, в самом деле. Подумаешь, неделю на связь не выходили.

– До сеанса связи необходимо углубиться… или углубиться, неважно, на территорию государства. Иначе начнутся лишние расспросы, разговоры. Поэтому! Правом данным мне родным правительством приказываю прекратить на рабочих местах шуметь, галдеть и даже сопеть. Спецмашине потушить сигнальные огни. Второй номер! Известно ли вам, что современные средства разведки способны распознать среди многообразия шумов скрежет челюстей?

Второй номер, Роберт Клинроуз, приготовившийся покончить с порцией прессованного концентрат-мороженного, мгновенно притих под грозным взором командира и торопливо спрятал продукт в сейф.

Спецмашина подразделения "000" послушно отключила наружные динамики, по которым прокручивала патетическую серенаду – "От Вашингтона до самых до окраин". Притушила топки, а также втянула внутрь все выступающие части, как-то антенны, пулеметы, пустой скворечник и бельевую веревку, на которой сушились экипажные носки. Естественно постиранные. Зря мы что ли пингвина с собой таскаем.