Гжегож Бабула - Истребитель ведьм (сборник)

Возле базы мы построили поселок. Неплохо устроились. Приятно было думать, что это — настоящее приключение, что мы — пионеры; а следующие поколения, быть может, произведут нас в герои.

Великолепное ощущение — когда закладываешь основы будущего на тысячи лет вперед!

Но нас ожидал сюрприз, и какой! Оказалось, что на Хироптере уже живет какая-то женщина, одна-одинешенька на всей планете. Мы о ней ничего не знали и не могли дознаться — она нас избегала. Конечно, это похоже на сказку, но…

Однажды, абсолютно неожиданно, мы почуяли: что-то не так. Началось приключение великолепно, однако… Сначала — падеж скота. Это был страшный удар — мы находились вдалеке от цивилизованных планет, новых животных привезти неоткуда… А местных приручить не удавалось. Потом без видимых причин неизвестная зараза уничтожила наши посевы. Мы опасались голода. Когда стали хворать дети, некоторые предлагали покинуть планету. Страшнее всего было, что все свалилось так внезапно, судьба переменилась к хам. так резко…

Мы просили помощи, но о нас словно забыли. Наконец явился какой-то чиновник, но ’исключительно для того, чтобы напомнить, что мы запустили исследования. Он нам и рассказал, что эта жившая тут в одиночестве женщина — ведьма, что все наши несчастья — от ее заклятий. На Хироптере она появилась, когда выстроили базу и прибыл персонал, несколько десятков человек. Они быстро оказались под властью ведьмы, никто больше не хотел работать на Хироптере — особенно после того, как двое погибли. Неизвестно в точности, ведьма ли их убила — но к тому времени все записывали на ее счет. Дико звучит, но как раз этой ведьме мы и обязаны тем, что Департамент махнул рукой на Хироптер и уступил его нам.

Мы не хотели покидать Хироптер. Он — наша жизнь, наша надежда, он — все, что у нас есть, все, что мы любим и ценим. Мы не можем попросту бросить все и уйти, как сделали ученые, но и бороться с ведьмой не в силах. Она дала нам понять свое превосходство, когда завладела душой и рассудком десятилетней девочки. Девочка убежала из поселка, живет с ведьмой, и мы не можем ее вернуть. Мать девочки покончила с собой. Это первая смерть у нас, пока что, к счастью, единственная.

Андерс слушал, прикрыв лицо ладонью, зажмурившись. Слушал и в то же время анализировал. Любая схватка с ведьмой далека от шаблонов, но этот случай — особенно. Каждая ведьма вредит людям — но ни одна не стремится довести дело до того, чтобы остаться в полном одиночестве. Ведьма для того и живет, чтобы вредить людям, зачем же она будет прогонять их с планеты? Своего рода мазохизм… Для случая с ведьмой с Хироптера годится только это абсурдное объяснение. До прибытия колонистов она жила на планете одна-одинешенька, хочет так жить и дальше. Почему? Может, она вовсе и не ведьма? Вздор! Испугалась же она магического знака. Но почему же тогда? Ведьма-отшельница — это абсурд?

— Прелестная история, — сказал он и пожалел, что назвал так трагедию Бленда и его друзей. — Вы пробовали сами убить ведьму?

— Да, — сказал Бленд. — Как только она украла девочку. Кто-то вспомнил, что в легендах ведьм живьем сжигали на костре. Мы так разозлились, что не колебались бы ни минуты…

— Неплохой способ, — согласился Андерс. — Но выполнить это может только тот, кто знает, как это делается по всем правилам. От непосвященных, сколько бы их ни собралось, ведьма всегда ускользнет.

— Так и вышло. Ни ее, ни девочки мы не нашли.

Андерс встал:

— Спасибо, мне этого достаточно. Нужно все обдумать. На каком космодроме стоит ваш корабль?

— Космодром Точонт.

— Встретимся завтра в восемь утра.

— Как я вам благодарен!

— Это мое ремесло. Мистер Бленд… Вы там говорили что-то о моем сердце. Хочу внести ясность: ничего такого у меня нет. Иначе я не был бы истребителем ведьм.

Точонт — это аэродром, а космодром находился в сорока километрах от него. Этот путь Андерсу и Бленду предстояло преодолеть в наемном автомобиле. Погода была прекрасная, а повышенное атмосферное давление благотворно влияло на самочувствие. Даже прибавляло оптимизма.

Абейдер Бленд сидел за рулем. Андерс развалился на заднем сиденье и беззаботно глазел вокруг. Они ехали не спеша — в запасе было два часа.

— Вчера вы сказали, что вы сын ведьмы, — сказал Андерс. — Это весьма любопытно.

— Мне это принесло больше хлопот, чем выгоды. Особенно когда я был мальчишкой.

— Но ни одна ведьма не причинит вам вреда. Так вы вчера сказали.

Бленд вздохнул, грустно усмехнулся:

— Вы меня не так поняли. Никакая сверхъестественная сила меня не хранит. Просто я как сын ведьмы ношу в генах определенный информационный код. Моя дочь могла бы его унаследовать, но я такого не допущу. Детей у меня нет и никогда не будет. А ведьмы… Ведьмы каким-то образом узнают о моем происхождении и оставляют в покое, чтобы я ни делал. Впрочем, за всю свою жизнь я с ними сталкивался раза три-четыре, не больше.

Андерс слушал внимательно. Любая новая информация о ведьмах могла пригодиться при его профессии. Он спросил:

— Как же получилось, что вы, именно вы — враг ведьмы?

Бленд оглянулся на него, потом достал платок, протер стекло — и без того чистое.

— Меня воспитал отец, — сказал он. — Мать он очень любил. Он узнал, кто она, когда она уже была мной беременна. Он не любил об этом рассказывать, но я знал — для него это были тяжелые времена. Он, человек прямолинейный, полюбил женщину, созданную, чтобы творить зло… Она умерла при родах. Тяжело так говорить, но для меня это было счастье…

Андерс молчал. Больше всего его поразила одна деталь: обычный смертный полюбил ведьму и добился от нее взаимности. С учетом этого все происшедшее вчера приобретало иной оборот. Он вновь вспомнил женское лицо. Да, именно это гонит его на Хироптер — не деньги, а зов собственного сердца.

— Отец никогда уже не был счастлив, — продолжал Бленд. — Не мог забыть мою мать. Не верил, что она внушила ему любовь к себе чарами, что все можно снять одним заклятьем. Он считал, что их чувства были естественными, и это его еще больше угнетало.

Его слова были, казалось, ответами на рождавшиеся в мозгу Андерса вопросы. Ответами неясными, будившими новые сомнения — но все же ответами. Андерс сейчас был ребенком, у которого каждый ответ вызывал новый вопрос.

— Отец умер, когда мне было двенадцать, — говорил Бленд. — С тех пор я — сам себе хозяин. Не так уж и счастливо жилось, только на Хироптере я почувствовал себя дома. Я там недолго пробыл, но связывает что-то… там моя родина, друзья… Это нужно уберечь любой ценой…

И тут Андерс ощутил некие флюиды угрозы. Его телепатический дар помог ощутить близкую опасность — но поздно. Со скоростью восемьдесят километров в час машина неслась к центру, откуда исходили сигналы агрессии.