Гжегож Бабула - Истребитель ведьм (сборник)

— Ну, не знаю, Микула, не знаю. Это уже не мое дело. Но все равно получается, что надо ждать. Вот если…

Во дворе заржал конь.

Кузнец замер с занесенным молотом. Колесник побледнел, стуча зубами. Увидев, что дрожат руки, Микула отер их о кожаный фартук. Не помогло. Он проглотил слюну и пошел к двери — там виднелись всадники. Радим и Чоп пошли следом, держась к нему поближе. Выходя, кузнец поставил прут за дверью.

Он увидел шестерых конных, в кольчугах и кожаных шлемах со стальными стрелками, прямыми полосками металла меж огромных красных глаз, занимавших половину лица. Они сидели неподвижно, вольно, Микула, окинув их взглядом, оценил их оружие — короткие копья с широкими остриями.

Мечи со странными эфесами. Секиры. Зазубренные протазаны. Прямо напротив двери стояли двое. Высокий Ворон на сивом коне, покрытом зеленой попоной, с золотым солнечным диском на шлеме. И другой…

— Мамочка… — прошептал Чоп за спиной кузнеца и всхлипнул.

Второй всадник был человеком. На него надет темно-зеленый плащ Ворона, но из-под шлема смотрят светло-голубые, а не красные глаза. Но в этих глазах было столько отчужденности, холодной жестокости, что Микулу охватил нешуточный страх. Стояла тишина. Кузнец слышал, как жужжат мухи, кружащие над кучей навоза за забором.

Человек в шлеме заговорил первым:

— Кто из вас кузнец?

Бессмысленный вопрос — кожаный фартук и стать Микулы позволяли обойтись и без него. Кузнец молчал. Он увидел, как голубоглазый сделал одному из Воронов почти незаметный жест. Ворон тут же перегнулся с седла, наотмашь взмахнул протазаном. Микула сгорбился, пряча голову в плечи. Но удар предназначался не ему. Острие глубоко вошло Чопу в шею. Подручный кузнец сполз по стене на землю.

— Я задал вопрос, — сказал человек в шлеме, не спуская глаз с Микулы. Перчаткой он коснулся висевшего у седла топора. Два Ворона, стоявшие поодаль, спешились, высекли огонь, запалили смоляные факелы и роздали их остальным. Спокойно, не торопясь, не суетясь, они окружили кузницу и подожгли стреху.

Радим не выдержал. Закрыл лицо руками, завопил и побежал вперед, прямо меж двух коней. Едва он поравнялся с высоким Вороном, тот с размаху всадил ему копье в живот. Колесник, взвыв, упал, встрепенулся раза два и замер, раскинув ноги.

— Ну вот, Микула, — сказал голубоглазый. — Ты остался один. Ты что это задумал? Бунтовать народ, искать где-то помощи? Глупец… Есть в ваших деревнях и такие, что доносят. Хочется им к нам подольститься…

Стреха кузницы трещала, повалил желтоватый дым, потом взметнулось пламя, сыпались искры, потянуло жаром.

— Твоего парня мы сцапали, и он нам все выложил, — сказал человек в шлеме. — И того, что придет из Майены, мы уж встретим. Ну что, Микула? Ты сунул свой паршивый нос куда не следовало. За это я тебе обещаю серьезные неприятности. Думаю, лучше всего будет посадить тебя на кол. Найдется тут поблизости подходящий? Или лучше повесить за ноги на воротах и содрать шкуру, как с угря.

— Хватит, — сказал высокий Ворон с солнцем на шлеме и бросил свой факел в распахнутую дверь кузницы. — А то вся деревня сюда сбежится. Кончаем с ним быстренько, забираем коней из конюшни и поехали. Откуда в вас, людях, такая страсть к палачеству, причинению мук? Таких, которые и не нужны вовсе? Давай, кончай с ним.

Голубоглазый и головы не повернул в его сторону. Наехал конем на кузнеца.

— Ну, давай, — сказал он. В его бледных глазах горела радость палача. — Иди внутрь. У нас нет времени разделаться с тобой как подобает. Но я все же хочу потешить душу.

Микула сделал шаг назад. Спиной он ощущал жар пылающей кузницы. Споткнулся о тело Чопа и о железный прут, который тот, падая, свалил.

Прут.

Микула молниеносно наклонился, схватил тяжелую железную полосу и, выпрямляясь, со всей силой, какую будила в нем ненависть, вогнал прут прямо в грудь голубоглазому. Длинное острие незаконченного меча пробило кольчугу.

Кузнец не ждал, пока человек рухнет с коня. Припустил бегом через двор. Сзади кричали, стучали копыта. Достигнув дровяника, Микула схватил прислоненную к стене дубину и ударил что есть силы, не глядя, с полуоборота. Дубина угодила прямо в грудь сивому. Сивый встал на дыбы, сбросив в пыль Ворона с золотым солнцем на шлеме. Микула увернулся, и короткое копье вонзилось в стену дровяника. Ворон, доставая меч, уворачивался от свистящей дубины. Трое других гарцевали, крича и размахивая оружием. Микула широко размахнулся, снова зацепил коня, тот заплясал на задних ногах, но Ворон удержался в седле.

Со стороны леса показался конь — вытянувшись в струнку, преодолел забор и сшибся грудь в грудь с сивым в зеленой попоне. Сивый попятился, опрокинув пытавшегося его оседлать хозяина. Микула, не веря глазам своим, увидел, что вновь прибывший всадник раздвоился: на пригнувшегося к конской шее паренька в капюшоне и сидящего сзади светловолосого мужчину с мечом.

Длинный, узкий меч, блеснув молнией, описал два полукруга. Двух Воронов вынесло из седел, они полетели на землю в облаках пыли. Третий, доскакавший до дровяника, обернулся к странной паре и получил лезвие в горло, повыше стального нагрудника. Светловолосый спрыгнул с коня и побежал через двор, отсекая высокого Ворона от его коня. Ворон выхватил меч.

Пятый Ворон крутился посреди двора, пытаясь успокоить испуганного пылавшей кузницей коня. Справился наконец, завопил, ударил коня шпорами и с занесенной секирой понесся прямо на парнишку в капюшоне. Микула понял свою ошибку, увидев, как тот сбрасывает капюшон. Девушка. Она встряхнула рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам, крикнула что-то непонятное, вытянув руку ладонью вверх навстречу налетающему Ворону. С ее пальцев метнулась узкая полоска света, блестевшего как ртуть. Ворон вылетел из седла, описал в воздухе дугу и рухнул в песок. Его одежда дымилась. Конь, роя землю копытами, ржал и тряс головой.

Высокий Ворон с золотым солнцем на шлеме, теснимый светловолосым, медленно отступал к пылающей кузнице. Обе руки вытянул перед собой, меч — в правой. Клинки скрестились. Меч Ворона отлетел в сторону, а сам он повис на пронзившем его лезвии. Светловолосый вырвал меч. Ворон упал на колени, рухнул лицом в землю.

Всадник, выбитый из седла молнией, поднялся на четвереньки и шарил вокруг, ища меч. Микула очнулся, сделал два шага, взметнул дубину и опустил ее на голову Ворона. Все было кончено.

— Все в порядке, — услышал он.

Девушка оказалась вблизи веснушчатой и зеленоглазой. На лбу у нее блестел удивительный самоцвет.

— Все в порядке, — повторила она.

— Благородная госпожа, — охнул кузнец, держа свою дубину, как гвардеец держит алебарду. — Кузницу вот… Сожгли. Мальчишку убили. И Радима зарубили, разбойники. Госпожа…