Андрей Белянин - Колдун на завтрак

— Сколь ты мимо неё кругами хороводить будешь, паря? И сам не женишься, и девке свободы не даёшь. Не дело энто, не по-христиански получается…

— Ей ещё год или два по контракту в Оборотном городе служить. Она там нечисть изучает, всю душу кладёт на алтарь науки, понимаешь?

— Лучше б ножки тебе на плечи клала… Прости, Господи, меня грешного! Вот же связался чёрт с младенцем. Ты не серчай на меня, ваше благородие, ну не верю я бабам, никаким боком не верю, имел печальственный опыт…

— Жена ведьма? — припомня старые байки, решил я.

— Куда те ведьма… Так, стерва обычная, да ещё с полюбовником из лакеев спуталась. В иной раз и поучил бы её нагайкой, да и ладно, но не в ту степь линия сюжетная вывела. Не чета всем твоим французским романам…

На деле оказалось, что про любовника ему соседские кумушки напели, сам-то он свою благоверную за грешным делом так ни разу и не поймал. А если уж сам Прохор не поймал, так это о многом говорит. Либо баба точняк ни в чём не повинная, либо хитра, как сотня бесов, что тоже в принципе вполне возможно.

Просто пока он был в походе, его жена родила. По срокам выходило, что ребёнок вроде бы был и его, но свекровь, невзлюбившая невестку, подняла хай! Дитё якобы было огненно-рыжим, хотя мой денщик тёмно-русый. А тут ещё две соседки добавили масла в огонь, расписав, как самолично видели молодую голой на помеле или на козле рыжем, вылетающую в трубу на шабаш. Не дожидаясь возвращения мужа, дурные бабы её повязали да по старым обычаям засмолили с дитём в бочку и кинули с обрыва в тихий Дон. Куда её унесло, где утопла, никому доселе неизвестно. Бабам по возвращении от атамана крепко влетело, да толку-то?

— Вот так, хлопчик, а ты говоришь — судьба… Здесь как свезло — кому лопата, кому весло, кому кафтан красный, кому шиш с маслом, кому родные дети, кому и вовсе не светит, кому поцелуй в губы, кому кулаком в зубы, кому семейное счастье, а кому до гроба ненастье… Дак чего решил-то?

— В каком смысле?

— Да про Катерину твою, чего с ней делать-то будешь?

— Чего-чего, — вздохнул я. — Свататься буду, а коли откажет, застрелюсь. Говорят, от неразделённой любви и позору пуля — наипервейшее лекарство.

— Это верно, — согласился он. — Вот только применять его можно лишь один раз. Так что придержи на крайний случай, пригодится, ты ж молодой ещё. А с лишней дыркой в башке уже никому не нужен, и без того, поди, последние мозги ветром выдувает…

— Издеваешься?

— Учу тя, дурня! — нарочито громко расхохотался мой товарищ, выхватывая из-за пояса пистолет. Но прежде чем Прохор большим пальцем взвёл курок, я хлопнул его по руке — не стреляй. Периодически на меня вот так накатывают нежданные прозрения (за что, собственно, и ценят характерников), но сейчас я доверял только сердцу.

И оно не обмануло…

— Всё в порядке, любимая, выходи!

— Ага, слышишь топот ног? Разбежалась… — напряжённо прозвенел Катеринин голосок из-за густых придорожных кустов. — Сам сюда иди, поговорить надо.

Я пожал плечами и спрыгнул с седла, передавая поводья Прохору.

— Катенька, свет мой, уж покажись, успокой старика! — попросил мой денщик, и было ясно, что он не уступит.

— Да ладно, дядя Прохор, я это, я! — Хозяйка на миг вышла из кустов. — Ну чё вы, как эти? Знаете же, что мне рабочее место покидать нельзя в принципе. И так рискую, как на седьмом месяце… Иловайский, блин, иди сюда, дело есть!

Я послушно шагнул за ней в кусты. Прохор завистливо присвистнул. Катя не постеснялась высунуться ещё раз и показать ему язык:

— Не съем я его, честное-пречестное! Даже не облизну ни разу, — это уже мне. — И ты, кстати, тоже не облизывайся, говорю же, по делу пришла!

— Как скажешь, солнышко моё ясное. — Я успел на минутку приобнять её, и Катенька не противилась. — Но если думаешь, что у меня с губернаторской дочкой хоть что-то было, так…

— Это с той розовой секс-бомбой? — с лёгким рыком уточнила моя любовь. — О ней разговор отдельный будет, сейчас не та тема, но не думай, что я забуду!

— Господом Богом тебе клянусь, что ни в одном глазу…

— Ой, знаю я вас, мужчин! Ни в одном глазу у него… А сам наверняка уже всю обмерил, прикинул и заценил по всем фотомодельным периметрам. Ладно, всё, проехали, пока живи, у меня другой вопрос. Ты мне помочь можешь?

— Всё что пожелаешь, королева моя кареокая!

— Ох, любимка, — потёрлась она щекой о мою грудь. — Ласковый ты у меня, а я грубиянка махровая. Детство такое, ещё с детского сада со всей группой на ножах, в мальчишек кашей кидалась. В школе учитель физкультуры белкой обзывал, типа слишком шустрая, другие педагоги тоже приставали, троглодиты, а с шестого класса, как грудь попёрла, так вообще хоть вешайся. В институте на потоке все мальчишки каждый день на рубль спорили — перевесит меня вперёд или не перевесит?! Дебилоиды…

Я тоже, не всё понимая, сострадающе гладил её по вьющимся тёмным кудрям, схваченным в простой узел на затылке. Но, как бы мне ни хотелось убедить её, что я не такой, что у меня к ней самые честные намерения, но самому себе не соврёшь: её грудь привлекала, манила и держала меня, словно недоступная горная вершина, от одного предвкушения которой заходится сердце и меркнет разум. Господь Вседержитель, и отчего же мы, мужчины, вот так примитивно устроены? И смех, и грех, и шиш куда здоровую физиологию спрячешь. Каким-то боком это стало ясно и Катеньке, видать, я неловко повернулся…

— Так, стоп машина, сбавь пары, перехожу к делу. — Она отшагнула от меня, но рук не отняла. — Слушай, в чём тут засада: сможешь пару дней пожить вместо меня в Оборотном городе?

— Ваше благородие, ты скоро ли? — не вовремя озаботился Прохор.

— Да, ещё пять минут! — не сговариваясь, прокричали мы с Катей, и она быстро объяснила мне, что к чему.

Отказать, как вы понимаете, я просто не мог. Во-первых, потому что загодя дал согласие, а во-вторых, оказывается, и сама проблема-то возникла хоть и на пустом месте, но не без моего недавнего участия. Пару-тройку раз в год моей любимой необходимо было присутствовать на неких конгрессах молодых учёных, где все общались, заслушивали доклады, повышали уровень знаний, обменивались передовыми достижениями и всё такое прочее.

Как я понял, Оборотный город у нас в России-матушке — далеко не единственное место, где нечисть живёт целыми кварталами. Про большие столицы вроде Москвы да Санкт-Петербурга и батюшки Киева даже речь не шла, там таких «оборотных» по три-четыре на округу. И почти в каждом Хозяин или Хозяйка научную работу осуществляет. Конечно, с разными научными целями, но, видать, всё одно на благо прогрессивного человечества.

Так вот, Катенька тоже должна была там выступать с отчётом на тему «Психологические аспекты возникновения патриотизма под влиянием иноземной оккупации». А на рабочем месте её должен был бы заменить научный руководитель, то есть тот самый Соболев, который по милости моей обречён проходить долгий курс лечения в психиатрической больнице!