Сергей Боровский - Архитекторы

— Викентий не в теме. Он обычная шестёрка. Нужно выходить на реального чела.

Но для меня в данной ситуации было важнее другое.

— Значит, ты берёшься?

— Однозначно. Тут, старичок, попахивает «национальным проектом». Давай я ночку посижу, покумекаю, планчик набросаю, а завтра мы его с тобой обсудим на свежую голову.

Принято.

Чтобы поставить жирную, не побоюсь этого слова, точку на сегодня, я встретился с модератором Сурком и передал ему аванс. Можно было и на карточку сбросить, но мы, как и наши пещерные предки, предпочитаем наличные всем другим видам взаиморасчетов.

После этого мы снова увиделись с ним через час, но уже в виртуальности, на участке. Краем глаза я успел заметить парочку новых сооружений, но теперь они меня расстроили мало. Теперь у меня всё пойдет по-другому.

Сурок был увешан оружием, как новогодняя ёлка игрушками. На его могучей шее болтался крупнокалиберный пулемёт, состряпанный по лекалам Голливуда. В руке он держал гранатомёт — боеприпасы к нему в количестве дюжины висели на поясе. На шлеме он смонтировал себе ракетную установку. Довершала картину плётка «садо-мазо», небрежно выглядывающая из голенища сапога.

— Это твоё? — спросил Сурок, махнув неопределённо головой.

— Моё, — ответил я без лишней скромности.

— Здорово! А зачем?

— Есть крупный заказчик, — соврал я, чтобы не пускаться в пространные объяснения по поводу целей предприятия. — Взял специально под проект.

— И что он хочет? — продолжил Сурок.

— Ты встречал когда-нибудь заказчика, который знает, что хочет?

Шутка понравилась Сурку, но он опять повернул разговор в какое-то скользкое русло.

— И ты не знаешь? — спросил он.

— Не, я как раз знаю. Потому что сам программист.

Это был убийственный аргумент, после которого всякий уважающий себя человек должен заткнуться.

— Видишь вон ту хрень? — показал я пальцем, прекращая дебаты.

— Вижу. Разбомбить?

— Я тебе разбомблю! Это бытовка. Её трогать нельзя. А все, что появится сверх неё, мочи. Понял?

— Чего тут не понять.

Сурок без предупреждения, не сходя с места, отправил пулеметную очередь куда-то вдаль. Там заполыхало. По удовольствию, которое изобразилось на его лице, я догадался, что он — модератор от Бога. Значит, поле моё в надёжных руках.

Я одобрил его действия, подняв вверх большой палец, и вытащил «наладонник», чтобы завершить сеанс.

— До завтра!

Уже выйдя в реальность, я немного полежал в кресле, представляя, как Сурок прогуливается по бескрайним просторам «живого интернета». Взад-вперед. И приговаривает: «В Багдаде всё спокойно. Спите, достопочтенные жители Багдада».

Модератор — это, конечно, архаичное решение. Но очень необходимое в данной ситуации.

Назавтра Пашка позвонил ни свет ни заря. Обычно он любит понежиться в постели часов эдак до двенадцати, но, видать, его воображение будоражили денежные деревья и золотовалютные кустарники.

— Идем к твоему Викентию, — голосом Седьмого Ангела произнес он. — Я все придумал.

Мы встретились у метро «1905 года» и прошли до набережной пешком, чтобы Пашка посвятил меня в наши планы.

— Ты, главное, молчи, — увещевал он, и в том заключался центральный момент замысла. — А я расколю Викентия. Не таких ломали. Он против меня, если хочешь знать, ещё пацан. Я и с мэрами водку пил, и с губернаторами.

Что правда, то правда.

И, надо сказать, у него получилось. Без сучка, без задоринки. Или Викентий Иванович действительно был попроще, чем показался мне, или Пашка применил к нему какое-то новое психотропное оружие — пациент сдался уже минут через пять.

Бегло просмотрев черновики договора и технического задания, Викентий Иванович со скукой промолвил:

— Двадцать тысяч драхм.

Сумму он назвал колоссальную, поэтому меня чуть Кондратий не хватил, когда Пашка неправдоподобно, как в опере, рассмеялся загробным басом и сказал:

— Это несерьезно. На хорошую многоэтажку не хватит.

Откуда у него эти цифры? Но расчет оказался верным.

— Я такие вопросы не решаю, — признался Викентий Иванович и засмущался, как-то совершенно по-девичьи.

— Ну, так в чём вопрос? — вцепился в его оголённое горло Пашка, почуяв кровь. — Веди к главному.

Что-то завертелось в зиц-председательских мозгах, зашуршало, заскрипело, и он, наконец, доложил:

— Завтра буду у него на планёрке. Вопрос подниму.

— Вот и аиньки, — похвалил его Пашка. — Ты, стариканище, деловой мужик, оказывается. А всё прикидывался скромным да тихим.

Викентий Иванович проглотил грубую похвалу и тут же спохватился:

— А материал-то есть достойный? Образцы какие-нибудь? К нему лучше не соваться с пустыми руками.

Ну, тут уж настала моя очередь. Рассказал я ему в красках о своей плантации. Слегка этих самых красок прибавил. А как же! Лёгкий орнамент из лжи правде только на пользу. Пашка с энтузиазмом поддакивал и даже несколько раз ввернул слово «оазис», характеризуя участок.

Решили тут же, не сходя с места, облачиться в «костюмы» (комп у Викентия старой конструкции) и посетить объект, сняв все возможные сомнения.

То, что мы увидели, напоминало панораму Сталинградской битвы. Только более грандиозную по масштабам. Всё поле было утыкано воронками и устлано отходами военно-промышленной деятельности. На развалинах какого-то завода догорал синим пламенем производственный корпус. Две уцелевшие трубы, торчавшие из него, хоть и дымили, но были изрядно побиты осколками — до их падения оставались считанные секунды. Модератор Сурок, укрывшись за самодельным валуном, строчил из гранатомета, как швейная машинка. Рвались снаряды, свистела шрапнель.

— Что это? — опешил Викентий Иванович.

— Идет зачистка местности, — сымпровизировал я и понял, что попал в точку — на лице моего собеседника появился оттенок осмысленности.

— А-а, — протянул он.

И тут, словно из-под земли, передо мной вырос худощавый гражданин в длинном ярко-малиновом плаще.

— Добрый вечер, господа! — сказал он бодрым голосом. — Участки в Сколково по нереально низким ценам.

Ах, ты спамер вонючий!

Я заехал ему с разворота в челюсть, вложив в удар всё свое умение и силу. На мгновенье подошвы его ботинок оказались на уровне наших глаз, после чего он грохнулся спиной на резиновую поверхность, окатив нас тучей пыли.

Викентий Иванович чихнул, и в наступившей внезапно тишине раздался грохот и скрежет развалившейся пополам заводской трубы.

От Пашки мне крупно досталось.

— Ты чуть не провалил целую операцию! — возмутился он, когда мы остались одни.

— Обычное дело. Тебя хакают, ты защищаешься, — резанул его суровой правдой я.

— Но не в присутствии же человека, который ещё не решил, как выгоднее ему расстаться с деньгами.