Юлия Жукова - Замуж с осложнениями

Он подходит к плите и зажигает огонь. Я аж подскакиваю.

– – Ой, газ! – – говорю удивлённо. В космосе?!

Оборачивается, глаза по семь копеек:

– – Что? Где?

– – Я говорю, плита газовая! Я думала, электрическая...

– – Газовая? Не-ет, – – смеётся облегчённо. – – Это не газ. Это э-э-э... горячий камень. Вот, смотрите.

Достаёт откуда-то из тумбочки диск, больше всего похожий на конфорку электрической плиты. Тёмный такой, тяжёлый. Вы хотите сказать, что это он горит?

– – Он не горит, – – объясняет Тирбиш. – – Только светится синим слегка, когда греется.

Присматриваюсь к плите: и правда, никаких языков пламени, просто ровное свечение, хотя цвет точно как у газа. С ума сойти. Интересно, что это за хрень.

– – Его у нас на Муданге добывают, – – продолжает Тирбиш. – – И все плиты из него делают. Одна такая пластинка примерно год работает, потом менять надо.

– – А что будете делать, когда весь пережжёте? – – спрашиваю с национальным земным пафосом устойчивого природопользователя.

– – Отвозим обратно, где добыли, пару лет полежит, и опять жечь можно, – – пожимает плечами Тирбиш. Дескать, это же очевидно.

Хорошо устроились. Я тоже так хочу, чтобы только за перевозки платить. Небось они там уже столько этих дисков настрогали, что и заново выпиливать не надо, просто свои же старые забираешь, когда понадобятся.

По-хорошему, хватит мне мешать повару, надо уже идти отсюда. Но дел-то у меня никаких нет, и даже безделья нет, а от вязания я за неделю и так охренеть успею. На моё счастье тут в кухню заходит давешний кудрявый юнец.

– – Тирб... а, здравствуйте, Лиза, – – кивает мне. – – Я Эцаган.

– – Очень приятно, – – говорю. Надо же, представился. – – Мне надо вам ещё раз назваться? Я никак не разберусь в этих правилах с именами.

Оба смеются.

– – Не надо, – – говорит Тирбиш. – – Вы ведь, наверное, не знаете, как правильно, так что это всё равно.

Ну ладно...

– – Тирбиш, – – Эцаган возвращается к тому, за чем пришёл. – – Там твои тряпки весь склад завалили. Они тебе нужны?

– – Не знаю, – – пожимает плечами. – – Хорошие тряпки. Я их вроде свернул аккуратно.

Это внезапно наводит меня на мысль. Надеюсь, они ничего не заподозрят.

– – Слушайте, ребят, – – говорю, – – а у вас какой-нибудь форменной одежды для заложников не предусмотрено? А то у меня совсем ничего нет, а ещё неделю тут жить...

– – Вот правильно, – – хихикает Тирбиш. – – Чем мои тряпки выкидывать, обеспечь лучше земную госпожу.

Эцаган окидывает меня взором своих прекрасных глаз.

– – На ваш размер вряд ли. Разве что халат какой-нибудь. Пойдёмте посмотрим.

Идём смотреть. Склад оказывается небольшим чуланом, заставленным стеллажами с коробками, прямо у входа красуются несколько рулонов ткани – – видимо, те самые тряпки. Эцаган утыкается в нижнюю полку и принимается там шуровать, бормоча на муданжском.

– – Вот, футболка есть, – – говорит с сомнением. Футболка, да, чёрная, новая, бирочка не отрезана ещё. Спереди во всю грудь лист каннабиса. В эту футболку меня можно дважды завернуть. Ничо, в качестве ночнушки пойдёт. Беру.

Он роется дальше, достаёт строительные штаны на лямках, которые, по-моему, и Азамату велики, да ещё и прорезиненные. Смотрит на мою физиономию, ржёт.

– – Боюсь, что больше ничего нет.

– – А может, – – кошусь на рулоны, – – есть какая-нибудь простыня ненужная... Я бы сшила что-нибудь...

– – А, так вы шьёте! – – резко воодушевляется Эцаган, вскакивая на ноги.

Это большая редкость?

– – Ну так... Не то чтобы много, но умею, – – говорю осторожно. Ещё припашет всему экипажу носки зашивать.

– – Тогда не проблема, вон, берите Тирбишевы тряпки, я вам машинку дам, нитки и всё на свете.

Ух ты, у них даже машинка есть?

– – А Тирбиша спросить не надо?

– – А он всё равно не знает, что с ними делать. Ему подсунули в нагрузку к постельному белью, а на этом корабле, кроме меня, никто иголку держать не умеет. Я и от вас не ожидал.

– – Ну почему же...

Вроде шитьё во всех культурах женское дело, нет?

– – Красивые женщины часто пренебрегают, – – пожимает плечами. Зато красивые мужчины, видимо, нет.

Один из рулонов оказывается вовсе ковром, остальные – – более или менее плотным хлопком. Все они довольно светлые в жизнеутверждающий цветочек. Ничего, маменька на даче ещё и не такое носит. Да и не только на даче...

Эцаган великодушно пускает меня к себе в каюту, где обнаруживается немаленькое трюмо, на котором ненавязчиво красуется пакетик с термобигудями. Они тут все голубые, что ли? Ладно, мне с ним не целоваться. Зато про кудри теперь понятно.

Рядом с трюмо большой комод, из которого Эцаган начинает проворно извлекать нитки, иголки, булавки, ножницы и, наконец, портативную швейную машинку весьма приличной фирмы. Меня в своё время на такую жаба задушила.

– – Вам лучше всего расположиться в холле, – – говорит он мне, и я некоторое время соображаю, что он имеет в виду. – – Там можно сдвинуть столики. А то в кухне Тирбиш ворчит, если столы не так стоят.

А, так это он про гостиную. Но она же проходная...

– – А я там мешать никому не буду?

– – А кого туда понесёт посреди дня?

Как выяснилось, понесло всех. По крайней мере раз в каждые десять-пятнадцать минут обязательно кто-нибудь пройдёт попялиться, как земная женщина кроит. Хорошо хоть я догадалась обмериться у себя в каюте. Зато теперь весь экипаж в лицо знаю. И кто застенчивее – – только мимо проскакал, а кто наглее – – остановился поговорить. Ох и достали...

Положение, как обычно, спасает капитан.

– – Не возражаете, если я тут в уголке почитаю? – – спрашивает он меня ещё из коридора. Бук под мышкой, как приклеенный.

– – Я всегда рада вашему обществу, – – улыбаюсь. Приятно хорошего человека порадовать! Когда он проходит мимо, мне кажется, что в комнате становится ярче, хотя он и одет в тёмное.

В отличие от прочих моих посетителей, он действительно просто садится в кресло и углубляется в чтение. Через несколько минут уже я не выдерживаю.

– – А можно спросить, что вы всё время читаете?

Поднимает голову, смотрит на меня укоризненно. Ну ладно, молчу.

– – Лиза, оставьте вы эту вежливость. Конечно можно спросить!

О боже мой.

– – Тогда уж и вы оставьте, – – хмыкаю. – – Как будто я вас могу не пустить в ваш собственный холл.

– – Можете, – – уверенно говорит он.

Вылупляюсь на него в ужасе.

– – Нет, поверьте, не могу.

Смотрит на меня задумчиво.

– – Это так странно, насколько у нас не совпадают представления о социальных ролях друг друга.

Почти роняю машинку. Ка-ак ты сказал?! Нет, ну давайте теперь окажется, что ты на самом деле всемирно известный антрополог, а это всё большой эксперимент по адаптации землянина к инопланетной среде!