Юлия Жукова - Замуж с осложнениями

– – Эцагана... – – растерянно отвечает мужик.

– – Когда он лет через семьдесят умрёт от рака прямой кишки в своей постели, это будет не ваша проблема, – – говорю с некоторым нетерпением. Нет, ну можно не верить, что я хороший врач, но не до такой же степени!

Собеседник переводит озадаченный взгляд на капитана.

– – Не суетись, Хранцицик, – – произносит капитан, и я фыркаю совершенно неприличным хохотом прежде, чем успеваю скомандовать себе промолчать. Азамат что-то там продолжает говорить про то, что моего пациента рановато хоронить.

– – Но я же сам его бинтовал, там нет шансов... – – бормочет человек с чудо-именем. Это заставляет меня резко посерьёзнеть.

– – А, так это был ты? А промыть раны или хотя бы кровь остановить тебе в голову не пришло? – – напускаюсь на него. Я, может, тут и в гостях, и маленькая и беззащитная, но когда речь идёт о моём пациенте... голову откушу только так.

– – Естественно, я промыл! – – возмущается он.

– – Ага, с расстояния в два метра! У него всё лицо в крови было, когда я зашла!

– – Ну так заново натекло! Что вы думаете, кровь ждать будет?

– – Я думаю, что можно было зашить!

– – На лице?!

– – А что?!

– – На лице нельзя зашивать! Тут уж как срастётся, у каждого своя судьба.

Очень хочется побиться головой о стенку. А лучше побить кое-кого. Больно.

– – А на животе что? Тоже нельзя?

– – Так раны сквозные, я же не могу внутри зашить! Ну и какой смысл...

Держите меня семеро. Иначе точно стукну.

– – Значит так, – – говорю, – – я зашила всё. Это раз. Эцаган выживет, это два. А три – – ты, хрен-цуцик, уйди с глаз моих, пока я тебе что-нибудь не пришила!

Шарахается, как от огня, в панике зыркает на капитана и, получив, видимо, разрешение, исчезает куда-то в боковой коридор.

– – Это, что ли, бортовой врач? – – рычу. Нет, ну правда, ребёнок из экошколы лучше бы справился!

– – Нет, у нас на борту нет целителя, – – говорит Азамат, тихо стерпевший мои вопли. – – Их и на Муданге-то не хватает.

– – Что, муданжцы патологически неспособны врачевать? Почему нельзя обучить столько, сколько нужно? Где рыночная экономика, в конце концов?! – – что-то я разбушевалась.

– – Это очень долго, – – пожимает плечами Азамат. – – И трудная работа. Из тех, кто может получить образование, мало кто хочет всю жизнь смотреть на чужие уродства.

Хватаюсь за голову, еле сдерживаясь, чтобы не завыть в голос. Вот уроды!!!

– – А что, – – спокойно продолжает Азамат, – – вы действительно смогли всё зашить?

– – Естественно, – – вздыхаю. Придётся, видимо, смириться с их варварскими представлениями. – – Там проблема не столько зашить, сколько промыть как следует и найти все повреждения.

Мы начинаем куда-то идти, опять не знаю, куда.

– – Я уже заметил, – – говорит Азамат, – – что ваши целительские методы сильно отличаются от наших. Видимо, у вас они гораздо лучше развиты...

– – Да уж, не без этого, – – кривлюсь. – – Я вот не понимаю, как вы умудрились пройти мимо всей нашей медицины. Если вы даже обычного шприца не видели... они ведь на Земле появились раньше звездолётов!

– – Так у нас с Землей до самого недавнего времени не было никаких контактов... – – разводит он руками.

– – Ну вы же всё равно когда-то переселились с Земли на свой Муданг. Это ведь не могло произойти раньше наших первых полётов в космос!

– – А вы думаете, мы когда-то жили на Земле? – – удивляется капитан. Я встаю, как вкопанная.

– – До сих пор, – – говорю неверным голосом, – – наукой не зафиксировано существование разумных рас, не происходящих с Земли.

– – Вот как... – – говорит он и глубоко задумывается. Мы снова двигаемся в путь и успеваем дойти до угла, прежде чем он продолжает. – – Что ж, вам виднее, мы-то помним свою историю всего на несколько столетий назад. Однако до сих пор я был уверен, что мы осели на Муданге примерно в двенадцатом веке по земному летоисчислению. Как я понимаю, ваши корабли появились существенно позже.

– – Да уж, – – говорю. – – У нас в то время ещё и Америку не открыли...

И встаю, как вкопанная, во второй раз.

– – Америку, – – повторяю тупо.

– – Это... какой-то регион на Земле? – – хмурится капитан. – – А что с ним такое?

– – Просто... э-э-э... самые похожие на вас люди жили как раз там. Но мы, в смысле, европейцы... – – много ему это скажет, ага, – – в смысле, кто наукой занимался, впервые с ними встретились в пятнадцатом веке, и то в конце.

– – А теперь не живут?

– – Все перемешались, – – пожимаю плечами. Обойдётся без кровавых подробностей, мне пока жизнь дорога.

– – Так... вы что, думаете, наши предки научились строить звездолёты задолго до ваших, а вы об этом ничего не знаете?

– – Ну, про них мало что известно, но ходит много всяких невероятных легенд. То есть, я бы сказала, что если кто и мог такое отчудить, то это были они. Вы вон до сих пор в одиночку собрать звездолёт из подручных средств можете.

– – Вы преувеличиваете, – – улыбается. – – У нас просто высоко ценится способность к ручному труду.

– – Вот-вот, – – говорю. Что-то больно красиво выходит. Только вот язык у них уж больно на монгольский похож. Конечно, какой там язык был у тех индейцев, я не знаю, но...

– – А чем вам так не понравилось имя Хранцицика? – – Азамат параллельно мне переключается на лингвистику.

Я снова ржу, просто не могу остановиться.

– – Очень, – – говорю, – – смешно звучит на моём языке.

Азамат качает головой.

– – Это значит просто «дождевой цветок» , он в дождь родился.

Ну да, я даже понимаю. Можно подумать, от этого легче.

– – Я, признаться, до знакомства с вами не знал, – – продолжает Азамат, рассматривая меня, – – что на Земле есть другие языки, кроме всеобщего.

– – Ха! – – фыркаю. – – Три тыщи не хочешь?

– – Сколько?!

О-о, я вывела его из душевного равновесия! Как мне нравится, когда он так таращится!

– – А как вы друг друга понимаете? – – продолжает изумляться мой друг с моноэтнической планеты.

– – Вот для того и всеобщий, – – смеюсь. – – Его не для космоса вводили, а для Земли.

– – С ума сойти, – – качает головой. Ну вот, хотя бы я его развлекла немного, лицом просветлел. Что-то в нём есть неуловимо родное. Во внешности и даже в запахе. Как будто детские воспоминания какие-то просыпаются. Впрочем, в свете моих последних измышлений насчёт индейцев в космосе в двенадцатом веке это уже как-то жутковато.

То, куда мы в итоге приходим, оказывается капитанским мостиком. Он мало чем отличается от прочих, которые мне приходилось видеть: по кругу экраны-иллюминаторы, под ними сенсорные панели управления, по сути, тоже экраны. Компьютер – – он и на Муданге компьютер. На мостике двое парней в тапочках и потрёпанных свитерах, кивают нам с капитаном, не отрываясь от экрана.