Юлия Фирсанова - Родиться надо богиней

В дорогом ночном ресторане клиентов пока было не много. Но один из них сразу обратил внимание на прекрасного юношу с изящными манерами, сидевшего в одиночестве. Высокий превосходно сложенный брюнет с холодно-безупречными, хищными чертами лица и яркими, удивительно-бирюзовыми глазами, оттененными шелком длинных ресниц, некоторое время заинтриговано разглядывал юношу, а потом, оставив свой столик, легкой тигриной походкой направился к объекту своего пристального внимания.

— Прекрасный вечер, сударь. У вашего столика найдется свободное место? — вкрадчиво осведомился мужчина, слегка склонив голову. Его бирюзовые глаза возбужденно блеснули.

— Прекрасный вечер, сударь. найдется, — в тон незнакомцу ответил "юноша".

Небрежным движением изящной руки лорд подозвал официанта и заказал бутылку Лиенского "Темная страсть". Когда вино принесли, мужчина предложил:

— Давайте выпьем за прекрасный вечер и не менее прекрасную встречу в сумерках.

"Юноша" мысленно хихикнул, но отказываться не стал, пригубил напиток и подумав про себя: "Какая щедрость — одно из лучших Лиенских вин за встречу. И с чего бы это? Ума не приложу!"

Когда бутылка опустела, в легком фривольном разговоре повисла небольшая пауза. Мужчина, пристально глядя юноше в глаза, положил руку ему на колено и, неторопливо продвигая ее вверх, интимно прошептал, наклоняясь так, что его длинные черные волосы защекотали шею "жертвы":

— Быть может, мы продолжим наше прекрасное знакомство и выпьем еще бутылочку в кабинете наверху?

Элия чувствовала легких запах лесной свежести, лаванды, едва уловимую ноту сладкого аромата белого ириса и металл крови. Прижавшись бедром к юноше, кавалер зашептал ему на ухо милые глупости, продолжая делать то, что кодекс урбанизированного Мира квалифицировал бы как "развратные действия в отношении несовершеннолетнего". Только, к своему глубочайшему разочарованию, ожидаемого эффекта мужчина пока не обнаруживал.

Наконец, Элии надоела затянувшаяся шутка и, сняв на минутку заклинание, меняющее голос, девушка презрительно бросила:

— Братец Энтиор, а не пошел бы ты на…!

И принцесса подробно описала маршрут, находчиво вставив в послание слова, слышанные утром от папы, "беспокоящегося" по поводу ежей и сгоревшей одежды. Подавившись началом новой изысканно-двусмысленной фразы, принц, стремительно зеленея, вскочил, как ошпаренный, с диванчика и бросился прочь сломя голову, гадая о том, кто расставил ему ловушку и попадет ли снова от отца, если он домогался не принцессы, вернее не совсем принцессы, а принцессы под личиной. Но почему-то Энтиору казалось, что король вдаваться в тонкости не станет, а просто съездит еще раз по физиономии, и хорошо еще, если съездит только раз, а не выбьет все зубы и пересчитает ребра…

Глядя вслед брату, Элия задумчиво пробормотала:

— Ну вот, теперь мне еще и счет оплачивать. Нашел способ на халяву выпить, извращенец клыкастый!

Расплатившись за дорогое вино и деликатесы, принцесса вышла из ресторана, на ходу восстанавливая меняющее голос заклятье. Девушка направилась к границе Второго Кольца города. Ведь именно там в наступающей тьме скрывались самые интересные приключения, в которые можно было вляпаться. Зайдя в переулок, она телепортировалась сразу на окраину квартала зеленых и желтых фонарей — одного из любимых местечек братьев, да и отца. Элия уже давно была достаточно взрослой, чтобы знать, какой цвет фонаря что означает: желтые фонари приглашали заглянуть на огонек женщин, зеленые — мужчин, фонари с полосками предлагали однополую любовь, белые с разнообразными рисунками и цветочками сулили экзотические развлечения. Так, любимый цветок Энтиора — белый ирис — в Лоуленде служил символом садомазохистских удовольствий. То ли символ этот установили в честь брата-вампира, то ли сам принц так залюбил белые ирисы за их символический смысл.

На окраине квартала горели в основном зеленые фонари. Улочки становились уже, а дома — попроще и пообшарпаннее. Но ночная тишина по-прежнему испуганно пряталась от душераздирающих призывных криков подобных этим:

— Заходите, у нас самые свеженькие симпатичные девушки!

"Ну, уж девушками-то они точно давно перестали быть," — отпустила Элия мысленный комментарий.

— Самые толстые задницы и пухлые сиськи!

"Это что, реклама в лавке мясника?" — снова сыронизировала принцесса.

— В нашем борделе провел ночь сам король Лимбер!

"Вот уж не верю, что моего разборчивого папашу занесло в публичный дом такого низкого пошиба даже с перепою!"

На этой остроумной ноте процесс мысленного составления комментариев к экскурсионному туру по борделям Лоуленда средней руки был прерван. На руке у Элии повисла помятая, убийственно воняющая дешевыми духами типа "Мечта моряка" шлюха с небрежно высветленными заклятием волосами и лоскутками, едва прикрывающими ее пышные, особенно в нижней части фигуры телеса. Нежно заглядывая в глаза потенциальному клиенту, девка хрипло зашептала:

— Пойдем со мной, красавчик! Ты такой хорошенький, мой кролик! Обслужу недорого!

Шлюха назвала цену. Задохнувшись от возмущения, принцесса стряхнула с себя "красотку" и завопила:

— Сколько? Да я за такие деньги я целый бордель с потрохами куплю, а не тебя, груша перезрелая!

Ответом стало возмущенное шипение отвергнутой девки, хохот прохожих и обитателей квартала из открытых окон соседних домов.

Отшив девку и поспешно миновав последний отрезок "квартала развлечений", Элия оказалась в еще более непрезентабельном районе. И, что случалось частенько, желание принцессы Лоуленда найти приключения, даже не высказанное вслух по всем правилам магии, начало сбываться.

Свернув в темный переулок, она тут же обо что-то споткнулась. "Что-то" сдавленно взвизгнуло и попыталось дать деру. Изловчившись, девушка успела схватить "нечто" за край рубашки и поспешно вызвала магический шарик. В его неярком свете принцесса разглядела худого, грязного, костлявого, словно умерший голодной смертью птенец, темноглазого, черноволосого парнишку-подростка лет одиннадцати, одетого в какие-то лохмотья, находящиеся в весьма отдаленном родстве со штанами и рубашкой. Измеренный автоматически коэффициент личной силы парнишки едва дотягивал до 0,45 Лоулендского.

— Раб, — вслух деловито констатировала принцесса, — но почему без ошейника или метки? Беглый что ли? Видать, беглый.

— Тебе-то какое дело, хлыщ паршивый! — прошипел мальчишка, тщетно пытаясь вырваться из железной руки ловца.

— Да никакого, в общем-то, просто интересно. Далековато тебя занесло от городских ворот, с рынка бы уже не сбежал, значит, смылся в дороге, — продолжила логически рассуждать Элия. — Ты хоть знаешь, что если тебя поймают, то изобьют до полусмерти или вовсе засекут публично, чтоб другим неповадно было?