Вера Чиркова - Женись на мне, дурачок!

Тахар, выхватывая кинжал, молнией метнулся через перила террасы и в ярости бросился на негодяя. Однако шустрый родственник отбиваться не стал, прыгнул в сад и скрылся в темноте.

А через несколько дней Тахара вызвали в совет старейшин. Мнимый родственник подал на него жалобу. Тургон едва сумел сдержать себя в руках, когда услыхал, как негодяй, состроив жалобное лицо, обвиняет его в чудовищных деяниях. Подлец заявил, что Тахар выманил у него большую сумму денег как выкуп за сестру, и предъявил строгим старейшинам несколько свидетелей, видевших, как тургон брал эти деньги. А потом скорбно сообщил, что Тахар, оказывается, его обманул и вовсе не собирался отдавать Лайли, так как сам состоит с ней в запрещенной богами связи. А чтобы не отдавать выкуп, решил убить обманутого родственника и вероломно набросился на него с ножом. И в доказательство предъявил длинную свежую царапину на руке.

Старейшины постановили, что тургон должен в трехдневный срок отдать или сестру, или деньги, и Тахар впал в жестокое отчаяние. Денег у него не было, истец запросил втрое большую сумму, чем дал на самом деле. Да к тому же оказался вовсе не родственником, это и была та тайна, которую случайно подслушала Лайли. Но и отдавать гнусному обманщику единственного близкого человека тургон тоже не мог. Вот и пришлось им бросить все и бежать темной холодной ночью из родного дома, прихватив все ценное, что Лайли смогла собрать, пока брат под предлогом прогулки выводил за ворота лошадей.

Вот только воспользоваться этими ценностями они так и не сумели. В придорожной гостинице на них напали местные бандиты, и только благодаря стрелковым талантам Лайли брат с сестрой сумели ускользнуть. Оставив в руках грабителей все свое имущество. А еще через несколько дней им самим пришлось выйти на большую дорогу, чтобы выжить.

Выслушав эту историю из уст хмурящегося тургона, прекрасно понимаю, что в настоящий момент ничем не смогу помочь парню с чуть наивными, но честными глазами, но на будущее ставлю в своей памяти зарубочку обязательно вернуться к этому делу.

Третьим человеком с необычной историей был Иштан, немолодой спокойный мужчина с печальными глазами. Он много лет служил старшим писарем при наместнике Бирулы, второго по величине города Останского ханства, и намеревался занимать эту должность до самой старости. Однако несколько месяцев назад начал замечать необычных посетителей, которые пользовались невиданными привилегиями у его начальника. А покопавшись тайком в толстых папках с отчетами, обнаружил странные документы, которые тот составлял в обход принятого порядка. Иштан отправился с ними к начальнику, но чиновник отделался какими-то путаными объяснениями, совершенно не удовлетворившими честного останца. Тогда писарь решил доложить о своих подозрениях наместнику, но не успел. Ночью загорелся его дом, а когда Иштан, спасаясь от огня, выпрыгнул в окно, рядом засвистели стрелы. Его спасла случайность — у соседей было какое-то семейное торжество, и они примчались вместе со всеми гостями. Но писарь прекрасно понял предупреждение, и к утру был уже далеко. Про события, приведшие его в банду, Иштан рассказывать не стал, только горько вздохнул и махнул рукой. Да я и не ждал от него этих откровений, сам прекрасно знаю, что иногда обстоятельства бывают сильнее людей.

— Лошадок тут оставим? — Первой спрыгнула на выложенную тесаным камнем дорожку шустрая Лайли.

— А они никуда не денутся? — Рассудительный Иштан подозрительно оглядел пустынную площадь.

— Это же святой город, — уверенно заявил Тахар, привязывая лошадь к деревцу.

— Совсем обнаглели, — прошипел, словно для себя, язва, никак не желающий смириться с тем, что я позволяю рабам общаться с нами на равных.

Ну не объяснять же ему при всех, что я вообще против рабства и потому не считаю рабами бывших бандитов, поневоле ставших нашими спутниками. Да и вообще для такого заявления еще не время. Вот если удастся пристроить пятерых раскаявшихся разбойников к шаману, для которого заблудшие души дороже праведных, тогда и поговорим. Все равно мне придется разбираться с запутавшимся в своих амбициях Рудо. Он считает себя моим напарником, то есть почти совладельцем восьми рабов. И потому не спускал все эти дни своенравной лучнице ни одного дерзкого слова. А острая на язык девчонка словно нарочно дразнила его с утра до вечера, превратив наше путешествие в настоящий балаган.

Хуже всего их отношения стали после того, как мы добрались до первого небольшого городка и прикупили табунок недорогих лошадок. Конечно, незапланированные траты сильно облегчили мой кошелек, но путешествовать с толпой пеших спутников оказалось чрезвычайно затруднительно. Да и в моральном плане как-то некрасиво. Хотя они и были до встречи со мной бандитами, но я-то рабовладельцем никогда не был. И не хочу учиться им быть.

— Лошадей ваших мы отведем в конюшни.

Откуда взялись эти то ли жрецы, то ли прислужники в простой одинаковой одежде, я не заметил. А если судить по растерянному взгляду язвы, не понял и он, однако появились они очень вовремя. Лайли уже рот открыла, чтобы едко ответить на злой шепот Рудо.

— А нам куда? — поторопился я озвучить свой вопрос, бросая на девушку предупреждающий взгляд.

— Туда. — Прислужник показал на дверцу рядом с босой ногой бога и дернул лошадей за поводья.

В храм всемогущего бога справедливости и правосудия Амирту я входил равнодушно. Сколько я их уже повидал, различных храмов, и в королевстве, и в ханстве, и в других странах, где приходилось бывать по делам. Потому и был уверен, что ничем меня удивить этот храм не сможет.

И глубоко ошибался.

В просторной рукотворной пещере не было ни одного обычного для других храмов атрибута. Ни усеянного алмазами и изумрудами алтаря, как в храме морской богини Эльсанны, ни ярких позолоченных фресок, от пола до потолка украшающих святилище бога огня Фарториса.

Тут не было вообще никаких украшений или алтарей. Посреди пещеры расположился открытый очаг, в котором уютно плясали на поленьях язычки огня, а вокруг него была сооружена круглая скамья. Да еще у центральной стены стоял странный длинный стол. Он был узок и низок с одной стороны, а к другой становился все шире и выше. А в стене за столом виднелись какие-то ниши, в которые стекали разноцветные струйки.

— Можете подойти и испытать символ справедливости. — Мягкий голос доверителен и добр.

Резко обернувшись, обнаруживаю рядом с собой невысокого седобородого мужчину в мягком колпаке на белоснежных волосах, волной падающих на плечи.

Неужели…

— Я Ештанчи, — утвердительно кивает седая голова, а черные прищуренные глаза глядят с удивительно доброй лукавинкой.