Терри Пратчетт - Невидимые академики / Unseen Academicals

- Что думаешь? – спросил Орехх. – О спектакле, я имею в виду.

- Не очень-то романтично, - ответила Гленда. – Честно говоря, глуповато даже.

- Странно, это пьеса считается самой романтичной из написанных в последние полстолетия, - заметил Орехх.

- Неужели? Но какой пример она подаёт молодёжи? Неужели никто в Колении, даже в те давние дни, не знал, как проверить пульс? Мне кажется, пьеса вполне могла бы преподать зрителям небольшой урок первой помощи. Даже обычное карманное зеркальце запросто поможет отличить живого от мёртвого, а кроме того, на теле есть масса вполне приличных мест, где можно пощупать пульс.

- Я думаю, дело в том, что никто из героев не думал о себе, - сказал Орехх.

- Никто из них вообще не думал, - отрезала Гленда. – И меньше всего они думали друг о друге как о нормальных людях. Немного здравого смысла, и все остались бы живы. В этой пьесе всё выдумки, как в книжках. Вряд ли разумный человек стал бы вести себя так, как они.

Он сжал её руку.

- Порой ты говоришь прямо как Её Светлость, - сказал он. – И это напоминает мне.

- О чём?

- О том, что пора встретиться с моей создательницей.

Энди Шэнк, спотыкаясь, брёл по ночным переулкам, пребывая в святой уверенности, что ему ничто не грозит, потому что здесь нет никого страшнее него. Как оказалось, он ошибался.

- Мистер Шэнк?

- Ты кто? – он резко обернулся, инстинктивно сунув руку за пазуху, за своим новым кинжалом.

Но другой нож, серебристый и узкий, уже сверкнул дважды, а мастерский удар в голень поверг Энди на землю.

- Я! Я счастливый конец истории. Можешь звать меня доброй феей. Не волнуйся, ты снова сможешь видеть, когда сотрёшь кровь с глаз. И, как говорится, тебе никогда больше не придётся платить за себя в баре, хотя, подозреваю, ты и так никогда не платил.

Нападавший небрежно прислонился к стене дома.

- Почему я так поступил с тобой, мистер Шэнк? Потому что я ублюдок. Тот ещё урод. Мразь. Они отпустили тебя, потому что незлые по натуре люди. Для равновесия нужен кто-то вроде меня. Таких, как ты, я встречал ещё до твоего рождения. Мучители, забияки и воры. О да, воры. Вы крадёте чужое достоинство. Вы крадёте спокойствие. Теперь об Ореххе. Да, он орк, и, я слыхал, умеет одними словами делать людей лучше. Что ж, я говорю: так тому и быть. Он просто гений, раз может такое. Но в моей чёрной книжечке отмечены все должники, и я решил, что твой долг не уплачен. Так что тебе пришлось вновь повстречать Пепе, просто чтобы сказать "Привет!" Если я тебя снова встречу, никто не сможет собрать все кусочки, помяни моё слово. Но поскольку я не совсем уж гад, вот тебе кое-что, обтереть твои раны.

Рядом со стиснутой в кулак рукой Энди что-то мягко шлёпнулось на землю.

Энди, заливая кровью и соплями мостовую, быстро пошарил вокруг, слушая затихающий стук лёгких шагов и мечтая только об одном: протереть глаза и стереть мечты о мести из своего сердца. В общем, в данных обстоятельствах ему следовало быть поосторожнее и не тереть лицо половинкой лимона.

Думаете, это конец?

Прискорбно, но факт: когда два человека ужинают за очень длинным столом, они неизбежно норовят сесть на дальних концах по его длинной оси, что весьма затрудняет диалог, не говоря уже о том, чтобы предать солонку. Увы, кажется, даже лорд Ветинари и леди Марголотта не стали исключением из этого правила.

С другой стороны, оба они ели очень мало, так что в передаче солонки не было особой необходимости.

- Кажется, ваш секретарь очарован моей библиотекаршей, и пользуется взаимностью - сказала леди Марголотта.

- Да, - согласился Ветинари. – Похоже, они увлечены обсуждением конструкции скоросшивателей. Он, кстати, сам изобрёл парочку новых способов.

- Ну, чтобы мир успешно функционировал, кому-то нужно и о скоросшивателях думать, - ответила леди Марголотта. – Она поставила на стол бокал и посмотрела на дверь.

- Вы, кажется, нервничаете, - заметил Ветинари. – Гадаете, что будет, когда он придёт?

- У него был сегодня длинный день, и весьма успешный, должна заметить. И что в итоге? Вы говорите, он пошёл смотреть любительский спектакль?

- Да, с весьма решительной юной леди, столь искусной в приготовлении пирогов, - подтвердил Ветинари.

- Вот как. – сказала леди Марголотта. – Он наверняка знает, что я здесь, но предпочёл компанию поварихи?

На губах Ветинари промелькнула слабая улыбка.

- Не поварихи. А гения среди поварих.

- Что ж, должна признать, я удивлена, - сказала Её Светлость.

- И раздражены? – подсказал Ветинари. – Может быть даже, немного завидуете?

- Хавелок, вы заходите слишком далеко!

- Вы ожидали иного? Кроме того, вряд ли вы не понимаете, что его триумф также и ваш.

- Я говорила вам, что видела их?

- Орков?

- Да. Жалкие создания. Обычно так говорят о гоблинах, и не удивительно, учитывая их привычку из религиозных соображений хранить собственные сопли, а также, честно говоря, практически всё остальное, в этом есть какая-то логика.

- Религиозная логика, по крайней мере, - промурлыкал Ветинари. – Весьма растяжимая штука, как и сопли.

- Игори сделали их из людей, вы знаете об этом?

Ветинари, не выпуская из рук бокала, прошёл к дальнему концу стола, чтобы взять перечницу.

- Не знал. Хотя теперь, когда вы сказали, вывод кажется вполне очевидным. Гоблины недостаточно злобные.

- И у них нет ничего, - добавила Марголотта. – Культуры, легенд, истории… Он может дать им всё это.

- Он воплощает всё, чем они не являются, - сказал Ветинари и добавил: - Но вы взваливаете на него непосильную ношу.

- А у меня она посильная? А у вас?

- Порой ощущаешь себя, как ломовая лошадь, - признал Ветинари. – Но со временем перестаёшь замечать этот вес, он просто становится образом жизни.

- Они заслуживают шанса, и воспользоваться им надо сейчас, пока в мире царит мир.

- Мир? – переспросил Ветинари. – Ах, да, припоминаю. Определяется как промежуток между войнами, используется для подготовки к новой войне.

- Откуда в вас столько цинизма, Хавелок?

Ветинари резко повернулся и снова неспеша зашагал вдоль стола к своему месту.

- Ну, в основном от вас, мадам, хотя заслуга не целиком ваша, потому что я довольно долго учился быть тираном этого города.

- Я считаю, что вы позволяете жителям слишком много свободы.

- Разумеется, позволяю. Вот почему я всё ещё тиран. Я всегда полагал, что единственный способ удержать власть – сделать нахождение на твоём месте кого-то другого абсолютно немыслимым. Я, конечно, буду всячески помогать вам. Рабов быть не должно, пусть и рабов инстинкта.

- Даже один человек имеет значение, - сказала Марголотта. – Взгляните хотя бы на мистера Сияющего, Алмазного Короля троллей. Взгляните на себя, в конце концов. Если человечество может пасть…