Мария Быкова - Путь к золотому дракону

Опять же, если посмотреть, платьев она не носит — Ядвига то есть, не собачка. Прибыла, по всему видать, из далеких земель. Много чего повидала… может, она и море видела? А почему нет! Да и спутники у нее странные, тоже, видать, люди бывалые. Один волкодлак чего стоит! Не зря же пан Богуслав с ним так милостиво беседовал!

А раз старшая, так пускай исполняет свой долг и расскажет младшим братьям, где была, чего видела… А если Михалу неинтересно, так пускай и не слушает!

Придя к такому выводу, Ежи несколько повеселел, но тут и ужин закончился. Ежи со вздохом вылез из-за стола и вслед за братом подошел к отцу. Тот посмотрел на них очень внимательным взглядом. Братья переглянулись и нестройным хором сказали:

— Покойной вам ночи, панна Ядвига.

— Покойной ночи… э-э… сестра.

— И вам добрых снов, — душевно пожелала панна Ядвига.

Михала ощутимо передернуло, но он справился с собой и холодно кивнул в ответ, после чего развернулся на каблуках и, едва не печатая шаг, отправился в свои покои.

Ежи шел на два шага впереди и строил планы на завтрашний день. А день обещал быть интересным.

Покои у братьев были одни на двоих. Этим красивым словом обозначалась небольшая комнатка с двумя лежанками, большим сундуком и тем немногим, что потребно воину. Никто не скажет, что князь-воевода растит из своих сыновей изнеженных панночек! Ежи поудобнее улегся на жестком тонком матрасике и с любопытством принялся наблюдать за братом.

Михал отрывистыми движениями налил себе полный стакан воды и выпил его залпом.

— Нет, только подумать! — Стакан громко стукнулся о поднос. Михал заходил по комнатке взад-вперед. — Это — панна Ядвига Леснивецкая! Да это позор всего рода Леснивецких! Да мы в родстве с королями! Хотя что я говорю — это короли в родстве с нами! Хотел бы я знать, из какой дыры вылезла эта ясновельможная панна !

Последние слова он выговорил с таким великолепным пренебрежением, что Ежи ощутил острый укол зависти. Но тут же возразил, как подобает хорошему сыну:

— Отец сказал, она нам сестра. Значит, так тому и быть. Плохой мы ей будем защитой, если первые ее осуждаем…

— Защитой?! — взвился Михал, словно укушенный тем самым пуделем. — Да я… я же об отце и думаю! Ему ж еще эту… панну замуж выдавать надо! Хотел бы я знать, кто ее возьмет!

— Да хотя бы пан Богуслав! — безмятежно ответил Ежи.

Михал остановился как вкопанный.

— Пан Богуслав? — недоверчиво спросил он. — С чего ты взял?

— Сам слышал! — обиделся брат. — Такая, говорит, панна — всем паннам панна! Глаз не отвесть, вот как! А еще сказал, мол, породу сразу видать: нраву горячего, а с другой стороны — сердце доброе. И обхождения требует особого, не то что наши панночки… — И Ежи от себя добавил: — С пуделями!

— Ну, если пан Богуслав… — тоном ниже сказал Михал.

На том и порешили.

В эту ночь сон долго не шел к Михалу Леснивецкому. Ежи давно спал безмятежным сном, а Михал все ворочался и ворочался. Пан Богуслав — это, конечно, argumentum, но и своей головой думать надо. Пану Богуславу Ядвига не сестра.

Любому понятно, что отец прижил ее вне брака. До брака, точнее говоря. Ничего особенного в этом нет, Михал как мужчина прекрасно его понимал — красивых крестьянок в округе хоть отбавляй. Но признавать законной дочерью эту Ядвигу? Ставить ее на одну доску с ними? А как же честь их покойной матери?

За этими, бесспорно, сложными рассуждениями Михал как-то упустил одну незначительную мелочь: раньше он твердо был уверен, что долг благородного человека — отвечать за свои поступки. И если у него, Михала Леснивецкого, обнаружится незаконный сын, то он непременно признает дитя. Не то что князь… не будем называть имен! Но одно дело — абстрактный младенец, жалобным плачем взывающий к отцовскому долгу, и совсем другое — взрослая рыжая нахалка, явившаяся на все готовенькое!

Так это что, и наследство теперь на троих делить будут?!

Поразмыслив еще немного, Михал пришел к выводу, что его долг как брата — поскорее выдать Ядвигу замуж за пана Богуслава, пока тот не передумал. В конце концов, приданое не наследство, переживем. А породниться с Раднеевскими — не так уж и плохо. Для девицы из рода Леснивецких, конечно, это не партия, но для незаконнорожденной — невиданная удача.

На этом Михал наконец заснул, но сон его был беспокоен. Ему снился целый выводок старших сестер, и при каждой имелся если не злобный колдун, так уж точно беловолосый волкодлак.

Я проводила братьев задумчивым взглядом. Не сказать чтобы они мне сильно понравились, но, когда они ушли, разом сделалось неуютно. При сыновьях князь точно не стал бы выяснять семейных отношений, а мне как-то не хотелось общаться с папенькой на этот счет. Мне вообще с ним разговаривать не хотелось — хотя бы потому, что я не знала, как себя держать.

Я прекрасно жила без него все эти двадцать лет. И еще столько же прожила бы. С другой стороны, и он вряд ли горит желанием заключить меня в отеческие объятия и пролить над моей беспутной головой скупую мужскую слезу. Но… боги мои, я запуталась, я окончательно запуталась! В конце концов, он меня признал! А ведь скорее было бы ожидать, что он прикажет гнать плетьми самозванку!

И тут я вспомнила про КОВЕН. Мрыс дерр гаст! Здесь, на восточных отрогах Даркуцкого хребта, его власть была слабее, чем в Лыкоморье или на настоящем Западе, — но нам все равно следовало остерегаться. Нет, даже не так — нам стоило сматывать удочки, вострить лыжи, сваливать по-тихому, и все это в направлении эльфийских земель.

Каким бы ни был князь-воевода, но мы сидим за его столом и едим его хлеб. И было бы подло втянуть его в наше противостояние с КОВЕНом.

Осознав эту мысль, я немного приободрилась. Теперь я знала, о чем именно буду говорить с Леснивецким, — а то, что разговора не избежать, понятно даже старшему из моих младших братьев. Как его там? Кажется, Михал?

Здешнее панство любило гулять со вкусом, а обретение утерянной дочери — да, за это никак нельзя не выпить! Я сидела почти во главе стола, по правую руку от князя, и моим глазам открывался просто превосходный вид на все застолье. Особенно интересно было наблюдать за паном Богуславом — отсюда было плохо слышно, но он, кажется, успел найти с Сигурдом общий язык. И это при том, что оборотень ни слова не знал по-подгиньски! Я хмыкнула и после недолгих колебаний рискнула покоситься налево.

И тут же встретилась взглядом с князем-воеводой.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Потом он кивнул и поднялся из-за стола. Я ожидала чего-нибудь в духе: «Вы пируйте, паны рыцари, за все уплачено, а мы с дочкой пока потолкуем по-родственному!» — но князь молча подал мне руку. Я мигом вспомнила, как поступали в аналогичных случаях местные панны, и изящно оперлась о нее кончиками пальцев. Краем глаза я поймала изумленный взгляд Эгмонта и едва удержалась, чтобы не показать ему язык. Но так местные панны уж точно не поступали.