Мария Быкова - Путь к золотому дракону

— Садись, ты у нас гостья… — Я внимательно присмотрелась к подоконнику, смахнула с него ладонью обрезки пергамента и решила, что сяду здесь. А Рихтер пускай устраивается где хочет. Хоть на шкаф залезает.

— Да-да, госпожа конунг, чувствуйте себя как дома! — Элементаль, высунувшись из косяка, в прямом смысле сияла от радости. — Располагайтесь поудобнее, мы всегда рады вас видеть!

«Подхалимка», — хмуро подумала я. Когда это, спрашивается, она еще могла видеть конунга до того, как та приехала в Академию? А с другой стороны, чего это я? Не всякой элементали выпадает такое счастье — чтобы к твоей двери прикоснулся золотой дракон. Даже я понимаю, что Лерикас в драконьем обличье не просто змея с крылышками, а уж флуктуации…

На мгновение мне представилось, как Лерикас целенаправленно идет по Академии, по порядку открывая каждую дверь, и я кашлянула в кулак, стараясь скрыть улыбку.

Конунг, усмехнувшись, погладила элементаль — так люди гладят кошек, — и флуктуация, заурчав, опять подсунулась под ее ладонь. Во все стороны брызгами летели искры; одна из них упала на переднюю лапу Фенрира Волка, и он тихонько рыкнул. Элементаль, осознав всю недопустимость своего поведения, ойкнула и моментально скрылась в косяке.

— Я правильно поняла, они живут у вас в каждой двери? — Лерикас посмотрела на свою ладонь, потом — на косяк. Кажется, элементаль ей понравилась. — Что-то вроде замены замку с кнопочками?

— Почти в каждой. Но есть и исключения. — Я благоразумно не стала спрашивать, зачем на замке нужны кнопочки. Что, разве он без них не работает?

Конунг все никак не могла оторваться от двери. Она тихонько побарабанила когтями по косяку, и мне почему-то представилось, как она, не прилагая ни малейших усилий, засовывает руку по локоть в пятое измерение и вытаскивает оттуда за хвост какую-нибудь хищную флуктуацию. Саламандру, например. А саламандра, поджав лапки, честно пытается изобразить, что она тут совсем ни при чем и вообще так… мимо пробегала.

Видя такую заинтересованность, Фенрир тоже обнюхал косяк. То ли случайно, то ли намеренно он ткнулся носом в ладонь Валери. Конунг рассеянно потрепала свисающее ухо и, щелкнув когтем напоследок, зашла в кабинет. Фенрир просочился следом, и внутри разом стало тесно. Несколько мгновений он топтался на одном месте, прикидывая, как ему можно улечься между стопками учебной литературы. Я изящно взмахнула рукой и самая высокая стопка величаво отплыла к дальней стене. Волк лег на освободившееся место и уложил голову на лапы.

— Ремонт? — понимающе спросила Лерикас. Я кивнула. — Яльга, а они… элементали как-то размножаются?

Я задумалась. Эта сторона вопроса меня почему-то никогда не интересовала: возможно, мне просто не приходилось испытывать нехватки в элементалях. Обычно их было даже чуть больше, нежели требовалось для спокойной жизни.

— Ну… этого мы еще не проходили. Я думаю, Эгмо… то есть магистр Рихтер! — должен знать наверняка. Эту же он откуда-то взял!

Лерикас задумчиво провела пальцем по нижней губе.

— Как ты думаешь, — нейтрально спросила она, — Академия согласится выделить мне одну? Или двоих, чтобы им не скучно было?

— Да ты и с одной не соскучишься, — хмыкнула я, а от порога добавили:

— А Академия скажет конунгу большое спасибо. И поинтересуется, не хотят ли подданные оного завести себе такое же экзотическое животное.

— Какое еще животное?! — возмущенно возникла элементаль, но, покосившись на Рихтера, тут же залезла обратно. Впрочем, из косяка еще долго доносилось неразборчивое бормотание, что-то вроде: «Живо-отное, тоже скажут…»

— Ну не растение же, — философски пожал плечами Эгмонт. — Здравствуйте, Лерикас.

Он закрыл за собой дверь и, аккуратно перешагнув через Волка в самом его невысоком месте, подошел к окну. Я быстро слезла с подоконника; среди книжных завалов мелькнула табуретка, и я, пока ее еще кто-нибудь не заметил, поспешила заявить на нее свои права. Рихтер открыл окно; ветер качнул створку, маг заложил ее стопкой книг, той самой, которую я слевитировала к стене, и развернулся к нам.

На несколько мгновений воцарилась неловкая тишина, которую Хельги, случись он рядом, охарактеризовал бы метким выражением «Стражник родился». Я слышала, как за окном воркуют голуби, как Фенрир Волк тихонько скребет когтями по полу и как Эгмонт пытается сообразить, чего бы сказать, призывая на помощь весь графский опыт. Неожиданно в сумке у Лерикас что-то завозилось, и скрипучий голосок недовольно произнес:

— Ну да, конечно, элементаль мы погла-адили… чужую, между прочим! Волка погла-адили… ну ладно, он свой! С этими… магами, — последнее слово голосок угрожающе подчеркнул, — поздоровались, хотя они-то с которого боку свои?! А про Скупидонуса никто и не вспо-омнил! Коне-эчно, дождешься тут, чтобы погладили или здоровья пожелали!

В этот момент Фенрир вдруг одним скользящим движением поднялся на ноги и метнулся вперед. Он сделал это так быстро, что я не успела ничего разглядеть: по комнате будто промелькнула смазанная серая тень. Рихтер машинально вскинул руку, но тут же, вспомнив, сжал пальцы, заглушая вызванное было заклинание. Скупидонус смолк, а Валери, нахмурившись, как будто к чему-то принюхивалась.

— Что случилось? — быстро спросила я, переводя взгляд с Волка на Эгмонта, а с него — на владычицу оборотней. Та пожала плечами:

— Не знаю… Фенрир?..

Волк, по-охотничьи сгорбившись, обнюхивал какое-то место на полу. На первый взгляд, ничего особенного там не было, но, присмотревшись, я увидела на досках две неглубокие вмятины — здесь стояло что-то тяжелое, и убрали его сравнительно недавно. Что-то мелькнуло у меня на краю памяти, но тут Фенрир прижал уши к голове и очень тихо зарычал. Возможно, волки не рычат, но я не могла подобрать другого слова. Не знаю, как там Лерикас, но я мгновенно поняла, что у меня есть не то шерсть, не то подшерсток, — как бы то ни было, оно встало дыбом. Это был голос охотника, почуявшего дичь. Судя по всему, очень опасную дичь… но если она опасна для него, то что же говорить о нас?

Эгмонт напряженно смотрел на это место, и я чувствовала, что он в любой момент готов ударить. На всякий случай и я начала разминать пальцы; но тут Лерикас встала и, быстро подойдя к Фенриру, положила ладонь ему на голову, между ушами.

— Успокойся, мальчик, — негромко произнесла она. — Его здесь уже нет. Его вообще больше нет. Он здесь был, и его уничтожили. Это всего лишь запах, след, отголосок… и он никому больше не сможет повредить.

В ее голосе не было ничего особенного, но в тот миг я отчетливо поняла, за что Валери даль Торрант называется конунгом. Мир стал прежним; тень, которая на него легла, исчезла под лучами солнца. Исчезла, чтобы больше никогда не появиться.