Мария Быкова - Путь к золотому дракону

— Конкретнее, Ардис!

— Сегодня случится что-то, связанное с «Короной». Не знаю, насколько оно будет заметным, — мироздание порой намекает слишком тонко… Встреча, событие, может быть, обрывок песни… Просто будь внимателен. Так или иначе, это произойдет до вечера.

— И как мне узнать, что это именно оно?

— Не знаю, — просто сказала Ардис. — Постой-ка, надо купить петрушки, а то у нас не растет…

Пока магичка придирчиво выбирала один из трех разложенных на платке пучков, Эгмонт старался проанализировать услышанное. Вообще-то классическая магия не очень доверяла картам, но Ардис есть Ардис, а опыт подсказывал, что, услышав: «Ложись!» — надо сперва падать, а потом выяснять, откуда стреляли. И стреляли ли вообще.

Тьма, опасность, враг… Треугольник? Какого лешего Яльгу вообще туда занесло? Или это их личный враг, нечто вроде противовеса? Если в мире появились трое, которые суть одно, должна возникнуть уравновешивающая их сила. Логично? Вполне. Сюда вписывается и необходимость разделиться хотя бы на время…

Эта гипотеза выглядела весьма правдоподобно, но проку с нее было — как с ежа шерсти. Если этот враг действительно служит противовесом, то можно даже не пытаться угадать его природу. Чего он боится? Магии? Серебра? Или шаманских плясок с бубном?

— Мы идем домой? — хмуро поинтересовался Эгмонт, когда Ардис уложила в корзину пресловутую петрушку. Время близилось к полудню.

— Сейчас… — Лекарка уверенно направилась между рядами, и Эгмонт неохотно последовал за ней. Он предпочел бы перебрать амулеты, свериться с книгами, сделать вообще хоть что-нибудь — потому что вот так ждать нападения было выше его сил.

Прилавок, возле которого остановилась Ардис, позвякивал на ветру и сиял на солнце — на веревке, протянутой над нам, висело множество бус, цепочек, ожерелий и монист. На самом прилавке лежали серьги, броши, браслеты — венчальные в том числе — и прочая ерунда, за которой Эгмонт обычно все же признавал право на существование.

— Что из этого может понравиться Яльге? — деловито спросила Ардис.

Только женщина могла задавать такой вопрос сразу после рассказа о «Черной Короне». Эгмонт молча посмотрел на магичку, и она, вздохнув, возвела очи горе.

— У тебя в отряде интуитивный маг — это естественный катализатор. Недостаток у интуитов только один: их способности слишком завязаны на настроение. Но мне казалось, ты знаешь, что настроением, особенно женским, вообще-то можно управлять?

В ее словах было рациональное зерно, но, посмотрев на ряды браслетов, Эгмонт только покачал головой.

— Выбери сама. У тебя лучше получится.

Ардис одарила его взглядом, преисполненным не то презрения, не то жалости, но Рихтеру было не до того, чтобы размышлять о подобных вещах. Через минуту она уже расплачивалась с гномом, а Эгмонт изумленно рассматривал выбранное ею ожерелье. Это, собственно, и ожерельем было трудно назвать: так, граненые бусины зеленого цвета, нанизанные на атласную ленточку. Вся конструкция совершенно идиотским образом завязывалась сзади на бантик, концы которого тоже были украшены маленькими гранеными шариками.

Яльге Леснивецкой, которую он знал без малого год, подобная штука была даром не нужна. Будь в ожерелье хоть немного магии — другое дело…

— Вот теперь и домой можно, — с удовлетворением констатировала Ардис.

Если бы на горизонте вдруг показалась башня родного донжона, Эгмонт не обрадовался бы ей больше, нежели покосившемуся забору, ограждавшему дом Ардис. Это была точка определенности, в некотором роде — бастион; кроме того, в доме скучала Яльга, а скучающая студентка Ясица была способна создать окружающим массу мелких, но докучливых проблем.

За время, которое потребовалось, чтобы пройти от торговых рядов до дома, Эгмонт обдумал ситуацию со всех сторон и пришел к нескольким выводам. Во-первых, он решил исходить из того, что находится в засаде, — и действовать соответственно. Во-вторых, нужно было не мешкая установить защиту на всех обитателей дома, включая белую собачонку. В-третьих… в-третьих, по сравнению с неведомым врагом, КОВЕН перестал казаться такой уж весомой угрозой. Наверное, это было хорошо.

Сигурд вернулся раньше, и это было вполне объяснимо — в отличие от Эгмонта, оборотень не терял времени даром у позвякивающих прилавков. Сапоги его стояли у двери, в сенях возвышалась внушительная корзина, а из комнаты доносился веселый голос:

— И куда это он закатился?

Эгмонт переглянулся с Ардис, та пожала плечами и, отставив покупки, отворила дверь в горницу.

Глазам предстала совершенно небывалая картина.

Посреди горницы был расстелен квадратный лист пергамента — сперва Рихтер принял его за карту, потом понял, что на картах не рисуют лабиринтов, чудовищ и воителей в каких-то загадочных шипастых доспехах. Рядом валялся небольшой деревянный кубик. Но главное было не в этом. Сигурд с Яльгой, пыхтя, держали приподнятую кровать, из-под которой торчали голые пятки Артура. Послышался радостный, хотя и немного придушенный возглас:

— Нашел! Я его нашел! Можно играть дальше! — И Артур, пятясь, вылез обратно — пыльный, красный, растрепанный, но донельзя довольный. Он что-то сжимал в руке, что именно — от двери было не видно. Яльга и волкодлак поспешно опустили кровать.

— Артур, — спокойно сказала Ардис; Яльга, вздрогнув от неожиданности, обернулась, — в нынешнюю пятницу ты дважды вымоешь пол под этой кроватью, и я проверю это сама. А сейчас пойди переоденься и причешись.

Мальчишка, не изъявляя особенной скорби, выскочил из комнаты.

— Это я виноват, — запоздало вступился Сигурд. Мистрис Рэгмэн изумленно посмотрела на него, явно пытаясь взять в толк, что за связь существует между давней пылью под кроватью и только позавчера появившимся здесь волкодлаком. — Когда я там, на рынке, был, смотрю — интересное чего-то продают. Вот, а гном мне и сказал: хорошая игра, самое то, как его… развивающая! Ну я и купил, а что? Деньги все одно остались.

— Есть что-то хочется, — без всякой связи с предыдущим разговором сообщила Яльга.

Она была такая же возбужденная и растрепанная, как Артур, только пыли с паутиной не хватало. Поймав взгляд Эгмонта, она чуть смутилась и начала отряхивать рубаху, сильно измятую на животе. Рихтер представил, как эти трое, издавая азартные возгласы, ползают по полу вокруг пергамента, и только покачал головой.

— Яльга, сколько вам лет? — спросил он, отчего-то сбившись на прежнюю манеру разговора.

— Ты еще меня о возрасте спроси, — меланхолично сказала Ардис.

Эгмонт хотел было ответить, что прекрасно знает ее возраст, ведь они учились на одном курсе, но не успел. Ардис вынула то самое зеленое ожерелье и протянула его Яльге.