Андрей Синицын - Новые мифы мегаполиса (Антология)

На самом деле я все это время тупо лежу в проходе у кассы и доставляю множество неприятных минут двум охранникам и трем кассиршам в форменных красных жилетах. Когда я открываю глаза, все они склоняются надо мной и выглядят крайне испуганными.

— Живой, — облегченно выдыхает кассирша постарше. — Слава те, Господи!

Я уже начинаю понимать, где нахожусь, и стараюсь подать своим спасителям хоть какой-то знак. Улыбнуться, например.

— Все равно нужно «скорую» вызвать, — нерешительно произносит кто-то, кого я пока не вижу.

Мне очень не хочется в больницу, и я с усилием приподнимаюсь с пола.

— Не надо «скорой», — говорю я. — Огромное спасибо за помощь. Мне уже легче. Я вполне смогу доехать домой, честное слово. Меня на улице такси дожидается…

Мне не верят и снаряжают одного из охранников, чтобы он проверил все лично, а при необходимости проводил меня до такси. Охранник прихватывает и пакет с покупками. Таксист так удивляется сопровождению, что оставшуюся часть дороги мы проезжаем вдвое быстрее, денег он берет с меня по минимуму, а у подъезда выходит из машины, чтобы лично подать мне в руки чемодан и покупки. Все складывается удачно, и до прихода Вероники я успеваю не только спрятать подальше чемодан, но и накрыть стол — вино и легкие закуски…

— По какому поводу торжество? — подозрительно интересуется Вероника с порога. — Учти, я с чужими мужчинами без повода не пью.

— А давай тогда знакомиться, — предлагаю я. — Меня зовут Евгений. Вынужден сразу предупредить: я женат, не богат, не знаменит и абсолютно бесперспективен. У меня есть почти взрослая дочь, которая проводит каникулы у бабушки, а еще у меня имеется хорошее вино, которое называется… э-э-э… Не успел, к сожалению, запомнить. Но я надеюсь, что оно самое белое из всех мне известных!

Вероника смеется, присаживается за стол и тянется к сыру и нарезанной ветчине.

— Проголодалась, если честно…

Для закрепления успеха я зажигаю свечи и быстро разливаю вино в высокие бокалы.

— За что пьем? — игриво интересуется Вероника. — Требую тост!

— За продолжение нашего знакомства!

Интуиция мне подсказывает, что если я не буду угрюмо молчать, то рано или поздно мы настроимся на одну волну, а вечер пройдет тихо и спокойно. Но нужная волна все как-то не находится, и через двадцать минут я и сам не выдерживаю тяжести своих натужных острот.

— Шут ты, Титов, — говорит со вздохом Вероника и делает большой глоток из бокала. — Ну как ты мог так уехать, даже не предупредив? Я целый год после этого ревела ночи напролет. Спать не могла. Все ждала, ждала… Думала, опомнится. Вернется домой. Извинится, в конце концов. И что? Вот он ты. Появился, как здрасьте. Со своими шуточками и прибауточками. По пути из ниоткуда в никуда. Я даже не знаю, где ты на самом деле был, Женя. А с кем ты там был — это уже другой вопрос… Может, ты мне вообще наврал про Берлин? Может, ты жил себе спокойно все это время у какой-то девки на соседней улице, а когда она тебя выгнала, ты загрустил и вернулся ко мне. А теперь сочиняешь мне разные небылицы… Я даже не понимаю, о чем нам с тобой теперь говорить. Ну что ты опять молчишь? Скажи хоть что-то!

— Разве я молчу? Я постоянно пытаюсь что-то сказать. Но проблема в том, что сказать мне нечего… — Я коротко пожимаю плечами и допиваю вино. — Ты совершенно права. Во всем права. И я это без всякой иронии сейчас говорю. Мне бессмысленно тебе что-то доказывать. И убеждать тебя, что я говорю правду, тоже бессмысленно. Вся правда в том, что я неудачник, ничтожество, недоразумение, бездельник, лодырь, лох. Нужное подчеркнуть. И живу я только потому, что кто-то недосмотрел за тем, чтобы я не появился на этом свете…

— Женя, перестань! — Вероника шмыгает носом и вытирает его бумажной салфеткой. — Не говори так. Я просто хочу понять. Для себя хотя бы. Хочу понять, что теперь со всем этим делать. Вместе мы жить не можем. Порознь — тоже. Мы ведь даже не попытались найти решение. Мы его только отложили.

— Ну а если нам ничего не искать и дать мне еще один шанс?

Вероника нервно вздрагивает.

— Титов, ты вообще меня слушаешь? Вот ты приехал, упал мне как снег на голову, живешь целую неделю, а я каждый день жду, когда ты опять от меня сбежишь. Завтра, например, ты мне скажешь, что у тебя есть одно срочное дело, от которого зависит очень многое, а потом пропадешь еще на два года. Что, я не права?

— Нет, ты в очередной раз права, — вздыхаю я. — У меня осталось одно очень важное дело. И мне нужно срочно уехать в Бодайбо. Но это всего на неделю.

— Куда уехать? — искренне удивляется Вероника.

— В Бодайбо, — покорно повторяю я. — Это город в Иркутской области. Там золото добывают.

— Зачем? Ты уже незаконной торговлей золотом промышлять стал?

— Не злись, очень тебя прошу. Золото тут совершенно ни при чем. Дело очень старое, гнусное, но мне его обязательно нужно завершить. И как можно быстрее. Это как заноза. Если ее не вытащить вовремя, она будет долго гнить и болеть. Ты потерпи одну неделю. Хорошо? Я когда вернусь, то все у нас будет нормально. И все тебе расскажу…

— Нет, Титов, я ждать не стану, я тебе прямо сейчас все расскажу, — обрывает меня Вероника. — Катись ты хоть в Бодайбо, хоть в Монако, а захочешь, так мотай хоть в Гондурас. Я совершенно не возражаю. И решай любые дела: важные, неважные, новые, старые — мне все равно. Только назад не возвращайся…

Заместитель главы администрации Бодайбинского района на рабочем месте отсутствует. Имеется только его секретарша — Елена Алексеевна. Молодая и рыжая, как львица. У нее примерно пятидесятый размер и почти два метра в холке. Надо полагать, чья-то родственница, поскольку работа в администрации — это синекура по местным меркам. В приемной пусто. Единственный посетитель за весь день — я. И львица откровенно скучает. Одним глазом и одним пальцем она контролирует клавиатуру, а вторым глазом косит в мою сторону. Львице любопытно. Новые лица в Бодайбинской администрации — редкость. Начальство из Иркутска не прилетает, а старатели, регулярно пополняющие вакансии в артелях, в здание администрации не попадают. Им по рангу не положено. Но я не желаю удовлетворять любопытство секретарши, поэтому с важным видом поправляю полосатый пиджак и продолжаю изучать выпуски местной газеты, разложенные на столике для посетителей. Пусть львица поволнуется.

За окном ничего интересного. Там застыла неприглядная картинка города Бодайбо, в котором с самого раннего утра моросит совсем не летний дождь. Город одноэтажен, изрядно потерт, а дороги его изъедены рытвинами, словно их ежегодно подвергают массированной бомбардировке. Не лучше выглядят и окрестности. Ревущие и завывающие драги давно превратили территории многочисленных приисков в неземные пейзажи. Отвалы переработанного щебня тянутся от Бодайбо до самого горизонта, а между ними петляют дороги, густо испещренные метеоритными кратерами. Когда-то старатели разъезжались по берегам окрестных рек, оседали, мыли золото, потом золотодобыча ушла дальше — по руслам, а оставленные поселения так и стоят. Стоит и город-призрак Вачинск, брошенный строителями еще двадцать лет назад…