Надежда Первухина - Спицы в колесе Сансары

— Что же, за встречу! — поднял бокал Владимир.

— За встречу!

Лиза пригубила своего коктейля. Приторный, слишком приторный. Но в голову не ударяет, и это уже хорошо.

— Так, расскажу я вам, Лизонька, почему я засланный казачок. Видите ли, в «Свободной России» я единственный нечеловек.

— Но что же вам там нужно?

— Информации. Видите ли, «Свободная Россия» не такая уж безопасная и беззубая общинка. Они получают финансирование от кого бы вы могли подумать? Адвентистов седьмого дня и «Свидетелей Иеговы». Поэтому община нелюдей и заслала меня — проверять, все ли в этой общинке правильно и славно. Чувствуете, какие у них там речи? Дай им волю и денег, они устроят новый поход против ведьм и вампиров!

— Ох…

— Но не волнуйтесь, этого не будет. Нелюди не допустят.

— Владимир…

— Называйте меня Влад. И давайте будем на «ты».

— Хорошо. Так вот, Влад, как старички из свободнороссов относятся к тому, что ты нечеловек? Почему они тебя не выгоняют и не дергают за хвост?

— Лизонька, ты зришь в корень! Они этого не делают, потому что видят меня как человека. Мой хвост умеет наводить марево.

— Что?

— Марево. Изменять пространственно-временные флюктуации. Подстраиваться под человеческое восприятие. «Священную книгу оборотня» читала?

— Да. Так ты оборотень?

— Нет. Я лемуриец.

— Кто?

— Лемуриец. Никогда о них не слышала?

— Нет.

— О, это потрясающая история. Надо заказать под это дело еще коктейлей.

— Ты хочешь меня споить?

— Конечно. Я без ума от пьяных женщин.

— А как ты пьяным машину поведешь?

— О, я быстро трезвею, не волнуйся. Официант! «Черного русского» для меня и «Маргариту» для девушки!

— Сию минуту-с.

— Итак. Слушай. Раньше, очень давно, чуть ли не во времена Древнего Рима, таких, как я, называли лемурами — призраками, душами мертвецов, умерших насильственной смертью. Считалось, что лемуры ночами бродят по земле и насылают на встреченных людей безумие. Девятого, одиннадцатого и тринадцатого мая отмечались лемурии — дни лемуров, когда закрывались все храмы и не заключалось ни одного брака.

— Так вот ты кто!

— Не спеши. В древности существовал обряд, чтобы изгнать из дома лемуров. Глава семьи поднимался ночью и, трижды омыв руки, брал в рот черные бобы, а затем принимался бросать их через плечо и повторял девять раз, что этими бобами искупает себя и своих близких. Потом девять раз стучал в медный таз и просил лемуров покинуть дом.

— Жаль, что у меня нет медного таза!

— Ты хочешь, чтобы я покинул твой дом? Но я там еще не был. Однако надеюсь побывать. Но я продолжаю. Древние римляне путали лемуров — духов с лемурийцами — расой, которая жила на протоконтиненте Лемурии. Лемурийцы обладали уникальными способностями — могли становиться невидимыми, их не могло убить никакое оружие…

— Кроме черных бобов?

— Бобы — это тоже только паллиатив. Лемурийцы читали мысли, предвидели будущее, обладали психокинезом… В общем, полный набор.

— И ты всё это… тоже?

— Да. Мои родители были и остаются лемурийцами. Но самое главное знаешь что?

— Что?

— Лемурийцы бессмертны. И не стареют. Я живу на земле уже не одну тысячу лет.

— Очень мило. И что же такого потрясающего лемурийца, как ты, занесло в наш провинциальный городок?

— Ты не поверишь.

— И все же.

— Я искал тебя.

— В смысле? Конкретно меня? Лизу Камышеву?

— Нет, конечно. Я искал девушку, с которой смогу быть собой. Не притворяться, не напускать марево.

— Прости, но как ты догадался, что это именно я? А не какая-нибудь Маша, Рита или Аделаида? Розовое платье помогло?

— Розовое платье тут ни при чем. Хотя оно, конечно, тебе идет, Барби ты моя сладкая.

— Но-но! «Моя»! «Сладкая»! Не зарывайся.

— Поздно. Считай, что я уже держу тебя в объятиях.

— Так как ты решил, что я — это я?

— Вот. Смотри.

Влад расстегнул воротник рубашки и вытянул цепочку. На цепочке висел странный медальон — в кусок металла вплавлен черный камень. Сейчас этот камень словно светился изнутри и казался горячим. Воздух вокруг него дрожал.

— Это осколок Лемурийского континента, миллионы лет назад ушедшего под вулканическую лаву, — сказал Влад. — Это талисман для каждого лемурийца. Когда лемуриец находит свою половинку, камень начинает светиться и испускать излучение. Теперь он всегда будет светиться, пока ты рядом. А отойдешь на пару шагов, погаснет. И причинит мне боль.

— Как это боль?

— Когда камень загорается, он начинает резонировать с моим сердцем. Гаснет — сердце останавливается. С остановившимся сердцем я могу жить, но как в коме. Так что уж ты не уходи далеко.

— Это бред какой-то!

— Нет, не бред. Выйди из бара. И отойди на пару десятков метров. На минутку.

— Влад, это не смешно!

— Я не смеюсь. Выйди-выйди.

— Ну хорошо.

Лиза решительно встала, одернула платье и вышла из бара.

На улице красовался весенний день. Кругом зазывали витринами роскошные магазины и сообщали о весенних распродажах и скидках. Лиза уж было хотела зайти в магазин косметики «Рив Гош», как тут ее окликнули. Она обернулась. Это был официант из бара.

— Что такое? — спросила Лиза.

— Девушка, извините, но ваш спутник… Похоже, ему плохо.

Лиза побледнев, влетела в бар. Влад обмяк в кресле, вокруг него суетилась обслуга. Девушка услышала: «Господи, сердце не бьется, надо в реанимацию!» Она подошла к Владу, коснулась его лба. Лоб был ледяным.

— Влад, — прошептала она, — ты что удумал?

Она положила руку ему на грудь. Сердце действительно не билось. Но вот прошла минута, другая, и Лиза услышала глухой удар. Затем второй.

— Вы не волнуйтесь, — сказала она обслуге. — С ним такое бывает. Гипергликемическая кома. Он сейчас придет в себя.

Влад открыл глаза и прошептал:

— Убедилась?

— Ты сумасшедший! Ты это нарочно!

— Не нарочно. Думаешь, меня самого это радует? Таскайся теперь везде за тобой вплоть до сортира.

— Ты просто хам.

— Я знаю.

Влад поудобнее уселся в кресле и усадил к себе на колени Лизу. Она не сопротивлялась. Она все еще держала ладонь на его груди. Сердце билось — бодро, мощно и ровно.

— Ты такая хрупкая, — сказал Влад. — Действительно куколка.

— Между прочим, я занимаюсь айкидо.

— Хорошо, договорились, сломаешь мне руку. Все равно срастется быстро. На лемурийцах все быстро заживает. А теперь нам пора целоваться.

— Думаешь, пора?

— Абсолютно. На нас даже никто не смотрит. А если и посмотрят, решат, что ты своим благостным поцелуем решила вернуть меня к жизни.

Лиза положила голову Владу на плечо. Тот нашел ее губы и надолго приник к ним. Поцелуй был тягучим, как молодой мед, и с некоторым привкусом алкоголя — все-таки они целовались в коктейль-баре. Лиза на миг оторвалась от его губ — чтобы сделать вдох, а потом прижалась снова.