Олег Шелонин - Дело «Тридевятый синдикат»

– А если так, доходов вдвое больше будет?

– Ну как тебе сказать? – почесал затылок Илья.

– Куркулятор,– нежно прошептал министр финансов.

– Держи, наследник! – Капитан выудил следующий презент из рюкзака и вручил своему тезке огромного плюшевого Чебурашку, предварительно нажав на пуговку носа.

Я был когда-то странной игрушкой безымянной, К которой в магазине никто не подойдет,—

сладеньким голосом запел плюшевый министр фи-нансов. Настоящий вздрогнул и чуть не выронил подарок «папы». «Самурайский» меч наследника престола глухо стукнул деревянной рукояткой об пол. Нежно прижав плюшевую игрушку к груди, Илюша принялся баюкать ее. Это было нелегко, так как габариты копии министра финансов не уступали оригиналу, но выглядело так трогательно, а глаза наследника сияли таким восторгом, что домового Василисы проняло. Он украдкой смахнул слезу.

Министр финансов представил себе эту сцену, и глаза его молниеносно просохли. Музыка кончилась. Малыш потряс игрушку и обиженно посмотрел на «папу».

– На пятачок ему нажми,– усмехнулся капитан.

Илюша послушно нажал, но ушастая плюшевая голова мягко подалась назад, и контакт не сработал. Недолго думая наследник престола приставил игрушку к стене и с размаху вмазал ей по носу. Жалобно пискнув, плюшевый министр финансов с бешеной скоростью проверещал то же самое на бис. Это привело Илюшу в такой бурный восторг, что он повторил экзекуцию, подхватил «певца» и запрыгал с ним по комнате в такт музыке. Василиса с Иваном весело смеялись, глядя на забавные прыжки сына. Министр финансов позеленел и бочком выскользнул в дверь, в которую тут же сунулась голова сотника Авдея.

– Ваше царское величество, все готово. Народу пропасть. Яблоку упасть негде. Все на папу посмотреть хотят.

Народу действительно было многовато. Тронный зал не в состоянии был вместить всех желающих, а потому догадливая Василиса заранее распорядилась распахнуть огромные двери в трапезную, не уступавшие габаритами приличным воротам, объединив таким образом два зала в один. Несмотря на большое скопление гостей, центр зала был пуст. Весь народ столпился у стен, а повинно в том было очередное новшество Василисы. Шведский стол. Сидели на этом пиру только трое: Иван на своем троне, по правую руку от него Илья в огромном кресле да Василиса по левую. Царь-батюшка хотел было «папу» на трон усадить, да тот воспротивился.

– Богу – богово, кесарю – кесарево,– решительно сказал он, заставив отца Митрофания усиленно почесать затылок.

Идею шведского стола Василиса почерпнула у Чебурашки, тот, в свою очередь, у Гены, а Гена, естественно, у блюдечка. Столы, заваленные снедью, стояли вдоль стен. И каких только изысков на них не было! Даже сосиски и заморское блюдо под названием «плов», изготовленное, разумеется, в русском варианте. Кроме риса и мяса шеф-повар Василисы набухал туда тертого хрена, редьки, капусты, морковки и украсил все это симпатичными веточками укропа и петрушки. В проходе между столами и стеной сновали слуги, подтаскивая все новые и новые блюда, которые исчезали со столов довольно быстро, ибо с другой стороны шел обратный процесс. Послы, бояре, купцы и заводчики энергично работали руками и челюстями, злобно поглядывая на шведа, растерянно топтавшегося неподалеку. Стол под названием «шведский» шведскому послу был незнаком.

– Как лошади стоя жуем,– пробурчал Демидов.– Федька! Поднос тащи!

Расторопный слуга приволок поднос, и один из гостей царской четы смог наконец-то оторваться от жующей толпы. Эликсир и закуска на подносе двигались перед ним с помощью ног Федьки. Примеру разбогатевшего заводчика последовали остальные гости, причем кое-кто из бояр решил, что один поднос – это не престижно. За самыми спесивыми тянулся шлейф из трех, четырех, а за боярином Нарышкиным даже из пяти подносов. Мимо него проскользнул худенький китаец, приветствуя каждого встречного кивком головы, отчего она у него тряслась не переставая.

– Срочный пакет от императора Цзинь Дриня,– прошептал он на ухо послу, достигнув своей цели.

Китайский посол облобызал печать, сломал ее и углубился в чтение. Стоявший рядом отец Митрофаний допил третью рюмку и, набравшись храбрости, двинулся к «папе».

– А что, сын мой…– Походка его была уже не совсем тверда, а в руке вместо рюмки почему-то оказался фужер. И не пустой, а полный.

– Какой еще сын?!! Он папа! – Иван грозно насупил брови.– Брат мой старшой!

Однако подогретый отец Митрофаний не испугался. Илья успокаивающе похлопал Ивана по руке:

– Какие проблемы, святой отец?

– Вы в делах богословских человек просвещенный…

Илья заерзал в своем кресле:

– Это с какой стороны посмотреть…– В свое время из чистого любопытства он раскрыл Библию, но дальше «Книги бытия» продраться не смог. То ли терпения не хватило, то ли ума.

– Не верю,– категорично заявил батюшка, заглатывая содержимое фужера,– мудростью делиться не хотите.

Впервые в жизни Илья почувствовал тяжкое бремя славы. Все ждут от него чудес, которых он делать не умеет, мудрости, которой не имеет…

– Ну что ж,– вздохнул капитан,– поговорим о Боге. Какие у тебя к нему претензии?

Отец Митрофаний нервно икнул и яростно затряс бородой:

– У меня? К Богу? – Глаза его готовы были выскочить из орбит.

– Веруешь?

– Верую! – дыхнул свежим перегаром поп.

– Молодец! Благословляю! – Капитан перекрестил святого отца, позволил приложиться губами к своему знаменитому массивному кресту и небрежным жестом дал понять, что аудиенция окончена.

Счастливый до соплей отец Митрофаний двинулся обратно, однако был еще не настолько пьян, чтобы так быстро забыть о главной цели своего визита во дворец. Его по-прежнему терзали сомнения. Он обернулся:

– А с Марьей-искусницей-то как?

Илья отреагировал мгновенно. Он постеснялся сообщить друзьям, что счастьем лицезреть его особу они обязаны в первую очередь сестрице Василисы.

– Вываливай, святой отец,– живо согласился он, что отец Митрофаний и сделал, честно выложив свои сомнения относительно крестин Марьи-искусницы.

– …ведь на метле летает! А я, старый дурак, грех на душу взял! – Отец Митрофаний стукнул себя кулаком в грудь, сердито зыркнув в сторону Ивана.

– Чушь.– Илья начал тихо закипать.– А ну-ка напрягись, святой отец. Хоть одно худое дело за девой этой вспомнишь? – Влюбленный капитан был уверен в ответе, но на всякий случай засучил рукава.

– Ни боже мой! – Поп мотнул головой, опасливо косясь на пудовые кулаки «папы».

– То-то,– облегченно выдохнул Илья.– Я те-бе так скажу. Если человек дерьмо, злодейством да неправдою живет, то хоть он лоб себе расшиби, грехи свои замаливая, в раю не пропишут. Его место там! – Капитан выразительно ткнул пальцем в пол.– А коль душой живешь, добру служишь, то плевать – крещеный ты аль нехристь, Аллаху или Будде поклоняешься,– Бог тебя примет!