Андрей Белянин - Верните вора!

— Это всегда можно выяснить.

— У кого?

— Утех, кто всё знает, потому что, по мнению большинства граждан планеты, эти люди закулисно управляют миром!

— И ты в это веришь, почтеннейший? — Догадливый домулло кивнул в сторону квартала ростовщиков.

— Когда как… — неспешно хмыкнул бывший москвич. — Но превращение эмира Бухары в горделивого белого ишака произошло не без их помощи. Помнишь, что кричал тот вьюноша с пейсами?

— «Да свершится воля ребе и шейха Хайям-Кара!»

— Вот именно.

Следующую историю следовало бы аккуратно вырезать и сжечь из соображений политкорректности. Хотя, по совести говоря, я уже и так был неоднократно обвинён в антисемитизме. Как, впрочем, и в украинофобии, и в прибалтоненавистничестве, и в религиозной нетерпимости, и в отсутствии толерантности, и в национализме, а до кучи ещё в разжигании международных конфликтов и дискредитации политики современного российского руководства на Кавказе!

В общем, семь бед — один ответ. Лишняя весёлая история Насреддина уже вряд ли что-то кардинально изменит. А посему дело было так. «Сказ о хитроумном Ходже-эфенди и его коварных плутнях в еврейском квартале, могучем ребе Забаре, его волшебных снадобьях, таинственном юноше и их чудесных приключениях». Как видите, о Багдадском воре опять ни слова. Но он уже привык и вроде бы почти не обижался. Ну, совсем почти…

Итак, еврейский квартал Бухары занимал достойное место с западной стороны базара. Это были всего две улицы, ничем не выделяющиеся в архитектурном плане, но населённые пёстрым сборищем евреев со всего Востока. Они пришли сюда из Египта, Сирии, Ирана, Индии, Китая, Италии, Македонии, Греции, а судя по манере речи, кое-кто даже из Бердичева, которого по официальной истории ещё и в планах строительства не было. Но все они охотно бросили свои дома и родину, долго добирались по морю или с караванами, терпели лишения и трудности, довольствовались мацой и финиками, рисковали жизнью и жалким скарбом — лишь бы приехать сюда и открыть собственную меняльную контору в благословенной Бухаре!

Как я уже говорил, Коран осуждает мусульманина, давшего другому мусульманину денег в долг под проценты. Просто в долг и без напоминания о возврате — пожалуйста, это одобрено, но многие ли готовы так легко прощаться со своими деньгами? А иноверцы в этом смысле могут и обойти чёткие указания пророка, да сохранит его Аллах и помилует! То есть евреи имели полное право заниматься ростовщичеством. Чрезмерно высокий процент они не гнули, ипотекой не баловались и уж точно разоряли куда меньше людей, чем современные банки.

К тому же непременно давали милостыню проходящим дервишам — «на удачу». Это и выгодно (каких-то полтаньга!), и политически обосновано (вроде жертвуем на ислам), и правильно в плане пиара (мусульманам нравится, когда иноземец жертвует), ну и в плане собственной безопасности тоже очень разумно. Знаете ли, среди этих бродячих дервишей попадались такие отморозки, что запросто могли и контору спалить! Поэтому появление на улице менял двух выходцев из пустыни в характерном тряпье, завывающих нечто невразумительное, а значит, очень религиозное, на два голоса и уж точно способствующее укреплению международных отношений (какой же дурак пропрётся в еврейский квартал завывать нечто экстремистское или провокационное? Вот именно, Моссад не дремлет!), не было чем-то неожиданным. Причём тот, что пониже, с длинной седой бородой и весело бегающими глазами, постоянно поминал Аллаха, а тот, что повыше и широкоплечий, как медведь, время от времени ходил вприсядку и пританцовывал в странных ритмах, неведомых слуху обычного бухарца. Но чего только удивительного не увидишь в действиях дервишей, перегревшихся в пустыне, так что на их пару не обращали внимания, до того как…

— Алла-а-а акбар! Алла-а акбар! Алла-а-а… А скажи, уважаемый, где здесь находится лавка ребе Забара? — наконец рискнул Ходжа, и вот тут оно всё и началось.

На него мгновенно обернулась едва ли не половина улицы…

— Ой, что вы у меня спросили, зачем вы это сделали? Таки да, ребе учёный человек, он прямо сыплет цитатами из Торы, но разве он даст настоящий процент?! Я вам говорю, что нет! И ещё раз нет, и готов повторить это снова! Куда вы пошли? Вам не в ту сторону! Моя меняльная лавка тут, а там ничего нет, ни ребе, ни процента!

Лев и Ходжа просто не сразу поняли, во что ввязались. Хотя должны были соображать, не маленькие. После первого же невинного вопроса они попали в целый водоворот шумных, улыбающихся лиц, кричащих на все лады и искренне пытающихся помочь своему же бизнесу. Отбрехаться и вырваться было абсолютно невозможно…

— Ай, какие видные дервиши и уже куда-то уходят? Такая жизнь, жаркое солнце, все спешат, каждому нужны деньги, и я даже охотно подам вам монету. Совершенно даром, берите! Только постойте немножко у прилавка моего соседа, я хочу, шоб ваши блохи таки отпугнули от него моих покупателей…

— Два дервиша ищут ребе Забара? А что они хотят? А почему именно у него? А чем другие ребе хуже? А сам Забар про это знает? А что, уже нельзя просто спросить?

— Бегите с этой улицы, пока вас не разорвали на мелкие кусочки! Это же не люди, это стервятники, клянусь Моисеем… Дервишам нужен ребе Забар, а они пристают с глупыми вопросами… Бегите сюда! Спрячьтесь в моей лавке, посидите, отдохните, отдышитесь, и таки, может быть, чего-нибудь купите!

— Лёвушка, спаси меня от них, — жалобно простонал Насреддин, пытаясь запрыгнуть другу на руки. — Я не знаю, что они от нас хотят, но один честный мусульманин может умереть от такого навязчивого сервиса…

— О, выучил новое слово? — Оболенский жёстко пресёк попытки друга прижаться поплотнее. — Не смеши, «честный мусульманин» — это ты, что ли? Кто бы другой сказал, ведь поверил бы…

— Лёвушка-а-а!!!

— Ладно, не ори, спасу… Алле, братцы иудеи, а у кого самый лучший процент на три тысячи таньга в год, без налогов, мелочью, под гарантии швейцарского банка в Цюрихе?

Улица смолкла. Ростовщики лихорадочно углубились в расчёты. Никто не рисковал первым озвучить цифру, прекрасно понимая, что любой сыгравший на повышение тут же опустит неудачника перед клиентом и соотечественниками.

Двух минут нашим героям вполне хватило, чтобы раствориться в задумчивой толпе…

— Мы явно не так одеты, друг мой!

— Не вижу проблемы, вижу бельё на верёвочке.

— Нет, нет, из тебя в прошлый раз вышел совершенно ужасный еврей, — запротестовал домулло, оглядываясь по сторонам. — Впрочем, боюсь, что из меня получится ещё хуже. Можешь где-нибудь украсть две паранджи?