Алексей Зубко - Волхв-самозванец

— Время, оно, знаешь ли, безжалостная штука, — философски замечает Василий. — Что хочешь опустится, и чего не хочешь — тоже. Особенно если ждать, пока придет добрая тетя и все за тебя поднимет. Возьми дело в свои руки, и смело вперед.

— Ты это о чем?

— Подними, и пойдем дальше!

— Может, лучше не трогать? Может, осторожненько подлезем и тихонько дальше пойдем.

— Да нет же никого…

Домовой, видимо устав следить за нашей полемикой, подошел к шлагбауму и, подпрыгнув, ухватился за противовес. Полосатое бревно со скрипом качнулось и начало медленно переходить из горизонтального положения в вертикальное, открывая дорогу.

Воздух по ту сторону шлагбаума заискрился, и из придорожной пыли восстало привидение… или призрак… а может статься, и фантом. Кто их разберет. Судя по голографическому изображению, при жизни он был весьма крепким мужчиной: широкие плечи, плотно обтянутые короткой кожаной курткой, сильные ноги, обутые в кирзовые сапоги, шлем-шишак на голове, из-под которого торчат соломенные волосы, и мощная челюсть, покрытая недельной щетиной. Не очень приятная внешность, а если добавить сюда нездоровый синюшный оттенок кожи, отсутствие осмысленности в стеклянных глазах и явную нематериальность тела… Я немного испугался.

— Стой! Кто идет?

Кот-баюн мигом сориентировался в ситуации и, обвиснув на моей шее, изобразил то ли глубокий обморок, то ли воротник из натурального кота. Домовой, чьи ноги едва выглядывают из-за массивного блина противовеса, просто затих.

— Э… это вы мне? — слегка заикаясь, спрашиваю я, делая небольшой шажок назад.

— Что надо? — рокочет призрак, не разжимая губ.

— Пройти бы… — Я делаю еще один шаг назад.

— Прохода нет, — категорично заявляет призрачный стражник, смещаясь в моем направлении.

— А если очень нужно?

— Прохода нет, — остановившись под поднятым шлагбаумом, повторяет он.

И тут Прокоп разжал пальцы, и крашенное в косую черно-белую полоску бревно начало возвращаться в привычное горизонтальное положение. Его траектория пролегла там, где в данный момент находилась голова призрака, произошло вытеснение нематериального материальным, и призрак с отчетливо слышимым «Пук!» лопнул, оставив витающие в воздухе клубы пыли.

— Ловко ты его, — мгновенно придя в себя, похвалил домового баюн.

Потирая ушибленный при падении зад, Прокоп довольно улыбнулся.

— Все это, конечно, замечательно, но как мы пройдем?

— Сейчас. — Прокоп вскакивает и повисает на противовесе.

История повторяется с точностью до паузы в репликах. Только кот-баюн на этот раз не притворяется воротником, а орет мне на ухо с пафосом:

— Кто пойдет на нас, тот от шлагбаума и погибнет! «Пук!» — и очередной призрак оседает пылью на камень ступеней.

— Давайте сделаем по-моему, — предлагаю я.

— Давайте, — соглашается Прокоп.

— А как? — интересуется кот Василий.

— Не поднимая шлагбаума.

— Ты будешь лупить призраков по голове мечом… жаль, весла нет.

— Мне кажется, что призрака вызывает поднятие шлагбаума, а если осторожно подлезть под него, то можно будет спокойно пройти дальше.

Ссадив с плеч кота, я поднырнул под полосатое бревно, стараясь не задеть его ни спиной, ни головой, а затем сделал несколько шагов туда-сюда. Пыль заклубилась под моими ногами, но призрак не появился.

— Давайте.

Кот миновал границу без проблем, а вот Прокоп, едва переступив заветную черту, широко и сладко зевнув, опустился на землю и громко захрапел.

— Э-э-э… Прокоп! — Я потрепал его по плечу.

Но он только засопел и перевернулся на другой бок. Обеспокоенный, я поднял его на руки. Он тотчас распахнул глаза:

— Что такое?

— Ты заснул.

— Почему?

— Устал, наверное, — сказал я, опуская его на землю. — Перенервничал.

Но как только волосатые ноги домового коснулись дороги, его глаза сами собой начали закрываться, он упал мешком и, растянувшись, сладко захрапел.

Подняв его на руки, я посоветовал коту держаться поближе ко мне и отправился в путь. Оторвавшись от земли, Прокоп тотчас утратил сонливость.

— Это, наверное, наказание, — предположил он. — Ох, не послушался я вас, хозяин, простите меня неразумного.

— Ну, будет тебе… Ведь ничего страшного не случилось, правда?

— Да как же я вам помогать в бою-драке супротив Кощея злобного буду, коли лишь ногами на землицу стану — тотчас без задних ног дрыхну, аки сурок какой? Этакий я вам в тягость, ярмом на шею… Ох-хо-хохушки…

— Не тужи, выше голову держи.

— Как же мне не тужить не горюниться, коли пользы от меня ни на грош? Как же дальше жить, горемычному? Век с ветки на ветку прыгать, словно глупому пингвину?

— Не переживай, беда твоя — дело временное. Пройдет.

— А скоро?

— Мне думается так, что беда твоя связана с местом. Вот воротимся назад, за шлагбаум полосатый, так хворь твою как рукой снимет.

— Так оставьте меня здесь, а будет на то воля ваша, на обратном пути подберете.

— А ты меня бросил бы в беде?

— Нет, но… я ведь всего-навсего домовой, а вы волхв великий.

— В дружбе, Прокоп, не размеры важны. Дружба, она взаимности требует, иначе это не дружба, а глупость с одной стороны и мерзость — с другой.

Домовой притих, видимо раздумывая над моими словами. Против обыкновения молчал и четвероногий поэт. Так, в полном молчании мы и вышли к очередному оазису, значительно превосходившему ранее встреченные как величиной, так и характером местности.

Едва покинув лестницу, я по пояс утонул в густых папоротниках, среди которых, извиваясь юркой змеей, затерялась тропинка. Широколистные зеленые побеги густой и упругой массой сопротивляются напору моих ног, превращая каждый шаг в противоборство. Пришлось взять на плечи и кота-баюна. Он хоть и из семейства кошачьих, но уподобиться дикому коту не в состоянии. Он не может лазать по деревьям и прыгать с ветки на ветку — мешают солидное брюшко и хилость лап, привыкших к балалайке.

— Внимательно смотрите по сторонам, — предупредил я кота и домового. — В таком лесу очень просто устроить засаду или ловушку. Времени у Кощея было предостаточно.

— Может, кота вперед пустить? — предложил домовой. — Как наименее ценного бойца. Если Бессмертный засаду устроил, то он нас предупредит, его-то не заподозрят — ну шныряет котяра по кустам, и пускай его, а коли лиходей подлянку придумал… невелика потеря.

Разобиженный кот-песенник презрительно повернулся к домовому хвостом и сделал вид, будто вообще его не замечает.

— Я бы сам пошел, — развел Прокоп руками, — да только вот… а опасности и нет вовсе — кто на кота внимание-то обратит?

— На простого — никто, я же — кот-баюн, очень редко встречаюсь в природе, и всяк сразу догадается, что я на особо секретном задании.