Тимур Хорев - История Азерота

Внезапно во вспышке света за кафедрой вновь появился пожилой архимаг. В руках он держал деревянный ящик.

— Привет всем, привет и тебе, почтенный Кел-Тузед, — сказал он, откладывая загадочный ящик. — Как раз твои дела нас и заинтересовали.

— Ты все-таки пришел, Антонид, — ответил непокорный маг. — А я уж думал, ты заболел.

— Не дождешься, Кел, — ухмыльнулся Антонид. — Но о твоей озабоченности вопросами геронтологии мы осведомлены. Как ты думаешь, где я был?

— Дай угадаю. Постой, не подсказывай. Опять обшаривал мои лаборатории в поисках крамолы?

— Ты почти угадал, о проницательный Кел-Тузед. Но твои лаборатории мы перестали навещать. С тех пор как в опилках нашлась табличка «Это мы — опилки», все поняли, что искать в твоих лабораториях нечего — там все сделано для отвода глаз. Но теперь, боюсь, мы обнаружили нечто большее. Ничего не хочешь сказать про арендованные тобой склады на севере Лордаэрона?

«Чертовы проныры нашли северные лаборатории!» — понял Кел-Тузед, холодея и лихорадочно размышляя над возможными вариантами правдоподобного объяснения. «Э... тоже мне, повод для горя, — ответил ему голос в голове. — Ты все равно шел неправильным путем. Приходи ко мне, и я тебе покажу, где ты ошибся».

— Вот улики с севера! — объявил архимаг, вынимая из ящика деревянную клетку, мгновенно распространившую по залу мерзкий запах разложения. Волшебники заметно оживились. Раздались возмущенные голоса, и даже видавший всякое князь Кэль из Квель-Таласа поморщился.

— А теперь Кел-Тузед нам расскажет, что это такое, — сказал архимаг.

— Дохлые хомяки, — ответил маг, стараясь быть убедительным. — Результат эпидемиологических исследований.

— Дохлые? — переспросил Антонид. — Правда, что ли? А что мы скажем на это? — И с этими словами он пару раз встряхнул клетку. К всеобщему ужасу, некоторые хомяки начали дергать лапками.

— Перед нами самые настоящие зомбифицированные хомяки, — сказал председатель. — По заключению экспертов, скорее всего, это результат малоудачного ритуала «хамстери аниматус», либо же они были оставлены на одном из тролльих звериных кладбищ.

— А от чего умерли хомяки? — спросил кто-то из волшебников.

— Болели долго, — пожал плечами председатель.

— Итак, Кел-Тузед, ты у нас, оказывается, некромант-затейник, — сказал, качая головой, пожилой архимаг. — Что скажешь в оправдание?

— Да, я изучал вопросы некромантии, — горячо заговорил провинившийся волшебник. — Мы все знаем, каким шоком во времена Первой войны стали для нас некроманты Орды, которые поднимали с земли целые армии скелетов и бросали против нас. Огромных жертв стоила нам победа, и я, верный Альянсу, не допущу, чтобы подобное повторилось.

— Трогательно, — кивнул архимаг. — А ничего, что для повторения подобного нужно, чтобы полудохлые орки в наших лагерях каким-то чудом взбунтовались, перебили стражу и, смешно сказать, вновь объединились в Орду? Ты серьезно думаешь, что это квелое зверье еще способно на что-то, кроме битья баклуш и жалоб на плохое обращение? И даже если так — ты собрался бросать в бой армию хомяков-зомби?

Волшебники загоготали. Кел-Тузед счел за лучшее прикусить язык, чтобы не наговорить резкостей.

Вечерело. Кел-Тузед шел по улице Даларана, и плащ развевался за его спиной. В этот раз он отделался предупреждением, но Кирин-Тор пригрозил изгнанием, если непокорный маг не оставит запретную магию.

Это просто цирк какой-то, — бормотал в его голове чужой голос. — Там у них завистник на завистнике и бездарью погоняет. Забудь про их угрозы, брось свои дела и приезжай ко мне, на север — где звезды в небе, где быль живет, и небыль. У меня найдется место для таланта вроде тебя, и лаборатория найдется — такая, о которой твои гонители могут лишь мечтать. В Даларане тебе все равно ничего не светит. Бери отпуск и приезжай. Ну как?

— Ладно, — ответил Кел-Тузед. — Я еду.

И он в последний раз бросил взгляд на башни Фиолетовой цитадели.

С легкой грустью старый маг смотрел, как содержимое его северных лабораторий разбирают эльфы в белых санитарных балахонах и защитных шлемах со спешно намалеванными знаками, похожими на трилистник с шипами. Результаты многих недель работы были уничтожены — материалы, записи и единственный в своем роде некровиварий вывезли на трех телегах далеко в горы, где всю ночь после этого небо освещалось огнем всепожирающих пиробластов.

Ничего теперь не держало его в Лордаэроне.

Быстро собравшись, маг, ведомый голосом таинственного друга, отплыл на корабле в Нортренд.

В прибрежных селениях, прячущихся среди фьордов, Кел-Тузед приобрел стандартный набор туриста — теплую шубу, меховую муфту и вьючное животное.

— Так вот ты какой, северный олень!

— Енто ешачок , — поправил мага продавец. — У нас в горах все на ешачках ездют. Навалить на него поклажу и по горным тропам пустить. Три пуда таскает! Маленький такой ешачок, даже удивительно.

В придачу к длинноухому копытному животному Кел-Тузед получил скидку на услуги проводника далеко в северной тундре — торговец вынул из-за прилавка сушеную воблу и прямо на ней нацарапал пару слов рекомендации.

Ишак волшебнику попался ледащий. Он косил лиловым глазом и деревянно переставлял копыта, иногда испуганно всхрапывая и тихонько посвистывая — во сне. Летаргия настигала ишачка у каждого перевала. Кел-Тузед постоянно колотил упрямое создание палкой по плешивым бокам.

— Однако господину волшебнику повезло, — пробурчал старый тускар, изучая исписанную рыбину. — Лучше меня эти места никто не знать. И на ледник никто не бывать. Там дьявол жить. После большой небесный бум никто там не быть. Аллес капут — все погибайт, однако.

— Проведи, докуда сможешь, — пожал плечами Кел-Тузед, изучая непышный интерьер тускарской яранги.

Тускар неспешно кивнул клыкастой головой и ловким ударом хвоста забросил рыбину в готовящуюся на огне похлебку. В доме у него ничего не пропадало зря.

Следующие дни запомнились Кел-Тузеду смутно. Вот он едет на санях по бескрайней снежной равнине, закутавшись по самый набалдашник посоха. Собаки, числом десять, высунув языки, тянут упряжку по твердому насту сквозь поземку, и с козелков доносится заунывный речитатив тускара. Абориген пел о том, что он везет странного гостя с большой земли в землю белой смерти, что на горизонте замолаживает, постромки давно бы пора перебрать, а левая третья пристяжная собака хитрит и не тянет в полную силу. «Десять лаек по два сундука — не мало ль будет? Десятка, птица-десятка — кто тебя придумал? — думал Кел-Тузед, устраиваясь поудобнее и начиная дремать. — И какой же тускар не любит прокатиться с ветерком! Куда мчишься ты, птица-десятка?»