Федотова Юлия - Очень полезная книга

— Не вздумай бежать! Или я ему шею сверну!

Она любила убивать. Ей казалось, так она мстит за вековое унижение всего женского рода, обделенного несправедливыми богами в момент творения. И шею снурловому самцу она свернула бы без колебаний, не посмотрела бы, что он смешной, неуклюжий и слабый. И Иван, никогда прежде не демонстрировавший чудеса проницательности, взглянул в ее бешеные черные глаза — и вдруг все это понял. И отступил. То есть просто сел на пол в обнимку с кристаллом — будь что будет!

А враги угрожающе надвигались на него, высоченные, как осадные башни, мощные, как кони-тяжеловозы… И все-таки они медлили. Опасались. Потому что — почвовед ! Кто знает, на какое зло способен?! Да еще кристалл у него в руках вроде бы начал светиться…

— Убью! — тихо, угрожающе обещал Иван. — Урою, гады! …! — Этой угрозой он не ограничился, еще кое-что добавил. Что именно — мы умолчим, потому что в минуты сильного душевного волнения любой может выразиться некорректно. Отметим лишь, что герои, ни слова не разобрав, вообразили, будто он читает особые почвоведческие заклинания, и здорово испугались.

— Молчать! — панически взвизгнула Гамиза, сильнее стиснула снурлову шею. — Ни слова больше, или он умрет! Вставай!.. Медленно!.. Отойди от камня… Ну!

И тут у Ивана сорвало крышу. Начисто. От захлестнувшей его ненависти он вообще перестал что-либо соображать. Он бил, бил, не думая ни о чем, или, скорее, это его били, но он почти не чувствовал боли. Рот и нос превратились в одно кровавое месиво, престал видеть правый глаз, что-то хрустнуло в боку, но он продолжал бить, ничего вокруг не замечая. Единственное, что еще как-то доходило до одурманенного болью и яростью сознания, — это непрекращающиеся вопли Гамизы: «Назад! Или снурл умрет!» Но это уже не могло его остановить. Он хотел убивать больше, чем жить. Он, пожалуй, и не заметил, если бы убили его самого, — все продолжал бы кулаками махать.

И они убили бы, конечно. Забили бы до смерти, совсем не героически, потому что были привычны к благородному оружию, а не к кулачному мордобою и под влиянием новых острых ощущений озверели не меньше Ивана. Так что пришлось бы господину Мастеру тратиться на двойное погребение.

Но он этого не допустил.

— Так-так-так! А что это у нас тут происходит?

Голос раздался внезапно, одновременно со всех сторон. Вроде бы негромкий, он легко заглушил шум драки и истерические выкрики злой девки.

А вслед за голосом появился он, безумный маг Зичвар Ха-Цыж во всем своем желтом великолепии! Совершенно один, без свиты и охраны. Невысокий, полненький, не старый, но и не молодой… На мгновение в умах героев мелькнула шальная идея, что они и его смогут одолеть. Но стоило им сделать всего лишь шаг в его сторону, как все трое повисли под потолком в беспомощной позе котят, схваченных за шкирку. Иван, тяжело дыша и отплевываясь кровью, сел у стены, во рту гадко хрустело крошево зубов, в правый бок будто лезвие ножа впилось. Освобожденный Влек мешком свалился под ноги Ивану. Кьетт не шевелился.

— Так что случилось, объяснит мне кто-нибудь? — переспросил маг безмятежно, похоже, на самом деле он ни в каких объяснениях не нуждался.

— Мы пришли забрать то, что принадлежит нам по праву! — заявил рыцарь гордо, хотя в его-то подвешенном положении всякая гордость была неуместна.

— Да?! — наигранно удивился маг. — И кто же дал вам такое право — грабить и убивать моих дорогих гостей в моем же собственном доме? — Тут он, сделав шаг, склонился над неподвижным телом Кьетта, перевернул лицом вверх. Вздохнул с упреком: — Бедный мальчик! Только посмотрите, что вы с ним сделали! А ведь он сиротой был! И стихи писал славные…

«Был!» У Ивана упало сердце. Неужели?..

— Впрочем, нет. Кажется, он еще жив… Сделаем-ка мы вот так… — С кончика указательного пальца мага сорвалась маленькая сиреневая искра и медленно, как падающая снежинка, опустилась Кьетту на голову. И в тот же миг он пришел в себя! Зашевелился, сел, моргая как спросонья, огляделся и спросил невпопад:

— А они на невидимых крючьях висят или прямо в воздухе?

— Представь, я как-то не задумывался! — развел руками маг. Уж на что он сам мыслил нестандартно, но и его вопрос нолькра застиг врасплох своей «своевременностью».

Герои дернулись, будто их вытянули розгой.

— Ладно, — принял решение господин Мастер. — Чувствую, сегодня от вас толку не добиться, да и спать пора давно! Поступим так: гости приглашенные вернутся в свои покои, гости незваные заночуют в чулане, а утречком, на свежую голову, вы мне доложите, что к чему. Договорились?

Стороны согласно кивнули в ответ. Более здравого решения не то что сумасшедший — нормальный человек предложить не смог бы… Впрочем, надумай кто возражать — вряд ли его мнение было бы учтено: господин Мастер никогда не отказывался от своих идей.

Было жутковато и в то же время забавно наблюдать, как невидимая сила прямо по воздуху тащит в каземат троих непобедимых героев. За рыцарем Симиазом потянулся кровавый пунктирный след.

— А ведь я его почти убил! — сказал Кьетт мечтательно. — Совсем чуть-чуть до сонной артерии не добрался!

— Они тебя тоже почти убили! — заметил Иван мрачно. — Ты лежал как труп. Я думал — все, крышка!

— «Почти» не считается! — Нолькр был настроен легкомысленно и чувствовал себя прекрасно. Потому что следом за первой, сиреневой оживляющей искрой маг, прежде чем удалиться, выпустил еще три красных — по одной на каждого из «гостей». И все увечья, полученные ими в драке, исчезли без следа, даже пять выбитых и выплюнутых на пол Ивановых зубов волшебным образом вернулись на старое место! Но самое главное — с напавшими на них героями чуда исцеления не произошло, в каземат они отправились в виде более чем потрепанном! Пустячок, а приятно!

…В общем, все бы хорошо, если бы не одна настораживающая деталь.

Когда ночью Влек попытался покинуть покои по естественной надобности, каковую в замке господина Мастера было принято справлять не где попало, а в особом помещении, специально для этой цели оборудованном (большая редкость в этом мире), то двери не пожелали открываться! Зато ему тут же была предложена альтернатива в виде расписной фарфоровой ночной вазы, воплотившейся из пустоты.

Это могло значить только одно: из гостей они переведены на положение пленных.

— Я во всем виноват! — затосковал снурл. — Если бы я не упал…

— Во всем виноваты герои. Только они! — отрезал Иван, не затем чтобы утешить товарища, но он на самом деле так считал. Красная искра мага погасила боль, но не злость. Он все еще жалел, что так никого и не убил.

напоминающая о том, что психам противоречить нельзя, особенно тем из них, кто наделен властью