Вера Чиркова - Вернись, а то убью!

— Я понимаю, — помолчав, решительно тряхнула она короткими волосами, — но я ведь сама так захотела… поэтому и расскажу все полностью. На чем я остановилась? Да… замок. Я выгодно продала дела и дома, когда перебралась туда, а изучив местные возможности заработать, купила пару баркасов, и наняла рыбаков. Потом построила коптильню, начала отправлять в Кад обозы. И конечно ни на минуту не выпускала из виду гоблинов. А еще я после переезда в замок решила, что должна научиться бою на мечах, и каждый день, невзирая на погоду, два часа посвящала тренировкам. Однажды, поздней осенью, перед днем рождения Ками, я решила сама съездить в Кад, мне хотелось купить дочке в подарок что-нибудь особенное, иногда меня мучил жгучий стыд, что я все деньги трачу не на неё, а на свою тайную страсть. К этому времени я уже точно знала, что хотела бы заполучить Тайга вовсе не для любви, а для мести. Впрочем… я же хотела быть честной… Можете считать меня помешанной или даже злопамятной… но я и сейчас не отказалась бы сделать ему какую-нибудь особенную гадость… Так, чтобы ему хоть на миг стало так же больно… как больно было мне.

Артемия порывисто вздохнула и, отвернувшись, смахнула невольную слезинку. Но все и так старательно отводили от неё взгляды, как, впрочем, и я сам. Мне было невыносимо жаль эту женщину, умудрившуюся собственными руками превратить свою жизнь в кошмар.

— К чему я рассказываю про ту поездку… — взяв себя в руки, глуховато продолжила госпожа Шуглинд, — немного не доезжая до Када, мы встретили странную процессию, толпа обозленных горожан тащила к речке избитую и связанную молодую женщину. Двое здоровых мужиков шли впереди, держа концы веревок, на шее у несчастной висел мешок с камнями, а сзади бежали молодые парни и хлестали ее лозинами. Я велела возчикам и охранникам отобрать женщину у толпы, впервые порадовавшись, что еду с собственным обозом. Мужикам явно не хотелось исполнять мой приказ, но я пригрозила, что выгоню всех и не заплачу, и они нехотя подчинились.

Горожанам я заявила, что отвезу ведьму к магу, для отправки в суд, и они, поворчав, побрели назад. Не догадываясь, что я собираюсь их обмануть. Мне давно хотелось свести дружбу с какой-нибудь ведьмой, да случая не выпадало. И упускать такую удачу я не могла. Я велела положить её в мой возок, и пока мы добрались до города, план был готов. Не буду объяснять подробности, вы и сами знаете, что нам все удалось. Сахта поклялась помочь мне отомстить, а я обещала никому не раскрывать ее тайны. После того, как мне начала помогать ведьма, расследование двинулось быстрее, и через несколько лет мы точно знали, где их дом. Вот только попасть туда оказалось не так-то просто. А подкараулить и перехватить гоблинов в дороге вообще невозможно, у них всегда хватало денег на амулеты переноса. Как нельзя было и предугадать, куда они свернут на следующей развилке. Мы уже сообразили, что все эти поездки были неспроста, гоблины явно что-то упорно искали. И тогда… родился план, попробовать выяснить у одного из них напрямую, что именно они ищут. Помочь взялась Камира, ей тогда уже минуло двадцать, она умела держать меч не хуже меня, и хорошо разбиралась не только в хозяйственных делах, но и в людях. Да… я посвятила её в свою тайну, ещё когда дочери исполнилось шестнадцать. Не затем посвящала, что искала помощи или сочувствия, а чтобы уберечь, гоблины стали все чаще появляться в наших краях… и я боялась за её жизнь. И она вполне прониклась смертельной угрозой, была всегда осторожна и бдительна… вот только не могла я додуматься, что кровь к крови потянется.

Артемия снова горько усмехнулась и одним глотком допила отвар.

— Вот он, — кивнула госпожа на Сардата, — попался в наши сети… амулет очарования Сахте удался на славу. Вскоре гоблин как потерянный щенок вился у стен замка, но мы с подругой были настороже. Камиру не выпускали, следили за каждым шагом. А его однажды пригласили, тайком от нее, спросить, зачем позорит девушку своим поведением. Он и объявил, что собирается на ней жениться. Дальше все просто было, я предложила выпить зелье… чтоб мы могли убедиться в его правдивости. Сказала, что задам всего один вопрос, всеслышащим поклялась. А когда он согласился, и выпил настойку, что Сахта приготовила, я и в самом деле задала один вопрос… только не тот, которого он ждал. Не собиралась я отдавать гоблину свою единственную радость… а если б знала, как повернется судьба, то и на побережье никогда ногой не ступила.

Артемия стиснула кулаки в бессильном гневе… и опустила голову так низко, что упавшие пряди занавесили половину лица.

— Но и Сардат тогда всей правды тоже не сказал, упомянул лишь имя Терона, да что он взялся отыскать для его родственников потерянную старинную семейную реликвию. Вот якобы затем они и приезжают в Хасдан, проверить, как идут дела. Как Терон их нашел, я много позже узнала, он ведь в свои лапы всех обозников взял, каждого приезжего проверял, чтоб побольше денег содрать. Вот и пронюхал, что они людей собираются нанимать, и подсуетился.

Да, — вспомнив про Сарда, женщина вздохнула еще тяжелее, — когда гоблин очнулся и спросил ответ… я сказала, если его родня не против, и приедет с официальным сватовством, то и я не буду против. Он попросил разрешения на свидание… я дала пять минут, с условием, что говорить будут при мне. Потом-то локти кусала… да поздно было. Они и трех слов не сказали, только смотрели, а мне сердце как ножами резало. Потом он уехал и пропал… только Камира с того дня переменилась. Все стала по-своему делать и когда Сахта договорилась с Тероном, как-то незаметно стала в этом деле самой главной. Надела амулет и отправилась помогать Терону набирать наемников… он к тому времени, оказывается, уже сделал пару вылазок на остров… да только людей зря угробил. Дело в том, что сами гоблины не могли туда соваться, у них строгий запрет еще со старых времен. Какой-то король или жрец… я не поняла, приказ такой оставил. Это уже Сахта выяснила, когда с Тероном в долю входила, мои расходы и помощь ведьмы, и за это заказчики одно наше желанье исполняют. Ну а ему все деньги, что гоблины давали, оставались, а они очень хорошо платили, и все мои корабли, их у меня уже шесть.

— Вы и правда, верили, что он собирался поступить честно?

— Конечно, нет, — снисходительно усмехнулась она, — но делали вид, что верим. А вот какие меры предприняли… говорить не буду, не воспользовались, и слава всеслышащему.

— Спасибо, — не желая больше мучить, мягко благодарю Артемию за исповедь, и понимаю, что больше не в силах сегодня копаться в чьих бы то ни было переживаниях.

Мне и того, что я увидел и испытал за эти дни, хватит не на одну декаду. Ведь я все же не сыскарь, чтобы иметь холодное, бесчувственное сердце. Наше главное качество, — неподкупная честность, обязательно должно соседствовать с сочувствием и состраданием, и это не так-то легко.