Юлия Жукова - О богах, шакалах и детях

— Ого. Да тут на несколько дней работы…

— Ну а что делать, не выкидывать же хорошие нитки… — расстраиваюсь я. — Ох попадутся мне эти коты, я им устрою…

Кир хмыкает, извлекает из короба часть кудели и садится её разбирать. Я приземляюсь рядом.

— Жил был человек с тремя сыновьями в деревне в горах, — читает Азамат. — И повадился в ту деревню чешуйчатый морской конь лебедей воровать. На него и ловушки ставили и облавы устраивали, но хитрый, шакал, ото всех уходил. И вот лето, у лебедей скоро птенцы будут, и задумались жители, как уберечь выводки от морского коня. Духовника у них в деревне не было, а обычные Старейшины против нечисти бессильны. Пришлось им обратиться к знающему, что жил на отшибе в артуне от деревни. Поворожил знающий и говорит: "Сделайте ловушку из дерева-не-дерева, в неё посадите лебедя-не-лебедя, да намажьте его водой-не-водой, так и сразите морского коня". Деревенские, понятно, от такого совета разозлились — непонятно же ничего! Старейшины и так, и сяк кумекали, легенды перечитывали, ничего не придумали. Стали требовать от знающего пояснений, они ведь ему денег заплатили уйму, а толку никакого. Но знающий только плечами пожал, мол, мне-то откуда знать, что боги имели в виду. Я, мол, вам всё слово в слово передал, а уж думайте сами. И вот сели все и думали три дня и три ночи, но ничего не надумали. А тот человек со всеми не сидел, взял сыновей да и пошёл на охоту в лес, и наказал им внимательно вокруг смотреть да припоминать слова знающего. И вот идут они, как вдруг старший сын говорит: "Смотрите, я нашёл дерево-не-дерево!" И правда, стоит перед ними ствол, а внутри пустота. То лиана дерево обросла и задушила, а сама по форме дерева стоит. Свалил старший сын лиану и поволок в деревню. Идут отец с двумя сыновьями дальше, разбрелись по лесу, пересвистываются. Вдруг второй сын кричит: "Идите сюда! Я нашёл лебедя-не-лебедя!" Подходят они — и правда, сидит перед ними белый лебедь с жёлтым клювом, и уж так от него лебяжьим помётом разит, сил нет. А был то хищный цветок, который запахом мух заманивает. Вырыл средний сын всё растение да понёс в деревню. Идут отец с сыном дальше. Глядит младший сын, на дереве следы барсовых когтей, а из них вода сочится. Да только дерево то ядовитое, и сок его хоть на вид вода, а человека убить может. "Эге," — говорит он отцу, — "Похоже, нашёл я и воду-не-воду". Собрали они сок и отнесли в деревню. Там уж и ловушку из лианы соорудили и цветок-лебедя в неё посадили, теперь вот ещё ядовитым соком намазали, да и оставили на ночь. Утром глядь — а в ловушке морской конь. Ухватил он зубами цветок да отравился. Только ему, коню, яд не так страшен, не убил его, но усыпил. А утром жители его спящего заарканили да и отвезли в столицу Старейшинам показать Ирликово детище. За такой улов дал им Император награду, ровнёхонько сколько они знающему заплатили. И все эти деньги люди отдали тому человеку и его сыновьям, потому что лучше уж заплатить умному соседу, чем глупому знающему.

Вот так и проходит вечер. Азамат читает хорошо, практически рассказывает, он ведь наизусть знает почти все сказки. Мы с Киром разбираем кудель. Алэк сидит у папы на ручках и теребит его косу, успокоенный глубоким уверенным голосом. На Кира это всё тоже действует умиротворяюще. Он не хмурится, иногда даже улыбается и хихикает, если сказка смешная. И я уже начинаю надеяться, что, может быть, всё у нас будет хорошо.

На ночь мы выставляем Хосу банку сливок, под которой кладём сварганенное Азаматом устройство с диктофоном: берёшь банку, диктофон начинает говорить записанное. А записали мы приглашение сходить завтра вечером на ферму вместе — всё равно за едой надо, фермер-то до нас по такому снегу сам не доедет.

Я пытаюсь подбить Азамата на что-нибудь интересное в постели, но он признаётся, что сегодня не в духе для экспериментов, и мы ограничиваемся стандартной программой, что, впрочем, совсем не плохо, особенно если учесть, что Азамат действительно перестал меня стесняться и даже получает удовольствие, когда я в порыве чувств принимаюсь ему рассказывать, какой он симпатяшка.

Днём Азамат с Киром снова маются. Ребёнок стабильно отказывается заниматься чем угодно вообще, а Азамат всё придумывает новые и новые способы продуктивного времяпрепровождения.

— Ну а что, что ты собираешься делать? — кипятится Азамат после того, как ребёнок категорически заявляет, что не собирается играть в бродилку на буке, и в лес с Азаматом тоже не пойдёт.

Кир снова пожимает одним плечом, глядя в сторону.

— Отлично, — фыркает Азамат. — Очень содержательно. Ну сиди ковыряй в носу, раз так. А я пойду гулять.

— Ты охотиться? — спрашиваю.

— Нет, так просто, проветриться, — немного успокаивается он.

— Возьми Алэка выгуляй.

— Ты сама-то не хочешь сходить?

Я задумываюсь. Оставлять Кира одного неохота, да и в лесу в это время года ничего интересного нет.

— Сегодня не хочу, — говорю. — Мне на лыжах лень, а тебе надо побегать, спустить пар.

Азамат кивает, подвешивает на себя мелкого и уходит. Я достаю те нитки, что вчера успели распутать, сажусь на диван, ставлю в буке передачку про животных…

— Помочь? — осторожно спрашивает Кир.

Я рассматриваю своё барахло, пытаясь придумать, в чём мне можно помочь. Для вязания мне больше ничего не нужно, разве что попросить его мне материалы для гобелена заготовить, шарфик-то не на века меня займёт.

— На вот, намотай нитки на челнок, — говорю.

Кир охотно берёт у меня деревяшки и клубки и принимается мотать, но притормаживает.

— Тут один челнок с заусенцем. Хотите я ошкурю?

— Какие ты слова знаешь, оказывается, — хихикаю я. — Я думала ты только умеешь говорить "нет" и ругаться.

Кир слегка краснеет.

— Ну ошкурь, ошкурь, — разрешаю. — Можешь и вот эти три тоже обработать, они совсем шершавые, я потому ими не пользуюсь.

Кир бежит в чулан, роется там, потом возвращается с наждачкой и рулоном обёрточной бумаги, которую расстилает на ковре, чтобы не напылить. И садится шкурить.

Со временем он всё чаще заглядывает в мой бук, где показывают что-то про лягушек.

— А какой это язык? — спрашивает он. Точнее, он-то спрашивает, какой это "диалект" или "говор", имея в виду региональные варианты муданжского.

— Это всеобщий, — говорю. — На нём говорят на других планетах.

— И вы его понимаете?

— Ага.

— Ух ты, — Кир смотрит на меня с восхищением.

— Азамат тоже его понимает, — говорю.

— Ну, он-то ясно, — протягивает Кир.

— Почему ясно?

— Ну так он мужчина, да ещё Император, конечно он всё знает!

— Со знаниями не рождаются, — говорю. — Он в своё время много учился, чтобы много знать. Конечно, для этого нужен ум и терпение, но в принципе никто не мешает тебе выучить столько же.