Андрей Белянин - Казачьи сказки (Сборник)

— Дак змий деда углядел, как он там над водой стоял… верно, хотел ему башку откусить или ещё что… ну а дед наутек. Бух в воду — и на дно. Змий ево и не ухватил. Вон порхал над водой, порхал… тилько в воду залазить за дедом забоявси. Ничо яму и не исделал. Тилько ещо одново овцу порезал. Ну потом-та уж мы с Блок ушли, потому змий хлопа у поле забил, а усе жалеза и лемеха покрадл, такий скот…

Это уже было что-то новенькое.

— Плуг украл?…

Миру пожал плечами.

— Откель мне знать, пошто змию та жалеза. Но а утягнул. А кавродя добрые лемеха-та быля. Новешеньки, остры, аж светисси… Цалу корову за их бым дали. А змий развалил плуг, засранец…

Миру охотно показал, в каком направлении нам следует искать летающего похитителя лемехов. А во взгляде юноши явственно читалось, что он уже не надеется увидеть меня ещё раз, но, если кто мечтает быть съеденным, так это уж его личное дело.

Прикупив немного еды, мы вернулись к Каштану, которого я оставил около деревенского колодца, чтоб конь вволю напился из колоды. Вокруг Каштана собралась уже кучка подростков. Одни просто глазели с благоговением, а другие со вкусом рассуждали о конских достоинствах и недостатках.

— Какие копытища!.. Силен, не? Такой-то плуга даже и не почуял бы.

— Та то ж господская коня, дурище! Лыцарская! Вон на войне скачет, не у поле. Не нам таку коню водить.

— Ай там!.. Конь — она конь и есть! Тилько поболе буде! Йак бым там жалал, теж бым собе таку справил на торге.

— От мякина у тя в башке! Дак ты хучь розумеешь, скоко така коня е?… — услышал я. — Така аграмадина, верна, цельну амбару в два месяшки сожрёт.

— А подковать таку? — вмешался кто-то ещё. — Тож така в две дневки подковы ухайдакает! Так по мне уж татин шкелетина лучшее.

Верно, коня моего содержать было недёшево. Жрал Он за трёх и всё время терял подковы, а уж чистить его — всё равно что грядки полоть, вполне соизмеримо по площади. Только я бы ни за какие деньги моего Каштана не отдал. Он и правда выделялся своей величиной даже среди боевых скакунов, но при этом был поразительно быстр. Даже приносил вещи, точно пес, в зубах таскал за мной рукавицы, ложился и вставал по приказу, умел притвориться дохлым и мог дотянуться до чужого огорода, даже если забор был высоковат для. мужика. Несколько раз случалось так, что он за шиворот вытягивал меня из пьяных потасовок под открытым небом. Я хотел ещё научить его ходить по ступенькам. Но это закончилось переломом двух ребер. Моих.

Конечно, у меня пробовали украсть это чудо, только Каштан не позволял никому, кроме меня, сесть в седло. Предпоследний авантюрист собирал свои зубы с земли перед воротами конюшни, а последний давно уже лежит себе тихонько под песочком, потому что мой конь лягнул его прямо в дурную голову. И вот уже некоторое время всё спокойно. Видно, закончились идиоты.

И вот этому-то сокровищу на четырех копытах не понравилась Оура. Может, пахла она как-то не так, то есть не человеком, а русалкой, или кем она там была… во всяком случае, каждый раз Каштан устраивал одно и то же представление, и мне приходилось выдумывать обходные маневры. Конь мой начинал танцевать на задних ногах и щерить зубы, едва Оура подходила ближе чем на шесть шагов. Я и просил, и грозил, да где там! Попросту упёрся — и ни в какую. Похоже было, что мы так и останемся на маленькой площади у деревенского колодца. Деревенские развлекались вовсю, любуясь, как я препираюсь с Каштаном. Я озверел, и перед моим мысленным взором пронеслись ряды колбас, окороков и кожаный коврик — всё из конины.

Но тут я заметил жбаны, сохшие на плетне, в голову мне пришла одна мысль. Каштан любил пиво. Я частенько заказывал «кружку и миску». И вот я послал за пивом одного из подростков. Как и ожидалось, величайшим чудом света назвать его было трудно, но для подкупа коня сойдет. Оура долго приманивала Каштана миской, пока коняга наконец не поддался искушению и подошёл напиться. А уж когда я смочил волосы Оуры остатками напитка, мой упрямец позволил себя переубедить.

Путешествовать на спине этой животины не так уж приятно. Я предпочла бы лететь на собственных крыльях. И удобнее, и гораздо быстрее! Единственным преимуществом сложившейся ситуации было то, что я могла болтать с Эрилом. Надо отдать ему должное: если дать парню время подумать, он умудряется быть очень даже башковитым. Ну разумеется, в меру человеческих способностей.

И вот так мы странствовали. Иногда под дождём, иногда под солнышком. Днём на спине коня, ночью под открытым небом или под прикрытием веток, если как раз приходил черёд дождя. Человеческое умение выкручиваться из трудных положений оказалось очень полезным.

В конце концов мы наткнулись на покинутую, разорённую деревеньку. Хаты с провалившимися, прогнившими стропилами, разваленные заборы. Крапива и лопухи до пояса. Везде только тишина, сорняки и гниль. Если раньше у меня ещё были какие-то угрызения совести по поводу того, стоит ли беспокоить старого дракона, то теперь они полностью испарились. Люди, должно быть, убегали отсюда второпях, поскольку всюду осталось множество добра, а ведь известно, как они любят и ценят вещи. Мне не понравилось, что старикан выгнал их отсюда. Это же чистой воды кража земли! А такого никто на нашем острове не похвалил бы. Ни дедушка, ни мама, ни даже мои ограниченные сестрички, у которых всё в одно ухо входило, в другое вылетало.

Этот мерзкий тип недурственно тут поразвлекался. Почти на каждой стене виднелись следы его когтей. А в кустах я наткнулась даже на раскиданные человеческие кости. Я не сказала о них Эрилу и только надеялась, что он ничего не пронюхает.

Около полупустого колодца я напоил Каштана из шлема. За водой пришлось спустить бурдюк, потом что ведро насквозь прогнило и поросло плесенью. Оура с интересом рыскала по округе. Я тоже решил осмотреться. Мы разошлись в разные стороны. Проходя мимо второго колодца, я заметил колоду для водопоя скота, она вся поросла мхом и походила на гроб знатного лорда, затянутый бархатом. Колода эта весьма подходила к общей картине разорения. Мне было очень не по себе. Вокруг всё отдавало покойницкой. Я заглянул в старую кузницу, где ещё лежал горкой уголь, валялись какие-то инструменты, потерянные или кинутые в спешке.

Я пошевелил огромные меха, и заплесневевшее кожаное покрытие распалось на куски. Потом мне попалась изба побогаче, в два этажа. Явно тут был господский дом. Из-под лестницы вылезла лиса, поглядела на меня внимательно и не спеша удалилась. Похоже, людей тут не было уже много лет. Присутствие дракона отпугивало даже воров и бродяг. Мне расхотелось осматривать эту несчастную халупу изнутри (хотя вполне возможно, что где-нибудь в подвале и нашлась бы забытая бутылка винца). Плёнка в окнах полопалась и свисала высохшими клоками, которые шуршали на ветру, точно привидения шептались. Над дверями на одном гвозде висел обломок доски. Краска на нём облупилась, но глубоко врезанные буквы ещё можно было разобрать.