Алекс Орлов - Тютюнин против инопланетян

– И вам всего хорошего, – ответил президент. Затем в трубке послышался щелчок, и связь оборвалась.

Закончив разговор, адмирал передал трубку телеквана своему адъютанту и вернулся на мостик.

– Внимание, смена курса! Всей эскадре совершить поворот на… э-э… посмотрите по маршрутным картам, там все написано.

Огромный «Суперквак», а следом за ним и вся дунтос-винтская армада совершили разворот и продолжили движение.

Если бы не жуткая тяжесть бронированных крейсеров, войска уже давно оказались бы в Солнечной системе, однако огромные пушки, генераторы, заполненные штымп-снаря-дами арсеналы – все это не позволяло судам использовать эффект квак-прыжка.

– У нас новости, мой адмирал! Прислан отчет с Земли от наших агентов! – радостно сообщил адъютант. Пришедший с ним полковник Глюкван не разделял радости молодого лейтенанта, о чем свидетельствовала мрачная гамма его кожистого гребня.

– Что такое, полковник? На вас лица нет. Съели несвежую лягушку?

– С лягушками все в порядке, сэр, но этот доклад – он насторожил меня.

– И о чем же там говорится? Человеческие люди сумели изобрести штьмп-бомбу? – Адмирал сел за гигиенический столик, достал лист жести и стал его кусать, глубоко вонзая в него зубы, чтобы почистить их после затянувшегося завтрака.

– Возникли опасения, что кому-то из аборигенов стало известно о нашем присутствии на планете Земля. Эти аборигены, не боясь, вступают в схватки с нашими агентами, хорошо разбираются в дунтосвинтском вооружении… Одним словом, что-то вроде императорского спецквакназа.

– Очень интересно. Расскажите подробнее, думаю, меня это развлечет…

И адмирал вновь вернулся к своей жутко скрежещущей зубочистке. Он был уверен, что здесь, в окружении мощнейшего в истории Дунтосвинтской Империи флота, можно ни о чем не беспокоиться,

– Пара человеческих людей, мой адмирал, каким-то образом проникла в Государственную думу, государственный орган, практически полностью находящийся под нашим контролем. Они преодолели все посты охраны и стали свидетелями того, как наши агенты поедают охлажденных лягушек…

– Могу себе представить, – усмехнулся адмирал и снова вонзил зубы в лист жести.

– Чтобы пресечь возможность утечки информации, этих человеческих людей было решено ликвидировать.

– Поддерживаю и согласен, – кивнул адмирал, разглядывая изрешеченный лист металла.

– Однако операция сорвалась, сэр.

– Почему? – Адмирал отложил жестянку и устремил желтые зрачки на Глюквана.

– Эти двое сбросили нашего стрелка с дерева, и он погиб. Наблюдавший за этим агент стал свидетелем того, как один из человеческих людей в одно мгновение разрядил дисквакер, вытащив и забрав с собой биквакный генератор…

– Так-так-так, – произнес адмирал, и его гребень стал светло-голубым. Это означало раздумье.

Адъютант адмирала, хорошо знакомый с привычками шефа, быстренько достал лягушку номер семь и, улучив момент, когда Пинкван распахнул пасть, ловко ее туда забросил.

Проглотив холодную лягушку, адмирал шевельнул заалевшим гребнем и спросил:

– А у вас случайно нет имен этих человеческих людей?

– Есть, мой адмирал. Их зовут…

– Сергей Тютюнин и Леха Окуркин… – опередил полковника адмирал.

– А вы-то откуда знаете?! – поразился тот.

– Со мной связывался президент, или как его там… Он сказал, что прошлым летом у их разведчиков были проблемы с двумя русскими суперменами.

– А у нас они тоже будут? – осторожно поинтересовался адъютант.

– Ну что ты! – развел лапами адмирал. – Мы же дунтосвинты…

Уже два дня крокодильчики жили в ванне, и Сергей кормил их селедкой, а когда кому-то нужно было помыться, квартирантов пересаживали в пластмассовый тазик.

Теща Тютюнина – Олимпиада Петровна, узнав про такую оказию, не появлялась у дочери целые сутки, как видно, готовила оправдательную речь.

На второй день она все же пришла и, по своему обыкновению, притащила два огромных баула с едой.

– Ну и где фламинги? – с порога спросила она.

– А в зоопарке, Олимпиада Петровна, – ответил ей Тютюнин.

– Люба мне сказала, что яйца уже разлупились.

– Разлупились, – согласился Сергей. – Вон, в ванне плескаются…

Делая вид, что ничего не знает, теща заглянула в ванную, фальшиво вскрикнула и выскочила в комнату.

– Что, зятек, опять ты облажался?! – с неожиданным напором заговорила она, уперев руки в боки. – Небось если б в Любину смену разлупились, фламинги б получились, ну, в крайнем случае, пара индюшек, у тебя же токмо что не аспиды, и за то спасибо, шабашничек.

– Значит, вы, Олимпиада Петровна, и эту свою диверсию на меня свалить хотите? – поразился Тютюнин.

– А чего тут сваливать. Уж чего проще, носи в кармане, пока не зачирикают…

– Это вам нужно было смотреть в зоопарке, из-под чьего хвоста яйца-то тянете! И как вас там не захавали вместе с вашими авоськами – я просто удивляюсь. Должно быть, крокодил побрезговал просто! Кишки свои пожалел!

– Не налетай на маму, Сережа! – подключилась к скандалу Люба. – Мам, колбаску жареную принесла?

– Принесла, доча, сейчас достану… А вы, Сергей Викторович, уж лучше бы молчали! Вы мою кровиночку обеспечить не можете, и если бы ваши крокодилы меня, как вы бесстыдно выразились, схавали, дите мое – Люба, с голодухи бы опухла!

С этими словами Олимпиада Петровна достала круг украинской домашней колбасы и протянула Любе.

– На, золотце мое, кушай, пока мама твоя еще жива, и с руками, и с ногами.

– Особенно с руками… – язвительно усмехнулся Серега. Принесенная тещей колбаса вкусно пахла на всю квартиру, однако при Олимпиаде Петровне Тютюнин ее подарки не ел из гордости.

– Ладно уж! – Он махнул рукой и сел на диван. – Сколько уже переговорено. Придется крокодилов выращивать, тем более что шкура у них жутко полезная и дорогая.

Олимпиада Петровна, не желая разговаривать с зятем, подтолкнула Любу и, указывая в сторону Сергея, прошептала:

– Ну-ка узнай, чего твой шалопутный там разговаривает.

Люба кивнула и, продолжая поедать колбасу, вышла из кухни к Сергею и села рядом.

– Чего, Сереж, ты про крокодилов говорил?

– Я говорю, выращивать их можно, не хуже фламингов. Они ведь не простые крокодилы, а калифорнийские кайманы.

– Да ты чего? – поразилась Люба. – Стало быть, импортные?

– Импортные. Не из Москвы-реки, если ты об этом.

– Ну чего ты так сразу, как будто я прям в школе не училась. Училась…

– Училась! – громогласно подтвердила из кухни теща. – И в художественной самодеятельности участвовала, между прочим! А по пению «пятерку» имела! Если бы замуж за такого… не выскочила, теперь бы уже артисткой стала. В рекламах бы снималась!