Юлия Васильева (U.Ly) - Сельскохозяйственные истории [СИ]

Сказать, что я была ошеломлена, значит существенно отойти от истины. Я была раздавлена и обращена в пыль! Характер леди Рады предстал предо мной в новом, совершенно неожиданном свете.

— Я вижу, вы осмысливаете открывающиеся перед вами новые перспективы, — с довольной улыбкой заметила хозяйка.

Неправда, я осмысливаю тот факт, что все мои мытарства с марью в конечном итоге могут оказаться абсолютно бесплодными.

— И кто же из соседей был столь же недальновиден, как и моя матушка, чтобы выкупить у вас непригодные для хозяйства земли? — потрясение потрясением, а упустить время для волновавшего меня вопроса было непозволительной роскошью. — Не сочтите за праздное любопытство, но хотелось бы знать масштабы катастрофы.

К счастью, леди Рада была крайне расположена обсудить собственные успехи и чужие неудачи.

— Сэр Гвидон, сэр Роббер и тот ужасный торговец с вечно-красным лицом, имя которого я никак не могу запомнить. Делал предложение и сэр Бэзил, но я решила, что наживаться на мэре Кладезя мне не с руки — как бы не вышло потом боком. Ну что же вы притихли, милочка? Взбодритесь! Жизнь — лотерея. Если повезет, вы еще извлечете прибыль из всей этой истории.

Пришлось сделать над собой недюжинное усилие:

— Я просто восхищена вашими решениями в такой ситуации, — стоило отблагодарить хозяйку за столь ценную информацию хотя бы комплиментом, тем более что комплимент этот был очень искренним.

Довольная леди Рада устало, но с видимым удовольствием махнула рукой «Ах, душечка, оставьте!», явно ожидая продолжения моих излияний. Именно в этот, как нельзя более подходящий момент наш разговор прервал мой всегдашний спаситель.

— Леди Рада, ваш сын делает успехи…о Боги, простите! — в дверях появился сэр Мэверин в очень обтягивающем спортивном трико красного цвета.

Сухое печенье застряло у меня в горле, и я начала кашлять, краснея от недостатка воздуха, а не от того, о чем подумал доктор. Увидев меня, он попытался прикрыть свой необычный костюм руками, потом, видимо, плюнул на эти тщетные попытки и принял красивую позу, чтобы нам было удобно любоваться его подтянутой фигурой.

— Сэр Мэверин, у меня к вам один очень деликатный вопрос, — издалека начала я, когда мы с доктором вместе возвращались от поместья.

— Я весь во внимании.

— Даже не знаю, как начать… Лорд Гордий — это вообще реальный человек или плод воображения леди Рады?

— Несмотря на то, что это реальный человек, мне он больше всего напоминает именно плод воображения его матушки, — путано ответил доктор.

— С ее авторитарной манерой общения этого стоило ожидать. И какой же он?

— Ооо, он прирожденный узник и подпольный борец за свободу. Ему бы надо служить делу революции в какой-нибудь угнетенной стране, но боюсь, что леди Рада не одобрит. Сегодня, к примеру, он очень убедительно просил устроить ему побег.

— И вы, конечно же, согласились?

— Отнюдь. Это может показаться крайне неблагородно, но в данном случае я не вижу причин лишать себя гарантированного куска хлеба.

— Надеюсь тогда, что ему удастся сделать это и без вашей помощи.

— Более того, это ему уже не раз удавалось.

— Но почему же…

— Птицы возвращаются в клетки не из-за металла ее прутьев, а потому что внутри тепло и есть кормушка.

Я помотала головой в полном недоумении:

— Доктор, я, конечно, понимаю, что вы поэт, но пожалейте мои бедные мозги.

Сэр Мэверин рассмеялся:

— Лорд Гордий возвращается каждый раз, как только проголодается, потому что совершенно не в состоянии позаботиться о себе самостоятельно.

Конец дня прошел в обычных домашних хлопотах, и, только пересчитав перед сном количество братьев в доме, я смогла, наконец, в спокойствии и тишине поразмышлять над сведениями, полученными от леди Рады. Путей для дальнейших расспросов было не так уж много. Единственное, что еще можно сделать, так это узнать у господина Клауса, кому из перечисленных лиц он бы продал полученные от нас земли. Но фабрикант далеко: писать ему по этому поводу письма для меня слишком двусмысленно, и даже его ответ на этот вопрос не будет говорить ни о чем.

Вздох вышел очень прочувствованным: ожидать, что приедет кто-то из родителей и возьмет все проблемы на себя, тоже не приходилось. В середине зимы я не выдержала и написала матери, сначала умоляя, а потом уже приказывая вернуться домой — в ответ получила лишь коротенькую записку, что, дескать, она бы с превеликой радостью, но в теперешнем положении долгие путешествия для нее нежелательны.

В теперешнем положении?!!

Что-что, а появления на свет очередного брата я ну никак не ожидала. В нашем доме нет даже просто комнаты для еще одного ребенка, не говоря уж о душевных и физических силах!

Мои размышления прервал громкий, резкий звук: во входную дверь стучали. Тревожно и яростно.

«Медвежья шкура!» — отчего-то первым делом подумала я, затем отругала себя за излишнюю впечатлительность и пошла вниз посмотреть, что случилось. Если соседи опять привели кого-то из моих заигравшихся братьев, еще двадцать минут назад сидевших по своим комнатам, то проворство провинившегося достойно не сколько наказания, сколько удивления.

— Кто там? — предусмотрительно спросила я, не открывая двери.

— Спрячьте меня, умоляю вас! Спасите! За мною гонятся! — голос нежданного визитера дрожал и прерывался.

Я осторожно отодвинула задвижку и слегка приоткрыла дверь, чтобы взглянуть, так ли уж обижен и несчастен проситель. Из темноты умоляюще смотрели два блестящих глаза. На крыльце, сжимая в руках мешок с пожитками, переминался субтильный подросток в одном исподнем. Теперь понятно откуда такой блеск в глазах — замерз до бесчувствия.

Я безбоязненно открыла дверь и впустила его в прихожую — если что, от такого задохлика можно отбиться одним зонтиком, торчащим в подставке перед вешалкой. Незваного гостя трясло и, что не мешало ему некоторое время испуганно оглядываться. Я молчала, ожидая, пока он сам пояснит свое появление. Но мое молчание было расценено совсем по-другому.

— Если надо, я заплачу. Вот, — это чудо протянуло мне букет серебряных ложек с каким-то сложным фамильным гербом.

Так, за свою жизнь можно не опасаться, а за сохранность вещей в доме — пожалуй, стоит. Откуда этот голодранец взял столовое серебро?

— Не бойтесь, я их не украл! Берите! — подросток продолжал наивно подсовывать мне под нос ложечки тонкой до синевы рукой.

— Не надо, спасибо, у нас есть, — отвергла я подношение. — Лас, Ивар, Ефим, спускайтесь! — не одной же мне теперь охранять семейную собственность. — Почему ты не одет в такой мороз? У тебя же вещи с собой. Или они не твои?

— Мои, — паренек замялся и покраснел.