Филип Ван Дорен Стерн - Величайший подарок

Городок, вытянувшийся по холму, сверкал цветными рождественскими огнями. Но Джордж Пратт их не видел. Перегнувшись через металлические перила моста, он угрюмо уставился на черную воду. Течение кружило и клубилось, как жидкое стекло, и время от времени льдинка, оторванная от берега, проскальзывала вниз, чтобы ее тут же поглотила тень под мостом.

Вода выглядела парализующе холодной. Джордж размышлял, как долго сможет прожить в ней человек. Загадочное черное стекло воды очаровывало. Он перегнулся еще дальше через перила…

— На твоем месте я бы этого не делал, — тихо произнес кто-то рядом.

Джордж раздраженно обернулся к невысокому человечку, которого никогда раньше не видел. Незнакомец был толст, уже далеко не молод, его круглые щеки розовели в зимнем воздухе, будто он недавно побрился.

— Не делал чего? — угрюмо спросил Джордж.

— То, что ты задумал.

— Откуда вам знать, что я задумал?

— Ну, много знать — это наша работа, — не смутившись, ответил незнакомец.

Джордж задумался, кем же мог работать человек, принадлежащий к самому обычному типу маленьких людей, которых и не заметишь в толпе. Если только вы случайно не встретитесь с его ярко-голубыми глазами. Такой добрый и искренний взгляд вы уже не сможете забыть. Ничто больше в нем не привлекало внимания. Он был одет в побитую молью меховую шапку и поношенное пальто, туго натянутое на большом животе. В руках мужчина держал небольшой черный саквояж. На докторский не похож — великоват, да и форму не держит. Комплект образцов торгового агента, решил Джордж с отвращением. Вероятно, парень из тех торговцев, которые шляются вокруг и суют свой маленький острый нос в чужие дела.

— Похоже, будет снег, не так ли? — сказал незнакомец, оценивающе взглянув на пасмурное небо. — Будет хорошее белое Рождество. В наши дни это большая редкость, как и многое другое, — он повернулся к Джорджу. — Теперь у тебя все в порядке?

— Я… конечно, все в порядке. С чего вы взяли, что со мной что-то не так? Я… — Джордж замолчал перед тихим пристальным взглядом незнакомца.

Коротышка покачал головой.

— Знаешь, ты не должен думать о таком и в канун Рождества, и в остальное время. Подумай лучше о Мэри… и о матери…

Джордж открыл рот, чтобы спросить, как этот парень мог узнать имя его жены, но тот опередил вопрос.

— Не спрашивай меня, откуда я это знаю. Знать все — моя работа. Вот почему я пришел по этой дороге сегодня вечером. Хорошо, что я успел, — он посмотрел вниз, на черную воду, и вздрогнул.

— Ну, если вы так много обо мне знаете, — сказал Джордж, — назовите мне хотя бы одну причину, почему я должен жить.

Коротышка издал странный смешок.

— Ну, ну, не может быть все так плохо! У тебя есть работа в банке. И Мэри, и малыши. Ты здоровый, молодой и…

— Да меня тошнит от этого! — воскликнул Джордж. — Я застрял здесь, в этой сточной канаве жизни, делая одну и ту же тупую работу день за днем. У других людей жизнь полна впечатлений, а я — я просто провинциальный банковский служащий, которого даже не взяли в армию! Я никогда не делал ничего действительно полезного или интересного, и похоже, уже никогда не сделаю. С таким же успехом я мог быть мертвецом. Да даже лучше, если бы я был мертв! Иногда мне хочется жить, но в самом деле лучше бы я никогда не появлялся на свет!

Коротышка стоял, глядя на него в сгустившихся сумерках.

— Что это ты сказал сейчас? — мягко переспросил он.

— Я сказал, что хочу никогда не рождаться, — твердо повторил Джордж. — Я действительно этого хочу.

Розовые щеки незнакомца пылали от возбуждения.

— Боже мой, это замечательно! Ты сам нашел выход! Я боялся, что с тобой будут неприятности. Но ты сам все решил. Ты хотел бы никогда не рождаться. Отлично! Считай, тебя нет!

— Что вы имеете в виду? — зарычал Джордж.

— Ты не рождался. Только это. Ты не рождался. Здесь тебя никто не знает. У тебя нет обязанностей — нет работы, нет жены, нет детей. Да что я, у тебя и матери нет. Конечно, откуда бы. Все твои беды позади. Рад сказать, что твое желание было официально удовлетворено.

— Чушь! — фыркнул Джордж и отвернулся.

Незнакомец побежал за ним и схватил за руку.

— Тебе лучше взять это с собой, — сказал он, протягивая портфель. — Это откроет много дверей, которые могут захлопнуться перед тобой.

— Какие же это двери? — усмехнулся Джордж. — Я знаю всех в этом городке. Кроме того, я не хочу видеть людей, способных хлопнуть дверью перед моим носом.

— Да, я знаю, — терпеливо ответил коротышка. — Но все равно возьми его. Это не принесет никакого вреда, зато сможет помочь, — он открыл портфель и показал несколько щеток. — Ты будешь удивлен, узнав, до чего полезны могут быть эти щетки для первого знакомства, особенно, если они бесплатны. Вот смотри, — он вытащил простую маленькую щетку. — Я покажу тебе, как это использовать.

Он сунул портфель в руки упирающемуся Джорджу и начал:

— Когда хозяйка подойдет к двери, протяни ей щетку и начинай быстро говорить. Скажи: «Добрый вечер, мадам. Я из „World Cleaning Company“, и я хочу подарить вам эту красивую и полезную щетку абсолютно бесплатно, без обязательства покупать что-либо». После этого, конечно, дело пойдет легче. Теперь сам попробуй, — он сунул щетку в руку Джорджа.

Джордж швырнул щетку в портфель, неловко нащупал замок и, наконец, закрыл его с сердитым щелчком.

— Вот, — сказал он, и замер, потому что рядом никого не было видно.

Коротышка, должно быть, скрылся в кустах, растущих вдоль берега, подумал Джордж. Он, конечно, не собирался играть с ним в кошки-мышки. Почти стемнело, и с каждой минутой становилось холоднее. Джордж вздрогнул и поднял воротник пальто.

На улицах горели фонари, в окнах мягким светом сияли рождественские свечи. Городок выглядел удивительно веселым. В конце концов, почувствовать, что ты дома, можно только в том уголке земли, где ты вырос. Джордж ощутил внезапный прилив нежности даже к раздражительному старому Хэнку Биддлу, мимо дома которого он проходил. Он вспомнил их ссору, когда его автомобиль ободрал кусок коры большого клена, росшего рядом с домом Хэнка. Джордж посмотрел на голые ветви дерева, широко раскинувшиеся над ним в темноте. Дерево, должно быть, растет тут со времен индейцев. Он почувствовал внезапный приступ вины за причиненный им ущерб. Он никогда не останавливался, чтобы осмотреть рану, потому что обычно боялся попасться Хэнку, пока рассматривает дерево. Сейчас он смело сошел с тротуара, чтобы исследовать огромный ствол.

Хэнк, должно быть, залечил шрам или закрасил его, поскольку на стволе не осталось никаких следов. Джордж зажег спичку и наклонился, чтобы рассмотреть поближе. Выпрямился он со странным ощущением дурноты в животе. Никакого шрама не было. Кора выглядела гладкой и неповрежденной.