Николай Кузнецов - Ваня, деревенский зомби

А тут бабы идут, как раз за бидонами, грузить их в тележку и на дорогу вытаскивать. Там тип один, городской, Семен Петрович подъедет и в город свезет.

Оно ведь как было все поставлено у баб нашенских? Молоко в бидонах сдают в город. Там платят более-менее нормально. Деньги везут в контору нашу сельскую. После бабам нашим зарплату выдают. А сейчас что? Ни конторы, ни зарплаты. Бабы стали сами молоко свозить в город. А там одни прощелыги, не хотят платить денег никак. И пропадает молоко ни за грош.

Выставили они молоко возле дороги, ждут машину. А молока где-то, литров триста, было в бидонах. Подъезжает тут деловой один, из городских. Подходит к Катерине и спрашивает:

— Молока продадите?

— Почему бы и нет? Пробовать будете или как? — Катька наша, бойкая девка. Если уж попался клиент, никогда не упустит,

— Ой, что у вас кефир что ли? А ну-ка, ну-ка. Дайте, дайте, еще попробую, — ошарашенная Катерина налила клиенту еще полбанки. Как потом мне бабы рассказали, все триста литров молока превратились в кефир. Первый клиент сразу купил в канистре пять литров, потом подъехали еще, распробовали. И пошло дело, Наши бабы понять ничего не могут.

Зинаида потом, уже когда все продали, смикитила, как самая образованная. Из бухгалтеров, как никак:

— Это все Ванькины проделки, я видела, как он молочка испить то пробовал. Пьет, значит, а со всех дыр так и хлещет, так и хлещет…

В тот день бабы так и не решили, плохо это или хорошо, что я все молоко «сглазил». И в кефир свернул. Но зато, когда следующим утром, в деревню заявилась «огромадная» толпа желающих испить «зомбо-кефир», вот тут-то бабенки то наши и удивились. Потом как дошло до них, в чем дело, Надька, блин, здоровая как лошадь, взяла меня за шкирку одной рукой и на ферму. Сама мне в руки ковшик дала, молока поллитру. И говорит:

— Надо Ванечка, надо. Ты уж постарайся для общества. Наш кефир теперь знаменитость, Городские понаехали, все только про зомбо-кефир говорят. А эти с молзавода все секрет наш хотят вызнать, Ну, наша Зинаида, свет Ивановна им фигу показала и говорит: «Фиг вам, — говорит, — индейский домик называется. Вы про авторское право слыхали? „Зомбо-кефир“ наша авторская разработка. Чистый экслюзив».

Вот так у них дело и сложилось. Главное и мне работа кой-какая представилась. Одно «но», только. Как мне это молоко надоело! Но, для общества, не грех и поработать.

Все хорошо, но жару я переношу плохо. Почему не знаю. Говорят, от жары мозги спекаются, а мне то чего страдать, что там у меня вообще осталось в черепушке то моей. Но, жара, блин. Пошел я за село наше, в луговину одну. Там в траве уляжешься и не жарко вроде. Букашки разные ползают, птички поют. Одно слово, покой.

Хотелось полежать отдохнуть ото всех, да не тут-то было.

Слышу крики, бабы орут и дети, вроде, тоже как плачут. Непорядок ясен пень, поковылял я по-быстрому в ту сторону, спроверить то, что там случилось. Ну, пока с моей деревяшкой доковыляешь, блин. Слышу, бабы орут: «Мол, Федька-бык сорвался, подлец, с веревки и по луговине носится бешеный. А там детишки наши местные, чуток ранее, играться собирались».

Стоят бабы орут, ругаются: кто на быка пойдет, а кто детей искать будет. А из мужиков то, вообще один «старый перец» Тимоха. «Сто лет в обед». «Божий одуванчик», пастух блин. — «Дунь и ветром унесет». И я, вообще непонятно кто, полутруп, получеловек. Зомби, словом.

Но детишек жалко, блин. Это факт. Поковылял я в травушку муравушку. Иду, а сам думаю: «А ну как шандарахнет меня Федор, что от меня останется? Ведь дохлый я, и мясо мое еле-еле висит, на костях моих держится и кожа моя дряблая, дерни то и порвется. Ну, а если руку там оторвет или ногу, кто меня ремонтировать будет. Какая, нафиг, скорая меня возьмет? Скажут, а зачем вы нам труп привезли? И все!»

Тут слышу плач детский. Смотрю: ага, вот две пятки из травы торчат. Вытаскиваю, а это Васенька, сынок Натальи Петровны. Живет в конце улицы, из новеньких. С города съехала, да у нас и устроилась. Спрашиваю:

— Васек, кто с тобою был еще?

— Дашутка и Мишутка, они в ту сторону убежали. — думаю: «ага, значит Даша и Мишка, близнецы Ленкины в сторону деревни ускакали», — а сам продолжаю допрос трясущегося мальца:

— Ты это Васек, а быка Федьку не видал?

— Дядя Ваня, так вот ведь он, — и показывает пальчиком за моей спиной…

«Матерь божия, святые угодники! Не-е-ет! Ну, вот спрашивается, на кой фигандос мне такое счастье, быть зомби. Лежал бы себе в землице, разлагался бы. И в ус бы не дул.

А тут… блин, блин, блин!!!»

Федька бык стоял в двух метрах от меня. Как могла такая громадина тихо подобраться ко мне за спиной, непонятно. Килограмм, так на пятьсот, как минимум. Рога не обхватишь. Из носа пар идет. Копытом подлый зверь землю рыть начинает. Злобно таращится красным глазом, фыркает мерзко. К тарану готовится.

Ну и что, спрашивается, мне делать? Силенок раз, два и обчелся. Один раз врежет мне сволочь и: «фантастический пипец мне гарантирован. Скорый и, очень даже заметный».

Сквозь остатки зубов шепчу мальцу:

— Василий, там мамка твоя ругается, тебя потеряла. Ты это, давай-ка по-быстрому ползи назад. И до дому, бегом, понял меня?

— Дядя Ваня, а как же вы?

— Я кому сказал, а ну бегом марш. — Тут у меня уши опять заложило малость. Я так, сам себя, легонько по затылку треснул: «Ага. слух восстановился. Слышу, как малец шуршит. Уполз, значит».

Бык стоит, на меня злобно смотрит своими, кровью налитыми, глазами.

«Сейчас рванет, гад», — думаю я. Набираю в свою дырявую грудь побольше воздуха и…

Выдыхаю прямо Федьке в рожу.

Грозный зверь изумленно таращится на меня, испуганно вдруг икает, вздрагивает и валится на бок…

— Ванька гад, ты, что с быком сделал? Это ведь самый лучший наш производитель, по району. Да к нему телок привозили даже с области — «старый перец» Тимофей пытается оживить быка. Продолжая, тем временем, меня костерить, почем свет:

— Ну, ты же зомби, Иван. Мертвяк, блин. Ты же его в гроб звериный чуть не вогнал. Он же в твоем дыхании смерть почуял. — Держа трясущегося быка за кольцо в носу, Тимофей, похлопал зверя по шее, ласково что-то ему прошептал и бык понурив голову пошел смиренно за ним.

Вот чего терпеть ненавижу, так это собак. Больших и малых, Толстых и тощих, умных и дур. Ну не получается собакам с зомбаками дружить. Не та у них природа. Они ведь, охранять людей, поставлены были. А как почуют дух потусторонний, мой в смысле, так и начинают с ума сходить. Спрашивается, а оно мне надо?

Вот сегодня, очередная шавка подбежала и куснула меня в лодыжку. Куснула и куснула, хай с ней. Не жарко и не холодно. Суть не в этом, а в ущербе моей телесности. Я Ваня-зомби, факт, как говорится, обсуждению не подлежащий. А поскольку зомби есть сущность не живая, то и факт моего телесного восстановления, есть факт, отсутствующий по всем законам физики и биологии. Скажу проще, чего там мудрить: Оторвут мне, скажем, ногу. И все. Новая не вырастет. Тьфу, блин, запутался совсем.