Андрей Белянин - Тайный сыск царя Гороха. Пенталогия

Внутри ничего не было.

– Ну и?

– От и я кажу – ничего нема…

– А что было?

– Булава гетманская, – чересчур равнодушно ответствовал Левко Степанович, неторопливо наливая себе по второму разу. – Уся из червонного золота, с каменьями самоцветными, од турецкого султана у прошлому роди з бою взятая.

– И где же она?

– Так от о том я тебе спросить и хочу! На Запорожье – була, в походе – була, в курене царском – теж була, а тилькы короб открыл – нема её! Який-то дьяк в дверях ховався, я его за шкирку да об стену – он и сболтнув, шо-де у вас, у москалей, ты на любого вора – наиперший ловец. Не сбрехнул, а?

– М-м, ну… вообще-то действительно, кражи – это по нашей части, – вынужденно согласился я. Чёрт побери! У меня тут кубок пропал, финал на носу, как же не вовремя всё…

Честно говоря, особо полезной информации я от запорожского полковника не получил. Не то чтобы ему было что скрывать, просто зацепки ни одной… Возможно, там и вообще кражи не было – перепутали, переложили, перепрятали, да всё, что угодно! Обстоятельства исчезновения этой самой булавы тоже, знаете ли, весьма подозрительные. Она вроде бы бесследно растворилась в том самом красном ящичке. Казаков поселили в отдельном крыле, сундук атамана находился под постоянным наблюдением. Посторонние люди к запорожцам вроде бы не заходили, участие своих полковник отметал начисто! Как видите… Да, собственно, здесь и видеть-то пока нечего. Разве что и это дело мы обязаны провести в атмосфере строжайшей секретности, ибо гетман Бандурка имеет свои цели от дипломатической миссии Черного. С одной стороны, факт подарка запорожских казаков нашему государю свидетельствует о лишнем подтверждении надёжной охраны границ и создании боеспособной буферной зоны, принимающей на себя периодические удары беспокойных южных соседей. С другой позиции, если наш Горох эту булаву с благодарностью примет, то полковник получит для Запорожья весьма солидную политическую и материальную поддержку. Речь идёт о взаимовыгодном долгосрочном проекте: гуманитарной помощи, поставке оружия и формировании новых казачьих станиц по всем рубежам. Если булава не найдётся, пан атаман пустит себе пулю в висок, вернуться с пустыми руками к гетману он уже не сможет… Чорный сказал об этом легко и буднично, так, словно смерть не была для него трагедией. Опозоренное имя, невыполненный долг – повод для насмешек, несмываемое пятно на безукоризненной репутации воина и дипломата… К стыду моему, мне казалось непрактичным воспринимать такие вещи всерьёз, но у казаков свои законы чести.

…Вот так или почти так я рассуждал вслух (как оказалось, ещё и в полный голос), неторопливо прикидывая сложившуюся ситуацию за чашкой чая. Левко Степанович ушёл с полчаса назад, и Фома выделил двух ребят ему в провожатые. Никаких известий о пропавшем Шмулинсоне пока не поступало. Разве что кроме доклада о незыблемом спокойствии его супруги. Видимо, уж она знала, куда делся Абрам Моисеевич, но помогать следствию отказывалась категорически… Митька дрых в сенях, он вообще укладывался спать часов в восемь вечера, но уж и вставал – с петухами! Кот Василий важно сидел напротив меня и слушал, не мигая. Я так и эдак пытался склонить его к откровенному разговору, но этот двуличный хитрец нагло притворялся обычным домашним животным. Хотя с Ягой болтает за милую душу! Правда, не знаю как… То ли он ей человеческим языком все дела объясняет, то ли бабка его мурлыканье на свой лад расшифровывать навострилась.

Первая депеша для «герр Лобофф» поступила в отделение где-то ближе к половине одиннадцатого.

Как утверждали еремеевские стрельцы у ворот, подбежал человек, одет не по-нашему, сунул бумажку в руки, и бежать. Я с невнятным удивлением вскрыл небольшой конверт из плотной бумаги, вытащив лист с одним коротким заявлением: «Уважаемый герр Лобофф! Ваше предложение принято. Алекс Борр». Что, зачем, с чего, почему, на кой ляд и с какого бодуна – непонятно… Будить Митьку не стал, отложил разборки до утра.

Наутро стрельцы положили мне на стол шесть таких конвертиков! Что особенно умиляло – текст везде был примерно одинаков: кто-то там, по зрелом размышлении, принимал условия работы нашего младшего сотрудника и гарантировал соответствующую оплату. Я не взялся за него сразу только потому, что из своей спаленки, кряхтя и держась обеими руками за голову, кое-как выползла зелёная бабка. Да, да, не спорьте – зелёная, это именно то! Я бы даже сказал, бледно-зелёная с хорошим салатовым отливом…

– Никитушка-а… дай-кось сяду хоть. Ты… тока вопросами меня не мучай, ладушки?

– Не буду, – сочувственно пообещал я. – Особенных проблем пока всё равно нет… Может, чайку покрепче?

– Рассолу, – твёрдо определила Яга, – туда ещё валерьяночки плесни, пустырничку, ну и спирту муравьиного на меду пол-ложки сунь… Перцу красного, пороха щепоть, соли каменной, угольку тёртого… Да, ой! Головушка моя болезно-разнесчастная… Кардамону и анису не забудь, а ложкой не деревянной мешай, серебряно-ой!

– Бабуля, я все понимаю, но вы уж помедленнее как-то… Я же не юный химик, такого тут понаворочаю – полтерема снесёт!

– Не смеши старуху… и так помираю. – Выражение лица у нашей домохозяйки было такое страдальческое, что рыцарь Печального Образа удушился бы от зависти. Нет, кроме шуток, бабка у нас одна, мы её любим, а значит, бережём…

Я безропотно поднял полную кружку снадобья и, аккуратно размешав ложечкой, поставил перед Ягой. Она дрожащими руками попыталась приподнять «лекарство», не сумела, вытянула губы, но вовремя принюхалась:

– Никитушка-а… а дрожжи-то клал?

– Дрожжи? По-моему, вы не говорили…

– Говорила, – капризно всхлипнула бабка.

Я честно метнулся к печке, нашёл в каком-то замызганном горшке сухой дрожжевой порошок и от всего сердца сыпанул в бабулину кружку… Грохнул взрыв! Меня выбросило в сени, прямо на Митьку. (Я потому так спокойно рассказываю, что дверь была не заперта и, по-хорошему, мне страшно повезло: отделался лишь синяками.) Куда снесло Бабу Ягу – разглядеть не успел. На грохот, дрызг, гром, дрязг и прочие вынужденные спецэффекты сбежались стрельцы. Бабку нашли приклеенную к печке… Ей-богу, не вру! Когда мы её отлепили, на печи остался чёткий силуэт сорванной побелки. Однако первые слова нашей эксперт-криминалистки окончательно выбили меня из седла или, правильнее, добили! С трудом сфокусировав зрение и приведя глаза к единому знаменателю, Яга с чувством сказала:

– А ить радикулит-то прошёл!

По-моему, там все повалились от хохота, включая кота Василия… Как оказалось, я перелил анису, муравьиный спирт не успел до конца размешаться, а дрожжей надо было всего щепоточку. Больше меня к лабораторной работе не подпускали, ну и правильно…