Надежда Первухина - Курортная зона

— Фламенга, — тихо сказала Лариса. Книга в ее руке безвольно повисла. — Еще очень давно я дала себе слово не убивать женщин.

“Будущее покажет!” — усмехался тогда Старик… Вот оно, будущее, и показало.

— Измени своему слову, Ларочка. — Фламенга говорила спокойно, но постепенно наливалась изнутри слепяще-багровым пламенем. — Так будет лучше. И для меня. И для тебя.

— Но кому помешала эта дурочка?! — Лариса затрясла книжкой, словно пыталась оттянуть неизбежное.

— А это нам знать не важно. Важно, что ее заказали. И заплатили большие, до дури большие деньги за ее смерть. Кстати, не надо так нервно дышать — после исполнения заказа вся сумма станет твоей. Зачем плазме деньги? Шучу. Деньги мне, конечно, нужны, но я играю честно и не беру платы за работу, не мной выполненную. Так что ты еще и материально выиграешь на том, что жизнь безумно популярной и всенародно любимой Веры Червонцевой кому-то радикально мешает. Кому-то более могущественному, чем она. Но ты не задумывайся о подобных вещах, Ларочка. “Имеем ли мы право, или твари дрожащие… Что есть убийство в контексте вечности…” Такая рефлексия — это слишком по-человечески. Пустая трата времени и дополнительный шанс испортить лицо глубокими морщинами.

Фламенга тогда, закончив эти поучительные речи. поднималась по лестнице в свой кабинет. А Лариса смотрела ей вслед и сжимала в руках детектив Веры Червонцевой.

— Кстати, — спохватилась фламенга и лукаво глянула на Ларису сверху вниз. — Перед тем как выполнишь заказ, возьми у этой писательницы автограф. И обязательно верни мне эту книгу. Поставлю в свою коллекцию.

…Теперь эта книга, плотно обернутая в упаковочную бумагу, лежала где-то на дне чемодана с Ларисиными вещами.

Совсем рассвело, и день даже показался ярким для этой поры ноября.

— Скоро будем на месте, — заверил шофер.

И правда, минут через двадцать они выехали на небольшое, но ухоженное шоссе, тянущееся среди полуголой березовой рощи.

— А вот и КПП ихний, — сказал шофер, словно ездил в загадочную курортную зону не однажды: возил пионеров на прополку салата и пенсионеров на сбор земляники. — Странно, шлагбаум поднят, и в будке смотровой никого нет…

А Лариса не смотрела ни на шлагбаум, ни на будку. Она смотрела на простирающийся перед нею парк из лип и голубых елей, на возвышающийся над тихим озером осеннего парка настоящий старинный дворец.

Белоснежный, с малахитовыми колоннами и нефритовыми медальонами-камеями по низу длинной галереи, дворец не был подобен песне в камне. Он был подобен романсу. Романсу при свечах, за клавикордами, в шуршащей веерами, кашемировыми шалями и лепестками анемонов гостиной…

…Отцвели уж давно хризантемы в саду…

…Не искушай меня без нужды…

…Слезы людские, о слезы людские…

…Не слышно шума городского…

— Дайте мне вещи и уезжайте, — не терпящим возражений шепотом потребовала Лариса. — Уезжайте немедля. Дальше я пойду сама.

Шофер ее понял и немедленно убрался, почти не шурша шинами. Присутствие “лендровера” под сенью этого дворца-романса приравнивалось к кощунственному визиту каких-нибудь панков в храм во время пения “Христос анести эк некрон…” [6] “Христос воскресс из мертвых…” (иск. греч.) — начальные слою пасхального тропаря. Почему-то Лариса это почувствовала. Сразу.

Как чувствуют собаки, кто бросит им кость, а кто — пнет.

“А как со мной?..” — успела было подумать Лариса, и тут произошло невероятное.

Одна из боковых дверей дворца распахнулась со стеклянным звоном, и навстречу Ларисе выбежало двое крайне симпатичных и при сем крайне взволнованных джентльменов с криками:

— Наконец-то! Слава богу, вы приехали вовремя! Эта негодница опять отравилась!

Перед парадным дворцовым входом лежало, словно ровный гигантский медальон, place pour de petites promenades [7] Место для небольших прогулок (фр.). . Летом, по-видимому, “медальон” окаймляли бордюры из махровых глоксиний, петуний, резеды и левкоев. Центральный газон, напоминавший по форме павлиний глаз, вероятно, был малахитово-зелен от девственной ухоженной травы… Но сегодняшний очередной ноябрьский утренник запорошил жалкие остатки травы и цветов сизым инеем, обледенил-остекленил хрупкие стебли и поникшие соцветия. На круговой дороге для конных экипажей, лентой обводящей медальон цветника, лежал тонкий слой еще не верящего в свою материальность снега. Стеклянные двери нижнего этажа запотели, и сквозь них почти не было видно унылой серости неба и траурной обнаженности древних корявых лип…

Всю эту красоту Лариса смогла увидеть толком лишь сейчас, на третий день своего пребывания в “Дворянском гнезде”.

…А ведь если вспомнить, под какие “фанфары” она впервые переступила порог так восхитившего ее дворца!

…Два представительных джентльмена (Лариса только успела мельком отметить, что одеты они для праздных курортников чересчур элегантно: не в спортивные костюмы с пузырями на коленках, а чуть ли не во фрачные пары) весьма деликатно избавили слегка ошеломленную Ларису от чемоданов, деликатно же подхватили под локотки и повлекли куда-то вверх по широкой, устланной ковром лестнице, бесперебойно восклицая при этом:

— Как вы вовремя! А еще говорят, что кареты “скорой помощи” в нашу глушь не ездят!

— Сделайте что-нибудь, доктор, ради всего святого! Ведь это великий грех! Великий грех!

— Причем совершает она его уже не в первый раз, князь! — И на французском: — Хотя я уже не стал бы спасать ее от лап смерти, коль она так в них рвется!

Лариса чуть поджала губы. Опять чертов французский!

— Стыдитесь, князь! Помните: это наш долг чести перед несчастной женщиной! Но между нами — она полная дура и истеричка…

И к Ларисе, хором:

— Доктор, умоляем вас, скорее!

Пока они втроем неслись по обшитому дубовыми панелями и увешанному чучелами глухарей коридору. Лариса четко усвоила следующее:

1. Ее приняли не за ту, кого ждали. А ждали доктора. Значит, Ларису приняли за доктора и ждут от нее соответственных действий.

2. Поскольку ждали доктора, здесь кто-то болен. Точнее, отравился. Точнее, отравилась некая “она”. Здесь Ларисе и карты в руки — с ее-то знанием ядов и всех возможных антидотов!

3. В связи с экстремальностью ситуации у Ларисы пока никто не проверил документов и не устраивал тщательных допросов при приеме на работу. Это удача. А если Лариса еще и вернет к жизни отравившуюся даму, шансы Ларисы прочно и на законных основаниях осесть в курортной зоне возрастают.