Андрей Белянин - Трилогия Багдадский вор

– Думаешь, догадался и заложил?

– Стопроцентно, клянусь Аллахом… Стражники во дворце не сплошь глупцы и взяточники, а если пораскинуть мозгами, то быстро догадаются сопоставить его донос с показаниями истинных учёных. Которых мы, кстати, прилюдно опозорили без малейшего повода… Всё, сейчас мне будет стыдно! Не мешай, я хочу покаяться… каюсь… Ну, вот мне полегчало, а теперь исчезнем отсюда, подобно хрустальной росе на бархане под пылающим оком всесильного солнца!

– А штаны?

– Что штаны?!

– Штаны этого типа, – невозмутимый Лев сам плеснул себе третью чашу. – Шайтан ведь пообещал ему, что я украду его последние штаны. Это вызов, Ходжуля… и я намерен его принять!

– Дабы посрамить шайтана? – устало уточнил бывший визирь. Спорить было бесполезно. – Только сотвори это как-нибудь быстро и без членовредительства, ладно?

– Ладно, членовредительствовать не буду, хотя… словосочетание заманчивое…

– Я принёс вам еще вина, о мудрые мужи. – В дверях комнатки появился коварный предатель. – Не спешите, караван-сарай никуда не убежит, девушки для увеселения уже на подходе, а я сам хочу поподробнее узнать, чему же вы научили моих благовоспитанных питомцев. Они слоняются по двору кучками, шёпотом обсуждая нечто столь запретное, что даже стыдятся поднять на меня взгляд…

– Мы говорили с ними о грехе рукоблудия, – важно кивнул домулло, чем вызвал искреннее недоумение старца.

– Разве это грех? Главное, чтобы правая рука не знала, что совершает левая… Ибо правоверному допустимо выбирать меньшее зло из всех искушений.

– Да вы софист, батюшка! – уважительно признал Оболенский. – Присядьте-ка, я охотно побеседую с вами на ряд спорных религиозных моментов. Например, чем доктрина отличается от догмы, ишак от осла, а подлый донос от своевременного доклада…

Казий тонко улыбнулся в жидкую бороду, расправил полы халата и… сел прямо в медную пиалу, всклень наполненную красным вином. То есть специально он туда, разумеется, не целился. Более того, мгновение назад злосчастной пиалы там и не было, она находилась в руке Насреддина, полуприкрывшего глаза и вытянувшего губы трубочкой… А в результате, как понимаете, очередные незаслуженные упрёки в адрес шайтана и насквозь мокрые штаны! Далее, вообще, пошёл мало прикрытый бандитизм…

– Лежать! Не двигаться, не кричать, не мычать и не телиться. – Лев одним рывком повалил старца на спину, задрал ему ноги и, немало не стесняясь, сорвал с несчастного злополучные штаны. – Вай мэ, такое горе… что люди подумают, в вашем возрасте… энурез – проблема века… Выхода нет, но есть мы! Ждите тут, считайте до ста двадцати, и мой друг навеки высушит ваши любимые джинсы. Ходж… уп, пардон, Мирза-Кирза-под-зад-кактебятам… – лучший на свете застирщик штанов! Короче, мы сваливаем, а вам сейчас наступит полное счастье…

– И посрамление шайтана, – успокаивающе добавил бывший визирь, хозяйственно ссыпал себе за пазуху остатки изюма и дунул вслед за более ретивым другом.

Они только-только успели выбежать во внутренний двор, локтями прокладывая себе дорогу в плотной студенческой среде, как в центральные ворота гордо вступила блестящая кокандская стража. Шесть рослых, красивых воинов в сияющих доспехах, в круглых шлемах, с горящими медью щитами и длинными стройными копьями, грозно потребовали указать им двух фальшивых учёных, якобы присланных из просвещённой Бухары…

…Всё произошло быстро, без репетиций и опять-таки по наитию. Когда удивлённые взгляды молодёжи сошлись на наших героях, горячий русский дворянин взметнул над головой цветастые шелковые штаны, как скальп поверженного врага:

– Слушайте и повинуйтесь, дети мои! Ровно через десять минут у ближайшего караван-сарая, в чайхане, сразу за базаром, два квартала влево, у старого колодца за стеной, мы с коллегой будем читать новую лекцию: «Женщина в постели мусульманина – праздник или джихад?» Рекомендованные вопросы: «Садо-мазо во время намаза!», «Четыре жены – четыре тёщи, где компромисс?», «Анатомия любимой девушки в лирике арабов-песенников…», и в финале интим-опрос общественного мнения: «А хочешь пять раз за ночь, Дездемона?..» С демонстрацией слайдов!

– Ва-а-ах… – поражённо откликнулось всё медресе.

– Прошу занимать лучшие места, – догадливо подтвердил домулло, и мгновением позже огромная толпа жаждущих знаний юношей бросилась на выход. Шестерым стражникам было просто некуда отступить…

Лев и Хаджа по-братски хлопнулись в ладошки. Когда пыль немного улеглась, два бравых авантюриста неспешно покидали учебное заведение, аккуратно обходя полузатоптанных слуг закона.

Изменнический старец выбежал на террасу в одном халате и визгливо посылал им вслед самые страшные восточные проклятия:

– Да иссохнет ваш преступный мозг! Да умалятся до бесконечности все члены, да поразит ваши головы чума, печень – язва, а подмышки – проказа! Да отвалятся при первом же дуновении ветра ваши…

Что именно, узнать уже не удалось, первое же дуновение ветра распахнуло полы халата почтенного матерщинника, явив всем, кто успел обернуться, жалкое и непотребное зрелище. Те из стражников, что успели кое-как приподняться, предпочли вновь изобразить потерю сознания…

– Сим-сим, закройся, – сострадательно посоветовал Лев, уже от ворот сочувственно помахивая честно украденными штанами. Шайтан был посрамлён! Впрочем, если уж совсем цепляться за каждую буковку задания – то вряд ли Оболенский украл «последние штаны» – думаю, у ограбленного была ещё пара брюк, на крайняк весёленькие пляжные шортики…

– Куда теперь?

– За отважным Аслан-беем и его неторопливым отрядом, о мой лаконичный друг. Но сначала мы отыщем этого подлого, безмозглого, низкого изменника без чувяк. Ибо если он не вернёт моего похищенного ослика, я собственноручно повырываю у него все оставшиеся зубы, дабы этот сын порока впредь обращался к Аллаху с самой шепелявой молитвой на свете!

– Ходжа, да ты мстителен, как туркменский хомяк. По крайней мере, щеки надуваешь точно так же…

Они беззлобно попрепирались так минуты две, определяя, в какой же всё-таки стороне стоит искать башмачника Ахмеда. То, что он так незатейливо устроил им полнейшее «кидалово с попадаловым», особого значения не имело. Багдадский башмачник был верным другом, несмотря на буйство и эмоции и некоторую эксцентричность поведения. С другой стороны, если человек весь век честно обувает других, не имея возможности скопить себе самому на приличные тапки, то подобная жизненная дилемма не может не отразиться на его характере…