Вадим Громов - Избранная поневоле, или - попасть в Мурло

- Поддерживаю.

Гоги Ван замолчал. Таня шла чуть впереди, рассматривая город, и вполуха слушая разглагольствования джинна еврейского происхождения, повествующего племяннику о тонкостях этики. "Таки я тебе скажу, Изя, что данное понятие - очень часто подвергается самым непотребным искажениям. А зохен вей, ты даже не представляешь, сколько раз мне приходилось сталкиваться с вопиющими фактами этого... Простейший пример правильной этики. Ты держишь фирму, занимающуюся перевозками: пополам с партнёром. В очередной раз отправив партию контрабанды без ведома партнёра, но - под фальшивыми документами, предусматривающими его полную ответственность, у тебя случаются трудности. Соответствующие органы конфискуют груз, со всеми вытекающими последствиями. А вот здесь и начинается этика. Взять половину вины на себя, или таки оставить партнёра в одиночку расхлёбывать всю эту субстанцию".

"Я не обалдеваю. - Подумала Татьяна. - Я просто нахожусь в эпицентре весёленького сумасшествия. К которому начинаю привыкать. И это однозначно".

Чем дальше, тем больше было ясно, что Ниочёмск - на все одиннадцать с половиной десятых оправдывает своё название. Городишко был унылым, невыразительным, как будто сошедшим со страниц дебютного романа написанного девятиклассником, решившим попробовать свои силы в большой форме. Старающегося предельно смачно описывать сцены поединков и погонь: но, переходящего на серый, сухой и корявый язык там, где дело касалось архитектуры, пейзажей, предметов быта и так далее. Впрочем, красочность поединков и погонь в таких романах, зачастую тоже оставляет желать лучшего.

- Если я захочу с особым цинизмом сдохнуть со скуки, то всенепременно перееду в эти пенаты на ПМЖ. - Татьяна пнула носком кроссовка попавшийся на пути - кусок покрытой мхом черепицы, и зевнула. - В этом отношении, совершенно дивное местечко...

Скупщик движимости не соврал. С момента его исчезновения, и в течение последних пяти-шести минут неспешного променада спутников по Ниочёмску, к Татьяне подходили уже три с половиной раза. Нормальные попытки объяснить, что человек с рюкзаком - товаром не является, встречались какими-то пренебрежительными смешками. Словно на лбу у Татьяны было намалёвано, что всё сказанное ею - не является достоверным и адекватным. Приходилось удручённо причмокивать, и безжалостно вводить в бой тяжёлую артиллерию. Магическое слово каждый раз срабатывало безотказно. Коммерсанты опрометью сбегали в неизвестность, как владелец финансовой пирамиды после её окончательного крушения.

Последнего, которого безо всяких натяжек можно было считать за половинку, Таня шуганула ещё на подходе, прежде, чем он успел раскрыть рот, задавая вопрос. Распознав его по нездоровому блеску глаз, возникающему при виде Команданте, точно так же как и у остальных, и заметному через более или менее тёмные стёкла, обязательно присутствующих очков.

- Есть хочу. - Повелительница неликвидов похлопала себя по животу, с лёгкой грустью вспоминая давно переварившиеся бутерброды. - Гоги Ван, порадуй девушку. Скажи, что у тебя есть неприкосновенный запас, который ты готов пожертвовать ради меня. Само собой, и себя тоже. Я же не махровая эгоистка, что бы там некоторые себе не предполагали... Как только придёт силушка избранная, научусь я пиццы-суши-чебуреки, и тому подобные дорады - в считанные мгновения из мизинца высасывать, никаких бед знать не будем. А пока, надо как-то перебиваться... Есть пожрать?

- Нет. - Команданте сухо лишил Татьяну последней надежды на перекус. - Откуда?

- Вообще-то я надеялась, что из рюкзака... - Таня огорчённо шмыгнула носом. - Что делать будем? Милостыню просить? Криминалом заниматься, подобно некоторым? Или опять на халяву надеяться? Соломон Кац может оказаться полезен только завтра; а ведь мой желудок никогда не проникался уважением к какой-либо бюрократии. Ему это как-то несвойственно, ему хотя бы бульончика куриного с сухариками. Лучше - бифштекс. В крайнем случае - можно вернуться на мост, кукуруза там вроде бы бесплатная. Но, много её не налопаешься...

Гоги Ван неторопливо почесал макушку. Потом левую бровь Потом правую.

- Это тебе помогает в мыслительном процессе? Или, это какая-нибудь незаслуженно забытая магическая практика, позволяющая мгновенно наполнять желудок необходимым количеством калорий? Которую ты решил продемонстрировать мне, в трудный для нас период.

Татьяна замолчала, продолжая скептически смотреть на Команданте, чешущего переносицу, и плавно спускающегося к кончику носа. Тот прекратил своё занятие, и указал на что-то, находящееся за спиной спутницы.

- Что? Опять нелицензионный промысел? - Таня нехотя обернулась, ожидая обнаружить позади себя - очередную прощелыжную морду, декорированную солнцезащитными окулярами. - А вот кто сейчас стартанёт дальше, чем отсюда видн...

Она осеклась, и замолчала. В трёх шагах от неё, выжидательно задрав слегка чумазую мордашку, стоял мальчик лет семи-восьми. Худенький, голубоглазый, курносый, стриженный почти наголо. Простенькая мешковатая, но добротная рубашонка с полинялым изображением претенциозно-напыщенного герба, немного великоватые штаны, стоптанные тупоносые башмачки с побитыми ажурными пряжками. Вылитый потомок многодетного дворянина, вплотную приблизившегося к черте бедности. Нисколько не смахивающий на предшествующую публику, настойчиво донимавшую Татьяну своими торгашескими ухватками.

- Тебе чего? - Мягко спросила повелительница неликвидов, стараясь сообразить, что могло понадобиться этому малолетнему аристократу. Несмотря на худобу и небесно-голубые очи, вид у мальчугана был довольно сорванцовский, того и гляди - стырит обитель Соломона Каца: и рванёт по закоулкам, поблёскивая остатками облупившейся позолоты башмачных пряжек. Лампа-то свой недавний манёвр повторит с должной неукоснительностью, а вот приятного всё равно мало...

- Тётенька, найдите моего Буйка. - Скороговоркой выдал сорванец, предварительно осмотрев Таню с ног до головы, словно оценивая - стоит ли обращаться к ней с подобной просьбой: и держась с некоторой непонятной настороженностью. - Его могли украсть. Точнее, я уверен, что его украли. Найдите, а?

- Стоп, не части. - Татьяна подошла к нему поближе, и чуть наклонилась, глядя ему в глаза. - Помедленнее, с чувством, с толком... Кто такой Буёк. Почему ты решил, что его украли. И, самое главное - с чего ты взял, что я буду его искать?

- Буёк - это мой пёс. Это сокращённое прозвище. По-настоящему его зовут Буйгальтирвардеон.

- Прелестное имечко. Очаровательный сплав буя, бюстгальтера и аккордеона. Для собаки - в самый раз. Если бы у меня был домашний любимец, я бы точно остановилась на чём-то подобном... И давно он пропал? Точнее, с чего такая убеждённость - что его украли, и давно ли это стряслось?