Олег Пелипейченко - Библейские страсти

— Откуда ты знаешь, на что способны мёртвые? Разве я тебе что-либо о них рассказывал?

— Нет, но ведь я съела плод познания, и теперь знаю всё на свете, — чуть запнувшись, возразила Ева.

— Ты так считаешь? Ну, давай проверим: расскажи что-нибудь новое, например, о той ягоде, что у тебя в руке, — предложил баритон.

Ева испуганно поглядела на свой сжатый кулак, скосила глаза в сторону и задумалась. Минут через пять она честно призналась:

— По-моему, познавательное яблоко не сработало. Я не чувствую себя умнее.

— Глупышка, — вздохнул баритон. — Как дерево произрастает из семени, так и всеобщее знание могло взрасти в твоей голове, стоило лишь проглотить зёрнышко не разжёвывая. И завет мой нарушать не было нужды: в тебе достаточно силы, чтобы разломить плод пополам. Несложная ведь была задача, но куда как проще вкусно есть, чем думать… Разумеется, кое-что ты узнала, отведав мякоти, однако настоящего прозрения не добилась. А теперь, моя несостоявшаяся помощница, познать одновременно добро и зло уже не удастся — мёртвым это не под силу. Либо тебе с течением времени станет ведомо, что есть добро, ты опять станешь живой и вернёшься сюда, домой. — Кроны деревьев на секунду потеряли резкость, сделавшись, как обычно, дымчато-салатными, и опять затвердели. — Либо… — Небо, всё в непривычной голубизне, на мгновение полыхнуло багровым, чёрная молния ударила в гигантский вяз и расколола его до комля, раскалённый ветер прожёг тело насквозь — и тут же всё вернулось обратно: Ева даже не успела закричать. — Нет, лучше познай добро. Времени у тебя будет предостаточно. А я буду ждать…

Голос ещё что-то шептал, постепенно затихая, но Ева уже не слушала. Закрыв лицо руками, она тихо всхлипывала и глотала слёзы. Вдруг женщина сорвалась с места, метнулась в сторону, рухнула на колени и начала лихорадочно шарить в высокой и густой траве. Раздвинув стебли девясила, она обмерла, рот некрасиво искривился, из груди вырвался болезненный стон. Маленький говорун как раз склёвывал последнее зёрнышко огрызка; услышав шорох, он повернул голову и щебетнул что-то радостное.

— Тэкс, приступим. Где тут рабочие записи?

Господь достал из подпространства старенький, но мощный «ундервуд», заправил в него бесконечный свиток пергамента, извлёк из складок одеяния замызганный клочок с заметками и не спеша развернул его. На клочке изгибались кривые строчки:

1. Свет (день) и тьма (ночь)

2. Твердь (небо) и вода (вода?)

3. Другая вода (море) и суша (америка?). Зелень.

4. Светила. Смоделировать Кеплера и поручить.

5. Твари в чешуе и перьях.

6. Твари в коже. Что-нибудь верховное.

7. Выходной.

— Глава первая! — торжественно провозгласил Господь и ударил по клавишам. Бездна вздрогнула и пошла волнами.

Прошло время (созданное предварительно, из рабочих соображений).

— Ну-ка, ну-ка… — внезапно послышался ехидный голос. Господь недовольно скривился и повернул голову. Позади него во тьме висел Сатанаил, слегка шевелил аспидно-чёрными крыльями и бегал глазами по строчкам.

— Знаете ли вы вселенскую ночь? Нет, вы не знаете вселенской ночи! — с пафосом продекламировал Сатанаил. — Всмотритесь в неё… Та-ак… Божественная ночь! Очаровательная ночь!….полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти… чего? а, ну да… Весь ландшафт спит. А вверху всё дышит, всё дивно, всё торжественно. А на душе и необъятно, и чудно, и толпы серебряных видений стройно возникают в её глубине. Божественная ночь! Очаровательная ночь! И вдруг все ожило… У-у-у-ух!!!

— И что? — с подозрением спросил Господь.

— Ничего так, — сдержанно заявил Сатанаил с каменным выражением лица. — Красиво.

— Красиво — и всё? — прищурился Господь.

— И всё, — пожал плечами Сатанаил, вытащил из подпространства большую кисть винограда и начал обрывать ягодки по одной.

Прошло минут десять. Господь не отрываясь смотрел на Сатанаила. Тот доел виноград, щелчком отправил голую веточку в бездну и встретился взглядом с Господом. Некоторое время они играли в гляделки; наконец Сатанаил занервничал и отвёл глаза.

— Ну чего?

— Красиво — и что? — повторил Господь. — Я же всё равно не отстану.

— Нет, правда красиво, — сдался Сатанаил, — только воды много.

— Ну ты, чернокрылый воробей, сам попробуй что-нибудь создать, а потом критикуй, — обиделся Господь, отворачиваясь и заслоняя текст спиной. — Воды ему много…

— Воробей — это, положим, покамест анахронизм, — меланхолично заметил Сатанаил. — Ты бы всё-таки прислушался, я плохого не посоветую. Сейчас ещё ладно, а вот в последних главах это будет просто опасно…

Господь его не слушал и изо всех сил лупил по клавишам, заглушая голос собеседника.

— Воды ему много… — сердито бормотал он под нос. — Пригрел змею на своей груди…

Сатанаил пожал плечами и улетел куда-то во тьму.

Ной боязливо высунул нос наружу. Сверху лило как из ведра, на сером небе не было видно ни одного просвета. Ной слегка поёжился и уже было собрался вернуться в каюту, как вдруг различил в шелесте водяных струй слабый голос:

— Человек — вот правда! Что такое человек?.. Это не ты, не я, не они… нет! — это ты, я, они… в одном! Понимаете? Это — огромно! В этом — все начала и концы… Всё — в человеке, всё для человека! Чело-век! Это — великолепно! Это звучит… гордо!

Голос становился всё тише и наконец умолк. Ной ещё раз прислушался, пожал плечами и захлопнул дверцу.

Богатый ньюгэмпширский скотовод Стивен Уэйц (для своих — Степан Ваць) трясся, как осиновый веник. Если бы кто-либо из работников увидел Каменного Стивена в этот момент, он не поверил бы своим глазам. Великан, который однажды голыми руками завалил разъярённого быка, а в другой раз отогнал от своих коров гризли при помощи обыкновенного хлыста, сейчас был похож на полупустой мешок.

— Мистер Уэбстер, — трясущимися губами пробормотал скваттер, — вы точно гарантируете, что мой договор будет разорван?

Сидевший по другую сторону стола пожилой плечистый мужчина на секунду оторвался от бумаг, кивнул и перевернул очередную страницу бумажной кипы.

— Я не даю пустых обещаний, мистер Уэйц, — рассеянно отозвался он. — Если я сказал, что моя компетентность позволяет справиться с этим делом, то так и будет, поверьте.

Землистые щёки скотовода начали медленно розоветь. Он вскочил с места, схватил юриста за руку и начал её трясти.

— Спасибо вам огромное, Дэниел! Благодаря таким гражданам, как вы, Америка обязательно станет самой великой страной в мире! Когда я, нищий украинский парубок, плыл сюда в трюме, то я наперёд знал, я чувствовал, что должен преклоняться перед этими людьми, что именно американцы…