Саша Суздать - Замкнутые на себя

— Извините нас, — через смех оправдывалась Маргина, — мы с Мо вспомнили своё.

— Да, — поддержал её Мо, — мы вспомнили свою электрификацию.

— Вы тоже занимались электрификацией? — обрадовался Вася Филимонов и Мо стал вешать ему лапшу из его же головы, пересыпая речь параметрами трансформаторов и сечениями проводов линий электропередач. Потом Маргины, по просьбе Васи, повторила рассказ о Земле, который, в основном, слушала Розария, а Вася только поддакивал, сияя от удовольствия.

Вдруг дом вздрогнул, и пол под ногами зашатался. Розария вскрикнула и прижалась к Васе, а Вейн вопросительно взглянул на Маргину. «Как будто я всё знаю», — возмутилась Маргина и посмотрела на Мо. Тот раскинул симпоты и с удивлением увидел источник толчков: в глубине ворочалась какая-то особь, имеющая такую же структуру, как и они с Маргиной. На её левой конечности чёрной глыбой торчало то, что осталось от плазмоидного драха. «Кто ты?» — спросил Мо и через некоторое время из глубины прозвучал ответ: «Когда-то меня звали Харом». «Тебе нужна помощь?» — спросил Мо и услышал ответ: «Нет».

— Не беспокойтесь, землетрясение, — успокоил всех Мо.

— У нас никогда такого не было, — испуганно сказала Розария, но Вася её успокоил, сказав, что на Земле землетрясения сплошь и рядом. Вечер после столь неожиданного события само собой закончился. Вейн пожелал сопровождать Маргину и Мо в Боро и отправился спать, чтобы подняться с самого утра, а Вася и Розария на прощанье просили обязательно зайти в гости на обратном пути.

Мо и Маргина вернулись во дворец и всю ночь бродили по нему в темноте. Вейн, спящий в правом флигеле дворца, слышал чьи-то шаги, но по своей привычке не лезть другим в душу, оставил их без внимания, а перевернулся на другую сторону и заснул.

Вылетели ранним утром, когда солнце ещё не поднялось над горизонтом, и встретили его на высоте, по правому борту, яркое и ослепительное и по-летнему жаркое. Маргина не уставала любоваться раскинувшейся внизу Страной Фрей или, как сейчас она называлась, Страной Маргов и Фрей. Не проснувшиеся ещё деревни казались безлюдными и только в некоторых домах торопливые хозяйки разжигали огонь, тревожа небо извилистыми столбиками дыма.

Патриархальный вид страны всегда успокаивал Маргину, когда она летала по делам королевства, и сейчас она испытывала аналогичные чувства, но без примеси беспокойства, мешавшего раньше в полной мере насладиться сельской картинкой. Мо стоял рядом, бессовестно питаясь её чувствами, но родство ощущений, испытанных ими, не могло рассорить их, а только объединяло.

Внизу быстро проплыла Литу и флаэсина, не сворачивая, отправилась дальше, направляясь к Ханзе.

— Как там Байли? — спросила Маргина у Вейна, стоящего у штурвала.

— У них с Хенком всё хорошо, — прищуривая глаза от солнца, ответил Вейн, глядя вперёд, — и Марэлай растёт замечательной девочкой.

— Какая Марэлай? — не поняла Маргина.

— Ты не знаешь? — удивился Питер Вейн. — Свою дочь Байли назвала Марэлай.

Что-то вздрогнуло внутри Маргины: то ли симпоты перенапряглись, то ли глифомы зациклились, но она судорожно глотнула воздух, который ей был не нужен, и переспросила:

— Она назвала свою дочь Марэлай?

— Да, — ответил Вейн, — по этому поводу в прошлом году несколько дней был праздник.

— Что же ты мне раньше не сказал? — возмутилась Маргина.

— Я думал, ты знаешь, — широко улыбаясь, ответил Вейн.

— Так, Вейн, я на твоей колымаге долго лететь не собираюсь, — сообщила Маргина и повернулась к Мо: — Полетели.

Маргина и Мо ракетами сиганули в небо, оставив стратега Питера Вейна с раскрытым ртом и в расстроенных чувствах: путешествие, так прекрасно началось и так неожиданно оборвалось. В душе понимая Маргину, Питер стал набирать высоту, чтобы разогнавшись с горки, планировать с высокой скоростью вперёд, но понимал: минуты встречи он, без сомнения, пропустит.

То, что змей жрёт человечину, Шерг узнал случайно. Однажды, после своей охоты, прилетевший змей вздремнул немного, а когда пришёл Ерхадин, чтобы отправляться в путь, Горелый отрыгнул кость. Приглядевшись к ней Шерг понял, что это бедренная кость человека.

— Что же ты, скотина, людей жрёшь? — воскликнул Шерг, ударив Горелого плёткой по морде. Тот виновато спрятался за другие головы, но Шерг понял, что и Гарик, и брезгливая Горелла от человечины не отказались. Откуда Шергу было знать, что первый, кого случайно попробовал змей, был Парабас, вывернутый наизнанку в загоне змея ужасной тварью из сосуда. Вкус Парабаса так запал в память змея, что он дурел, принюхиваясь к человеку.

Улетая на охоту, змей выискивал одиноких людей, большей частью детей или девушек, быстро и беспощадно убивал, и уносил в укромное место, где устраивал себе пир. Съеденного человека, в отличие от другой живности, ему хватало на неделю, после чего змеиные головы с вожделением принюхивались к окружающим людям, а те думали, что змей к ним ластиться и гладили все три его головы.

После своего открытия Шерг запретил своим воинам приближаться к змею, кроме Реддика, кормящего его мясом. Последнему наказал кормить змея, только надев кольчугу смазанную дёгтем. За себя Шерг не боялся, так как внутренняя уверенность говорила, что змей дотронется до него разве в случае крайней необходимости, когда они останутся вдвоём во всём мире.

Возле Дино они переправились через реку Лею, чтобы выбраться на дорогу, ведущую к Валу и дальше, в Борото. Перебираясь, потеряли часть фуража, так как река разлилась, и несколько лошадей унесло водой. Дальнейший путь по размякшей дороге был труден, но без неожиданностей.

Проходя деревни, бойцы грабили вчистую, оставляя голые дома с изнасилованными и ревущими женщинами, забирая мужчин для переноски тяжести и вербуя в войско. Вести распространялись быстро, и по приходу в следующую деревню Шерг видел пустые дома, а сбежавшие жители прятались в лесах, забирая с собой скот. Шерг, в отместку, сжигал деревню и позволял змею охотиться на людей в лесу.

Ожесточение Шерга усиливалось тем больше, чем ближе он подходил к своим врагам. Все беды, что с ним произошли, были связаны с Элайни и её окружением, и теперь, когда он стал королём, ему было странно увидеть её здесь, в этом забытом богами месте, да ещё и во дворце, которого у него, короля, и в помине не было. Шерг для себя решил, что когда он убьёт Элайни, а ещё лучше — отдаст на съедение змею, то разрушит дворец до основания, чтобы не осталось ни следа, ни памяти.

Хамми, незаметно оставив всех во дворце, набросил на себя экран и отправился к станции репликации, намереваясь её проверить, так как поведение Бартазара Блута не внушало ему доверия, а если говорить прямо, то сильно беспокоило. Пусть худого Элайни он не сделает, а всё же додумался отправиться вместе с ней на тысячу земных лет назад, в её родную Глаурию. Да ещё под видом Сергея, и если бы не он, Хамми, вряд ли бы Бартазар Блут признался Элайни. Хамми летел маленьким глеем необычной окраски: вместо белой шёрстки он пылал рыжей шевелюрой. Пролетавшая рядом ворона заинтересовалась необычным зверем и полетела рядом, но Хамми предусмотрительно её предупредил: «Отстань, дура», — на что она ответила естественным: «Сам дурак», — и отвалила в сторону.