Терри Пратчетт - 02 Смерть. Мрачный Жнец

Вид у всех без исключения волшебников был выжидающий.

Казначей достал часы и открыл крышку.

Это были новомодные карманные часы со стрелками. Стрелки указывали на четверть десятого. Казначей потряс часы. Под цифрой «12» распахнулась крошечная дверка, из которой высунулась голова еще более крошечного демона.

— Эй, папаша, завязывай, — рявкнул бес. — Быстрей крутить педали не могу.

Казначей закрыл часы и в отчаянии огляделся. Волшебники ловко избегали приближаться к креслу Сдумса. Казначей понял, что вежливый разговор придется поддерживать ему. Он поразмыслил над возможными темами для беседы. Все они представляли определенные проблемы. Выбраться из этой ситуации помог ему сам Ветром Сдумс.

— Честно говоря, я подумываю о том, чтобы вернуться женщиной, — заметил он.

Казначей несколько раз открыл и закрыл рот.

— Даже надеюсь на это, — продолжил Сдумс. — Думаю, будет очень весело.

Казначей в отчаянии перебрал свой достаточно ограниченный набор вежливых фраз, касающихся женщин, и наклонился к узловатому уху Сдумса.

— А не слишком ли это связано со стиркой? — наугад ляпнул он. — С заправкой постелей, со всякой там возней на кухне?..

— Ну, лично я намереваюсь вести несколько иную жизнь, — твердо заявил Сдумс.

Казначей предпочел промолчать. Аркканцлер постучал ложкой по столу.

— Братья, — начал он, выбрав момент, когда в комнате воцарилось некое подобие тишины.

Его реплика вызвала громкий и нестройный хор выкриков.

— …Как всем вам, наверное, известно, мы собрались сегодня, чтобы отметить, э-э, отставку, — нервный смех, — нашего старого друга и коллеги Ветром Сдумса. И знаете что? Когда я посмотрел на сидящего здесь старину Сдумса, мне на ум вдруг пришла старая история о корове, у которой было три деревянных ноги. В общем, жила-была корова…

Казначей позволил себе отвлечься. Он знал этот анекдот. В самый кульминационный момент аркканцлер всегда начинал путаться и надолго терял мысль. К тому же казначея сейчас занимали совсем другие проблемы. Он все время посматривал на маленький столик.

Казначей был добрым человеком, хотя и немного нервным, и очень любил свою работу. Кроме того, никто из волшебников на нее не претендовал. Многие хотели стать, например, аркканцлером или возглавить один из восьми волшебных орденов, но практически никто не испытывал ни малейшего желания просиживать часами в пыльном кабинете, шелестеть бумажками и заниматься арифметикой. Все университетские бумаги имели тенденцию скапливаться в кабинете казначея, и это означало, что ложился спать он усталым, но, по крайней мере, спал крепко и ему не приходилось каждую ночь вылавливать из своей ночной рубашки скорпионов, подброшенных неизвестным доброжелателем.

Убийство волшебника более высокой степени было признанным способом продвижения по службе. Однако пойти на убийство казначея мог только тот человек, который получает тихое наслаждение от ровных колонок цифр, а такие люди редко решаются на столь радикальные меры. [2]

Казначей вспомнил свое раннее детство в Овцепикских горах, как они с сестрой оставляли Санта Хрякусу стакан вина и сладкий пирог в канун каждой Ночи Всех Пустых. Тогда жизнь была другой. Тогда казначей был гораздо моложе, многого не знал и, вероятно, был намного счастливее.

Например, он даже не догадывался, что станет волшебником и вместе с другими волшебниками будет оставлять бокал вина, кусок торта, куриный рулет довольно сомнительного вида и бумажный смешной колпак для…

…Для того, кто должен прийти. Когда он был маленьким мальчиком, в канун Ночи Всех Пустых устраивали праздник, который всегда проходил одинаково. Когда все дети едва не теряли сознание от перевозбуждения, один из взрослых вдруг говорил насмешливо: — Кажется, у нас сегодня будет особый гость! Именно в этот момент за окном раздавался подозрительный звон свиных колокольчиков и в дом входил…

…И в дом входил…

Казначей потряс головой. Обычно это был чей-нибудь дедушка, нацепивший фальшивые усы. Веселый старикан с полным мешком игрушек. Он отряхивал снег с сапог, а потом начинал раздавать подарки. Но сегодня…

Конечно, старина Сдумс чувствует себя совсем иначе. После ста тридцати лет жизни смерть, должно быть, обладает определенной привлекательностью. В тебе начинает пробуждаться интерес: а что будет дальше?

Запутанный анекдот аркканцлера наконец подошел к мучительному завершению. Собравшиеся волшебники подобострастно захихикали, а потом попытались понять, в чем же соль.

Казначей незаметно взглянул на часы. Двадцать минут десятого.

Ветром Сдумс толкнул речь. Она была длинной, бессвязной и посвященной добрым старым временам. Могло показаться, что он обращается к своим друзьям, умершим по крайней мере лет пятьдесят назад. Однако никто из волшебников не возражал, потому что со временем у всех выработалась устойчивая привычка не слушать старика Сдумса.

Казначей не мог оторвать глаз от часов. Изнутри доносился скрип педалей — это демон терпеливо двигался к бесконечности.

Двадцать пять минут.

«Интересно, как все произойдет?» — подумал казначей. С улицы должен послышаться — «Кажется, у нас сегодня будет особый гость» — стук копыт…

Дверь действительно откроется, или Он пройдет прямо сквозь нее? Глупый вопрос. Он славился своей способностью проникать в закрытые помещения — особенно в закрытые помещения, если поразмыслить логически. Понадежней спрячьтесь, заткните все дырочки до единой и ждите — вскоре Он обязательно явится за вами.

И все же казначей надеялся, что Он войдет через дверь, как самый обычный человек. Нервы казначея и так уже звенели, как струны. Разговоры становились все тише. Казначей заметил, что еще несколько волшебников выжидающе поглядывают на дверь.

Сдумс очутился в центре постепенно расширяющейся окружности. О нет, специально его никто не избегал, это броуновское движение всех от него отдаляло.

Волшебники способны видеть Смерть. И когда умирает волшебник, Смерть является за ним лично, дабы проводить его в загробную жизнь. «Интересно, неужели это можно счесть привилегией?» — рассеянно подумал казначей.

— И куда вы все так уставились? — бодро воскликнул Сдумс.

Казначей открыл часы. Крышка под цифрой «12» распахнулась.

— Может, завяжешь меня трясти? — возмущенно пискнул бес. — Я все время сбиваюсь со счета.

— Извини, — тихо прошептал казначей. Девять часов двадцать девять минут. Аркканцлер шагнул вперед.

— Пока, Сдумс, — сказал он, пожимая высохшую руку старика. — Нам будет тебя не хватать.

— Даже не знаю, и как мы без тебя справимся… — с благодарностью добавил казначей.

— Счастья тебе в другой жизни, — проговорил декан. — Заскакивай, когда будешь проходить мимо. Если, конечно, вспомнишь, кем ты был.