Р. Лафферти - Девятьсот бабушек

Детским совком, валявшимся на песке, Кислый Джон вырыл у одной из дюн могилу и здесь похоронил своего друга. Он знал, что у Макски еще оставалось в штанах двадцать долларов, но не тронул их.

Затем Кислый Джон вернулся в город и вскоре обо всем забыл. Он продолжал скитаться по свету и встречал интересных людей. Наверняка он знаком и с вами, если в вас есть хоть что-то любопытное.

Прошло двенадцать лет. Кислый Джон снова оказался в этом портовом городе, но… Наступил тот неизбежный день (молите бога, чтобы он не пришел к вам), когда Кислый Джон отцвел. Тогда, с пустыми карманами и пустым животом, он вспомнил о былых приключениях. Он думал о них со счастливой улыбкой…

«То был действительно Странный, — вспоминал Джон. — Он знал один трюк — как умереть, когда захочется. Он говорил, что для этого требуется много практики, но я не вижу смысла упражняться в вещи, которую делаешь только единожды».

Затем Кислый Джон вспомнил о двадцатидолларовой банкноте, захороненной в песке. Незабвенный образ Макски встал перед его глазами. Через полчаса он нашел те дюны и вырыл тело. Оно сохранилось лучше, чем одежда. Деньги были на месте.

— Я возьму их сейчас, — грустно произнес Кислый Джон, — а потом, когда немного оклемаюсь, верну.

— Да, конечно, — сказал Макски.

Слабонервный мужчина, случись с ним такое, вздохнул бы и отпрянул, а то и закричал бы. Джон Кислое Вино был не из таких. Но, будучи просто человеком, он сделал человеческую вещь. Он мигнул.

— Так вот, значит, как?.. — проговорил Джон.

— Да, дружище. Живу по одному дню!

— Готов ли ты подняться снова, Макски?

— Разумеется, нет. Я же только недавно умер. Пройдет еще лет пятьдесят, прежде чем нагуляется действительно хороший аппетит. А сейчас я умру, а ты вновь похорони меня и оставь в покое.

И Макски медленно отошел в другой мир, и Кислый Джон опять укрыл его в песчаной могиле.

Макски, что на ирландском означает «Сын Дремоты», — замечательный мастер бесчувствия (нет-нет, если вы так думаете, то вы ничего не поняли, это настоящая смерть), который жил свою жизнь по одному дню, а дни эти разделялись столетиями.

Перевод с английского Н. Трегубенко

Винстон, госслужащий поста иммиграционного контроля, придя утром на работу, не на шутку озадачился. За циклоническими ограждениями толпились сотни людей, хотя никаких прибывающих рейсов в расписании не значилось.

— Какие корабли приземлились? — громко спросил он у персонала. — Почему их нет в расписании?

— Корабли не приземлялись, сэр, — ответил старший охранник Потхолдер.

— Тогда откуда эти люди? — раздраженно спросил Винстон. — С неба свалились?

— Да, сэр, думаю, так и есть. Мы не знаем, кто они и как прибывают сюда. Но они говорят, — со Скандии.

— У нас есть несколько скандинавских рейсов, но это, похоже, не тот случай. Сколько их там?

— Ну, сэр, сначала мы заметили семерых, хотя за несколько секунд до этого там вообще никого не было.

— Семерых? Да вы с ума сошли! Их же там сотни.

— Да, сэр. Я сошел с ума. Через минуту после появления первой семерки их уже было семнадцать. Причем они не пришли со стороны. Потом их стало семьдесят. Мы разделили их на группы по десять человек и очень внимательно за ними наблюдали. Никто не переходил из группы в группу, никто не приходил со стороны. Но скоро их количество в каждой группе увеличилось сначала до пятнадцати, потом до двадцати пяти. И, мистер Винстон, пока мы разговариваем, они продолжают множиться.

— Начальник Коркоран появится с минуты на минуту, — сказал Винстон. — Он разберется, что делать.

— Мистер Коркоран уехал как раз перед вашим приходом, сэр, — доложил Потхолдер. — Он некоторое время наблюдал за происходящим, а потом отбыл, бормоча что-то под нос.

— Всегда восхищался его умением мгновенно оценивать ситуацию! — И Винстон тоже отбыл, бормоча что-то под нос.

В терминале скопилось около тысячи человек со Скандии, а вскоре их стало в десять раз больше. Нельзя сказать, что они были неуклюжие, но площадка не могла вместить больше народу. Ограждения рухнули, и скандийцы растеклись по городу и окрестностям. Но это было только начало. Еще около миллиона человек материализовались тем же утром на той же самой площадке, потом аналогичные события произошли в десяти тысячах других портов Земли.

Беатрис (сокращенно Трикси) Тракс жила в небольшом городке Винтерфилд.

— Мама, — позвала она, — тут какие-то люди просятся в наш туалет.

— Что за необычная просьба! — воскликнула миссис Тракс. — Хотя непредвиденные ситуации случаются, и это вполне естественно. Пускай заходят. Сколько их там?

— Около тысячи.

— Трикси, этого быть не может!

— Тогда посчитай сама.

Незваные гости потянулись в туалет Траксов. Их было больше тысячи, и на посещение уборной им потребовалось много времени, несмотря на то что они ввели пятнадцатисекундный лимит на персону и назначили хронометриста с колокольчиком. Они действовали весело и сноровисто, но все равно прошло часов пять, прежде чем дом покинула первая партия. А к тому времени на улице выстроилась длинная очередь из вновь прибывших.

— Это немного необычно, — обратилась миссис Тракс к одной из скандийских женщин. — Я гостям всегда рада, но наши возможности ограничены, и вам вряд ли удобно. Вас так много!

— Не беспокойтесь об этом, — сказала скандийская женщина. — Вы совершили добрый поступок. Вы так любезны, что пригласили нас. Нам редко выпадает шанс сходить куда-нибудь. Мы прибыли немного рановато, но основная группа уже на подходе. А вы разве не любите ходить в гости?

— Да, конечно, — кивнула миссис Тракс. — Кажется, только сейчас я поняла, как сильно я люблю ходить в гости.

Но, увидев, что на улице темно от толпящихся незнакомцев, миссис Тракс решила остаться дома.

Трумэн Тракс делал подсчеты карандашом.

— Джессика, размер нашего участка пятнадцать на сорок пять метров, — говорил он. — Это либо 675, либо 6750 квадратных метров в зависимости от того, добавлять ноль на конце или нет.

— Ты всегда был силен в математике, — заметила миссис Тракс. — И как только тебе это удается?

— Скажи, Джессика, как ты думаешь, сколько народа живет у нас на участке? — спросил Трумэн.

— По-моему, предостаточно.

— Я думаю, от шести до семи тысяч. Сегодня утром я нашел во дворе еще несколько новых кварталов. Теперь там у них целый город! Улицы шириной чуть меньше метра; дома размером два с половиной на два с половиной метра, с двухметровыми потолками, и большинство домов девятиэтажные. В каждой комнате — по семье, и готовят они там же. Они открыли магазины и мини-рынки. И даже построили заводы. На заднем дворе расположился целый ткацкий район. Я насчитал на участке тринадцать ресторанов, пять мюзик-холлов, но, может, их уже больше.