Светлана Захарова - Покушение Аллисы

— И тут же уничтожили? — догадался я.

— Нет уж, камень они оставили себе, — помотал головой Крокозябра. — А уничтожили они конвой Прусака, вернувшийся за камнем. Вообще об их подвигах можно говорить и говорить!

— Верно! — я хлопнул археолога по плечу, так что тот чуть не подавился салатом. — Я вспомнил о капитанах! Это же они провели серию дерзких налетов на мой зоопарк, чтобы отыскать и уничтожить там Среднего Дракончика, которого я с превеликим трудом вывез из джунглей Эвредиски!

— Уничтожили? — деловито поинтересовался мой друг.

— Мы договорились, — туманно пояснил я. Ну не посвящать же Крокозябру в детали (три магнитофона, три видеокамеры, три телевизора плюс пожизненный абонемент в Козоо на три лица).

— Вот! — триумфально поднял коготь Крокозябра. — С героями всегда надо по-хорошему!

Мой друг потер живот — валерьянка, видать, плохо приживалась — и продолжал:

— Несколько лет назад капитаны расплевались. Предание гласит, что они просто увлеклись разными объектами поиска с последующим их уничтожением. Но мне доподлинно известно, что виной расплева стал неподеленный философский камень, который подло забрал себе Второй Капитан. После безуспешной погони оставшиеся два капитана, не сговариваясь, послали друг другу одинаковые сообщения: «А, да пес с ним!» — и разлетелись в разные стороны.

— И что же с ними сталось? — поинтересовался я.

— Первый капитан засел за мемуары, назвав их «Два капитана», решив коренным образом отринуть предателя Второго. Второй же, в свою очередь, вроде бы погиб неизвестно где и неизвестно когда — к вящей радости оставшихся. Третий же решил найти еще один философский камень, для чего улетел куда-то к Мицару, где и пропал. Поговаривают, что до него наконец-то добрался Прусак, чей конвой так опрометчиво уничтожила троица.

— Понятно, — кивнул я. — Официант, кофе!

— Тебе не интересно? — округлил сразу все глаза Крокозябра.

— Очень интересно, — снова кивнул я. — Для любителя сказок. Но причем тут я?

— Ты тут совершенно ни при чем, — согласился со мной археолог. — Но что ты скажешь на такое известие: капитаны в своем свободном плавании встречали массу редких зверей!

— Зверей! — я вскочил.

— Редких! — я вытащил блокнот.

— Где? — я приготовился записывать.

— Все не так просто, — охладил мой пыл Крокозябра. — Все записи и дневники капитанов хранятся на той самой планете, о которой мы начинали разговор. На ней живет и работает одна музейная крыса, доцент Ползучий. Он трудится над докторской о Трех Капитанах, и по долгу службы знает о них практически все. Кстати, лишь ему одному давал прочесть свои мемуары Первый Капитан..

— Спасибо, Крокс! — с чувством сказал я, тряся его щупальце. — Целоваться, извини, не будем — не выношу валерьянку. Но век не забуду!

— Забудешь, — растроганно сказал Крокозябра, — если не запишешь в блокнотик.

Я спохватился и тут же записал: «З к., доц. Полз. — дн-ки о ред. з.»

— Слушай, — заметил мой друг, по-хозяйски забирая у меня блокнот и изучая записанное. — Даже я, археолог со вселенским именем, не смог бы завтрашним утром догадаться, что ты хотел запомнить.

— Это потому, — строго сказал я, — что тебе надо меньше пить. Это я тебе говорю как крупнейший космобиолог и специалист по выкидышам у тигрокрысов.

— Я стараюсь, — кротко сказал Крокозябра, мигом выхлестав несколько десятков кружек. — Что ж поделать, если у меня такая зависимость!

— Переходи на настойку пиона уклоняющегося, — дал дружеский совет я.

— Пробовал, — ответил мой друг. — Оказалось, что пион самым пагубным образом влияет на мои щупальца.

— Как? — удивился я.

— Уклоняются! — шепотом отозвался великий археолог.

Мы еще целый час перебирали все возможные заменители валерьянки, но так и не сошлись во мнении. И тут двери ресторана треснули и ввалились внутрь, пропуская внутрь ликующую сине-зеленую толпу фанатов. Из нее тут же вынырнула Аллиса.

— Ну что? — поинтересовался я. — Победа?

— Полная! — воскликнула она. — Наши вышибли им все фиксы!

В подтверждение ее слов в зал ворвалась группа СЛОНа (Специального Лунного Отряда Наказаний), окружила фанатов и принялась лупить их шоковыми дубинками. Постепенно нарушители и служители закона переместились из ресторана на улицу. На поле боя остались сине-зеленые шарфы, несколько фикс и полурастоптанный механик Голубой.

— Наши продули, — сообщила Аллиса, как ни в чем ни бывало, чем-то гремя в карманах. — Три-один в пользу Фиксов. Ну, им же хуже. Столько золота у меня еще никогда не было! Почти, — поправилась она.

Я тоже вспомнил о сгоревших школах и нахмурился.

— Ты вредный человек, Аллиса, — сказал я, просто чтобы хоть что-то сказать.

— Что? — взревел Крокозябра. — Профессор, немедленно извинись! Я не потерплю насилия над беззащитным существом!

— И не подумаю, — отозвался я. — Это мое существо. И не такое беззащитное, как тебе кажется.

— Ты бесчувственный! — разошелся мой нетрезвый друг. — Ты злой! Твоя дочь — моя дочь! Я воспитаю ее по своему образу и подобию!

Представив Аллису в облике барбароски, меня передернуло. Крокозябра же уже ухватил дочку двумя щупальцами и воздел ее над головой.

— Аллиса, не вырывайся! — закричал я, видя, что дочь уже собралась впиться зубами в одно из щупалец. — У него передоз!

И тут раздался грохот. Это механик Голубой пришел в себя и увидел, что Аллиса хочет откусить щупальце громадной твари, которая, в свою очередь, собирается растоптать популярного профессора космобиологии.

Пролетев через весь зал, Голубой схватил стул и шарахнул им в живот Крокозябре. Когда же тот сложился пополам (по счастью, выпустив Аллису целой и невредимой), Голубой подлез под археолога, с уханьем выжал его над головой и обрушил на соседний столик. Столик с криком перестал существовать как предмет мебели, а Крокозябра, разметав щупальца, впал в кому.

— Ты цела? — спросил Аллису Голубой.

— Я — да, — кивнула та. — А вот он — не совсем.

— Ничего, ничего, — успокаивающе пробормотал я. — Ему не привыкать. Как-то раз он выяснял отношения с самим Великим хаттом Мутой.

— Братом Великого хатта Джаббы? — уточник механик.

— Двоюродным, — подтвердил я.

— Так он же дебил и куличики из песка строит, — удивился Голубой.

— Вот с тех пор и строит.

Раздался звон и треск. Крокозябра приподнялся со своего ложа и с удивлением обозревал поле боя. Потряся немного головой и расположив глаза по цветам радуги, он тихо спросил меня:

— Наверное, я погорячился?

— Немного, — ответила за меня Аллиса.

— И хорошо, что так, — Крокозябра покрутил в воздухе щупальцами, разминая их. — Черт возьми! А все эта проклятая валерьянка. Ну ее к бесу!