Terry Pratchett - Интересные времена (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева)

– О боги, что, вместе со всем четвертым «Б»? – изумился Профессор Спасли.

– Воздвигнем ему во-от такой курган, – развел руками Винсент.

– О, что вы, я бы не хотел доставлять вам столько хлопот, – растроганно произнес Профессор Спасли.

– Лодка, тела поверженных врагов, могильный курган… – без выражения перечислил Коэн. – Всего этого мало, чтобы показать, каким славным малым был наш Проф.

– Что вы так беспокоитесь, уверяю, я отлично себя чувствую, – ответил Профессор Спасли. – Правда, я… Э-э-э… Ох…

– РОНАЛЬД СПАСЛИ?

Профессор Спасли повернулся на звук.

– Ага, – вымолвил он. – Да, теперь понятно.

– НЕ СОБЛАГОВОЛИШЬ ЛИ ПРОЙТИ ЗА МНОЙ?

Дворец, Орда все застыло и начало таять как сон.

– Забавно, – произнес Профессор Спасли, следуя за Смертью. – Никак не предполагал, что это будет вот так.

– ВЫ ПРЕДПОЛАГАЕТЕ, А Я РАСПОЛАГАЮ.

Черная песчаная крупа завивалась вокруг того, что Профессор Спасли привык называть своими ногами.

– А где мы?

– В ПУСТЫНЕ.

Пустыня была ярко освещена, в то же время небо было полуночно-черным. Профессор Спасли посмотрел на горизонт.

– А она большая?

– ДЛЯ НЕКОТОРЫХ – ОЧЕНЬ. ЛОРДА ХОНА, НАПРИМЕР, ЗДЕСЬ С НЕТЕРПЕНИЕМ ПОДЖИДАЕТ ЦЕЛАЯ ТОЛПА ПРИЗРАКОВ.

– А я считал, лорд Хон не верит в призраков.

– НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО ТЕПЕРЬ ОН В НИХ ПОВЕРИТ. СЛИШКОМ МНОГО ПРИЗРАКОВ ВЕРЯТ В ЛОРДА ХОНА.

– О. Э-э… А что будет со мной?

– Слушай, давай быстрее, я не могу тебя весь день ждать! Шевели ногами!

Повернувшись на голос, Профессор Спасли увидел какую-то женщину верхом на лошади. Лошадь была весьма крупной – с другой стороны, женщина тоже была немаленькой. На ней – на женщине, разумеется, – были доспехи, шапка с рогами и грудные латы, над которыми, должно быть, не меньше недели трудился опытный кузнец. Женщина смотрела на Профессора Спасли не без дружелюбия, но в ее жестах ощущалось нетерпение.

– Прошу прощения? – не понял он.

– Мне сказали – Рональд Спасли, – сказала она. – Но какой ты Спасли?

– В каком смысле «какой»?

– Всех, кого я забираю, – женщина чуть наклонилась в седле, – обычно зовут как-нибудь вроде Кто-то Какой-то. Как твоя кличка?

– Прошу прощения, я вроде бы как профессор…

– Ладно, запишем тебя как Рональд Вечно Извиняющийся. Ну давай, запрыгивай, грядет война, мне некогда засиживаться на месте, надо ехать.

– Куда?

– Туда, где вечные пирушки, попойки, где швыряют топоры в косы девушкам… Во всяком случае, так у меня тут записано.

– Э-э, пожалуй, это было небольшое преуве…

– Слушай, старик, ты едешь или как?

Профессор Спасли оглянулся по сторонам, посмотрел на бескрайнюю черную пустыню. Он был один-одинешенек. Смерть уже успел отправиться по своим, как всегда, срочным делам.

Профессор позволил женщине втащить его на лошадь и усадить сзади.

– А там библиотека есть? – с надеждой в голосе спросил он, когда лошадь взмыла в черное небо.

– Кто ее знает. До сих пор никто не интересовался.

– Ну, или вечерняя школа? Можно мне там вести вечерние классы?

– И какой именно предмет ты хочешь преподавать?

– Гм, в принципе, мне все равно. Допустим, правила поведения за столом. Это разрешается?

– Наверное, да. Хотя до сих пор никто ни о чем подобном не спрашивал. – Валькирия повернулась в седле. – Слушай, ты уверен, что попал в нужную загробную жизнь?

Профессор Спасли все тщательно взвесил.

– Думаю, да, – произнес он наконец. – Во всяком случае, я попробую влиться в коллектив.

Люди на площади постепенно приходили в чувство и поднимались на ноги.

Они смотрели на то, что осталось от лорда Хона, и на Орду.

Бабочка и Цветок Лотоса снова подбежали к отцу. Бабочка на всякий случай осмотрела Лающего Пса.

– Вот видите, – Двацветок говорил немного неразборчиво, потому что все еще не слышал собственный голос, – а вы мне не верили. Он самый настоящий Великий Волшебник.

Бабочка легонько похлопала его по плечу.

– А как нам теперь быть вот с ними? – спросила она.

По площади, осторожно лавируя, двигалась небольшая процессия. Ее возглавляла вещь, которую Двацветок сразу узнал и которая некогда принадлежала ему.

– Он был из самых дешевых, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. – По правде говоря, я всегда считал, что он какой-то бракованный.

Следом за Сундуком двигался Сундук побольше. А дальше, в порядке убывания размеров, семенили четыре Сундучка, самый маленький из которых был примерно с дамскую сумочку. Каждый раз, проходя мимо какого-нибудь слишком ошалевшего, чтобы бежать, лежащего ничком гункунгца, Сундучок останавливался и пинал его в ухо, после чего пускался догонять своих. Двацветок посмотрел на дочерей.

– Так они могут это делать? – Он удивленно задрал брови. – В смысле размножаться? Я считал, для этого нужны столяры.

– Похоже, в Анк-Морпорке он многому научился, – многозначительно заметила Бабочка.

Сундуки сгрудились перед лестницей. Потом главный Сундук повернулся и, бросив назад печальный взгляд (или то, что было бы взглядом, будь у него глаза), галопом пустился прочь. Очень быстро он достиг дальнего конца площади, потом превратился в размытое пятно и исчез.

– Эй, ты! Четырехглазый!

Двацветок оглянулся. По лестнице величественно спускался Коэн.

– Я тебя помню, – сказал он. – Ты разбираешься в великом визирстве?

– Нисколько, господин император Коэн.

– Отлично. Значит, должность твоя. Давай, начинай. Первое, что мне надо, это чашку чаю. Очень крепкого и такого густого, чтобы в нем подкова не тонула. Сахару три куска. Через пять минут. Понятно?

– Чашку чаю через пять минут?! – переспросил Двацветок. – Да ведь этого времени не хватит даже для самой краткой чайной церемонии!

Коэн дружески приобнял коротышку за плечи.

– У нас теперь в моде новая церемония, – сказал он. – А проходит она примерно следующим образом: «Чай готов. Угодно молока? Сахара? Лимон? Еще чашечку?» А евнухам можешь передать, – добавил он, – новый император говорит в точности то, что думает, и напомни, что в последней речи императора промелькнула фраза «покатятся головы».

Глаза Двацветка, полускрытые разбитыми очками, засветились. Чем-то ему нравилось, как говорит этот человек.

Похоже, ему довелось жить в интересные времена…

Сундуки спокойно сидели и ждали.

Рок откинулся на спинку кресла. Боги расслабились.

– Пат, – объявил он. – О да. Похоже, в Гункунге ты победила. Но, если не ошибаюсь, потеряла свою самую ценную фигуру?

– Прошу прощения? – переспросила Госпожа. – Я не совсем поняла твою мысль.

– Насколько я разбираюсь в этой, как его, физике, – сказал Рок, – ничто не может материализоваться в Университете, не погибнув почти мгновенно. Одно дело угодить в сугроб, и совсем другое – в стенку.