Эрик Рассел - Эта безумная Вселенная

— Нет, — признался Уолтерсон. — Но я не слышал, чтобы кто-то пять лет расплачивался за то, что получил за пять минут.

Геофизик злорадно ухмыльнулся и добавил:

— Сначала мы попробуем узнать, какие открытия сделал здесь Бойделл. Тогда хоть будет понятно, какие научно-технические секреты мы можем выторговать у копуш. Но для этого опять надо немножко подождать.

— Не хочу с вами спорить. Чутьем понимаю, что вы правы на сто пятьдесят процентов, — примирительно сказал Лей, — Но в целом это уже будем определять не мы, а Совет. Пока же нам с вами лучше всего вернуться на корабль. Зачем мешать контактерам? Опять-таки, без их первичных сведений мы все равно никуда не продвинемся.

Они зашагали к кораблю. Вскоре к ним присоединился и Паскоу, оставив контактеров наедине с копушами, картами Кина и языком жестов.

— Какие успехи у наших толмачей? — спросил Лей.

— Не ахти какие, — ответил Паскоу. — Вы бы попробовали ради интереса. Свихнуться можно.

— А в чем основная сложность?

— В несовпадении ритмов. Попробуйте растянуть на долгие минуты то, что должно происходить в считанные секунды. Хоффнагл попытался объяснить им вращение Земли. При обычной скорости копуши никак не отреагировали. Они даже не поняли его действий. Тогда он стал показывать медленнее — опять безрезультатно. Он еще сбросил скорость.

Паскоу сердито фыркнул.

— Думаю, трое наших бедняг провозятся весь день, а то и неделю, пока отработают жесты, понятные копушам. Получается, они никого ничему не учат, поскольку вынуждены учиться сами. Постижение особенностей пространственно-временного восприятия у копуш. Материала для изучения — хоть отбавляй.

— Тем не менее это необходимо сделать, — твердо сказал Лей. — Даже если придется потратить всю жизнь.

— Чью жизнь, коммодор? — ехидно спросил Паскоу.

Лей вздрогнул. Он попытался найти подходящий ответ, но не сумел.

В углу коридора им встретился энтомолог Гарсайд. Это был невысокий, шумноватый человечек, чьи глаза за толстыми стеклами очков казались вдвое крупнее. Насекомые составляли главную страсть его жизни. Их размеры, внешний облик, цвет, происхождение — все это будоражило его сильнее загадок Вселенной.

— А я вас везде искал, коммодор, — воскликнул Гарсайд, весь лучась энтузиазмом. — Удивительное открытие, просто потрясающее! Девять видов различных местных насекомых. Внешне — просто букашки, ничего особенного. Но у всех наблюдается какая-то странная апатичность. Если это свойственно всем насекомым Этерны, поневоле напрашивается вывод, что обмен веществ в здешних условиях…

Лей потрепал энтомолога по плечу.

— Замечательно, Гарсайд. Запишите это в свой отчет, и как можно подробнее.

Оторвав Гарсайда от себя, коммодор поспешил в отсек связи.

— Огилви сообщал о чем-нибудь необычном?

— Нет, коммодор. Все его донесения повторяют самые первые, Сейчас он возвращается на корабль. Должен прилететь где-то через час.

— Сразу же пошлите его ко мне.

— Будет исполнено, сэр.

В обещанное время появился Огилви — долговязый, скуластый парень с вечной раздражающей ухмылкой на лице. Он вошел в каюту, держа руки за спиной и склонив голову. С притворным отчаянием пилот произнес:

— Коммодор, я должен покаяться в страшном грехе.

— Это я уже понял по твоей клоунаде. Что ты натворил?

— Я совершил самовольную посадку на площади самого крупного из городов, какие мне встретились.

Лей вскинул брови.

— И что же?

— Копуши собрались вокруг и стали на меня глазеть.

— И только?

— Видите ли, сэр, им понадобилось минут двадцать, чтобы заметить меня и собраться. За это время подходили все новые и новые зеваки. Мне и самому хотелось увидеть их дальнейшие действия, но тогда бы я застрял там на неделю. Я прикинул: если бы копушам взбрело в голову взять веревку, заарканить мой вертолет и оттащить его в другое место, то где-то через год они бы с этим справились.

— Ну и ну! И так везде?

— Да, сэр. Я пролетел над парой сотен их городов и деревень, сделав никак не меньше тысячи двухсот миль. И везде история повторялась без малейших изменений.

Выдав раздражающую ухмылку, Огилви добавил:

— Была еще парочка деталей. Возможно, они вас заинтересуют.

— Давай, выкладывай.

— Копуши разговаривают при помощи ртов, но беззвучно. Точнее, наше ухо их звуков не слышит. Вертолет оснащен сверхзвуковым конвертером «Летучая мышь» для полетов вслепую. Да вы и сами знаете. Когда я оказался в самой гуще их толпы, то настроил приемник на весь диапазон. Ни звука, ни шороха, ни писка. Следовательно, версия с ультразвуком отпадает. Не думаю, чтобы их речь была инфразвуковой. Должно быть, они общаются каким-то иным способом.

— У меня самого был односторонний разговор с машинистом поезда, — сообщил пилоту Лей. — Возможно, мы стремимся найти нечто скрытое и потому упускаем очевидное.

Огилви заморгал, будто мальчишка у доски.

— Поясните, сэр, — попросил он.

— Копушам совсем не обязательно использовать какие-то невообразимые способы общения. Очень может быть, что они переговариваются зрительно. Смотрят собеседнику в рот и по движению его десен читают. Допустим, ты бы мог разговаривать, двигая своими желваками. Ладно, довольно об этом. Что еще тебя удивило?

— Отсутствие птиц, — ответил Огилви. — Казалось бы, если на планете есть насекомые, то должны водиться и птицы или хотя бы какие-то летающие существа, напоминающие птиц. Единственное летающее существо, встреченное мной, была перепончатокрылая ящерица. И то она не летала, а спрыгивала с дерева и парила в воздухе. На Земле она не смогла бы поймать и дохлого комара.

— Ты это заснял?

— Нет, сэр. В аппарате оставалась последняя пленка, и я не захотел тратить ее на ящериц. Мало ли, попадется что-нибудь более важное.

— Хорошо. Иди отдыхай.

Лей проводил пилота глазами, затем поднял трубку интеркома и вызвал Шеллома.

— Если изображение на пленках окажется достаточно резким, сделайте копию для отсека связи. Пусть отправят ее по видео-лучу в девятый сектор с просьбой срочно переслать на Землю.

Не успел он положить трубку, как в каюту влетел опечаленный Ромеро.

— Коммодор, можно ли из имеющихся на корабле средств соорудить гибрид фенакистоскопа [11] Фенакистоскоп — созданное в 1832 г. французом Жозефом Плато устройство для показа движущихся изображений. Состояло из двух дисков, располагавшихся на одной оси. На первом диске по кругу были изображены картинки, каждая из которых представляла какую-то одну фазу движения. Второй диск имел окошки точно по размеру картинок. Диск с картинками вращался, и в окошках второго, жестко закрепленного диска возникало движущееся изображение. — Прим. перев. со счетчиком оборотов?