Эрик Рассел - Эта безумная Вселенная

— Мах, — пролепетал он.

Вновь коснувшись головы, Эл осведомился:

— Мах?

— Байя! — пропел в ответ зеленый, постепенно обретая уверенность.

— Видите, это совсем просто, — одобрительно сказал Мак-Нолти, решивший продемонстрировать собственные лингвистические способности. — Мах — голова, байя — да.

— Не обязательно, — возразил Эл. — Тут все зависит от того, как он понял мои действия. Мах может означать голову, лицо, череп, человека, волосы, бога, разум, мысль, чужака или даже черный цвет. А если он сравнил мои волосы со своими, то мах означает черное, а байя — зеленое.

— Да, я как-то об этом не подумал, — огорченно пробормотал шкипер.

— Будем заниматься этим, пока не наберется достаточное количество слов, чтобы составить простейшие предложения. Тогда из контекста мы сумеем понять смысл новых слов. Мне потребуется два или три дня.

— Ну, тогда вперед. Постарайся, Эл.

Перейдя с пленником в комнату отдыха, Эл позвал Миншалла и Петерсена. Он решил, что три головы лучше, чем одна. Миншалл и Петерсен были отличными лингвистами и говорили на идо, [42] Вариант эсперанто. эсперанто, венерианском, высоком марсианском и низком марсианском — на низком лучше. Только они из всего экипажа могли дать достойный ответ шахматным маньякам на их собственном жаргоне.

Я нашел Сэма в оружейной — он сдавал уже ненужную экипировку.

— Видел из шлюпки что-нибудь интересное, Сэм? — поинтересовался я.

— Не слишком много. Полет получился совсем коротким — мы успели проделать сто двадцать миль. Ничего, кроме леса с несколькими полянами. Две поляны были побольше других, размером с целый округ. Самая большая примыкает к огромному голубому озеру. И еще мы видели несколько рек и ручьев.

— И никаких признаков цивилизации?

— Никаких, — Он указал в сторону коридора, ведущего в комнату отдыха, где Эл с помощниками пытались найти общий язык с аборигеном. — Наверное, мы просто не можем ничего увидеть с высоты. Все скрывает густая листва. Уилсон проявляет свои пленки — быть может, на них окажется что-нибудь, чего мы не заметили. Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь.

— Должно быть, ты прав, — кивнул я, — Вы пролетели сто двадцать миль в одном направлении, этого слишком мало, чтобы судить о целой планете.

Тут мне в голову пришла замечательная идея. Выйдя из оружейной вместе с Сэмом, я помчался в радиорубку. Стив Грегори сидел возле своей аппаратуры и изображал напряженную деятельность.

— Помнишь тот странный свист и шум, который мы слышали на Машинерии? Если на этой планете существует высшая жизнь, то она должна производить какие-то звуки в эфире. И ты сможешь их поймать.

— Да, конечно, — Его кустистые брови пребывали в покое, но впечатление испортили большие уши, которые вдруг зашевелились. — Если они вообще ведут передачи.

— Так почему бы тебе не заняться этим прямо сейчас? Нам сейчас любая информация пригодится. Чего ты ждешь?

— Вот что, приятель, — с напором осведомился он, — а ты почистил пистолеты, проверил боеприпасы, у тебя все в порядке?

Я удивленно посмотрел на него.

— Конечно проверил. Арсенал всегда в полном порядке. Это моя работа.

— А это — моя! — кивнул он на рацию и вновь принялся размахивать ушами. — Ты опоздал ровно на четыре часа. Я прочесал все частоты сразу же после того, как мы приземлились, и не нашел ничего, кроме слабого шипения на волне двенадцать целых три десятых метра. Что вполне соответствует параметрам Ригеля. Похоже, ты считаешь меня таким же любителем всхрапнуть, как Саг Фарн?

— Вовсе нет. Извини, Стив, мне просто показалось, что это гениальная идея.

— Все в порядке, сержант, — сменил он гнев на милость. — Каждый должен заниматься своим делом. — И от нечего делать крутанул ручку настройки.

Приемник заурчал, словно пытался откашляться, а потом раздались пронзительные звуки:

— Пип-пип-уопс! Пип-пип-уопс!

Наверное, ничто другое не смогло бы так быстро нарушить покой роскошных бровей Стива. Могу поклясться, что они добрались до волос, проползли по макушке и притормозили только возле воротника.

— Азбука Морзе, — жалобным голосом капризного ребенка сообщил он.

— Я всегда считал, что азбука Морзе используется на Земле, а инопланетяне с ней не знакомы, — прокомментировал я, — В любом случае, если это морзянка, ты сумеешь понять сообщение. — Я еще послушал это пронзительное Пип-пиип-пи-и-ип-уопс!», а потом добавил: — Каждый должен заниматься своим делом.

— Нет, не морзянка, — возразил Стив сам себе. — Но это радиопередача, точно. — Он бы нахмурился, но я не стал ждать, пока Стив вернет брови обратно.

Бросив на меня трагический взгляд, он принялся записывать сигналы.

Пора было готовить скафандры, пистолеты, установки и все остальное, поэтому я поспешил вернуться в оружейную, чтобы заняться своим делом. Когда сгустились сумерки, Стив все еще возился в радиорубке. Эл со своей командой тоже трудился.

Но это продолжалось недолго.

Солнце село, зеленое сияние померкло. Бархатная пелена окутала лес и поляну. Я шагал по коридору в сторону камбуза, мимо комнаты отдыха, когда дверь распахнулась и наружу выскочил зеленый абориген. На его лице отражалось отчаяние, а ноги двигались с невероятной быстротой, словно его ждал приз в тысячу международных долларов.

В тот самый момент, когда из комнаты отдыха раздался крик Миншалла, зеленый врезался в меня. Он вертелся как угорь, колотил меня кулаками по лицу, а ногами пытался оторвать мои конечности от туловища. От худого жилистого тела исходили слабые ароматы ананаса и корицы.

Наконец подоспели остальные, схватили его и принялись уговаривать. Зеленый понемногу успокоился. Его черные глаза с тревогой смотрели на Эла Стоу, говорившего совершенно непонятные мне слова, а руки мотались, точно ветви дерева на ветру. Эл и его помощники успели значительно продвинуться в изучении чужого языка, хотя и не достигли полного взаимопонимания.

Наконец Эл сказал Петерсону:

— Передай шкиперу, что, по моему мнению, Калу нужно отпустить.

Петерсен кивнул и через минуту вернулся.

— Капитан говорит, что он не возражает.

Эл проводил нашего пленника до внешнего люка, что-то сказал ему на прощание и отпустил. Зеленого не пришлось уговаривать, он тотчас спрыгнул вниз. Должно быть, кто-то в лесной чаще был ему должен за набедренную повязку, поскольку пятки так и замелькали. Эл стоял у люка, глядя сияющими глазами в темноту.

— Зачем ты выпустил птичку из клетки, Эл?

Он повернулся ко мне:

— Я просил его вернуться на рассвете. Возможно, так и будет, но я не уверен. Подождем. Мы не успели как следует изучить его язык, но выяснили, что он довольно прост. Мы узнали, что его зовут Кала и он из племени Ка. В племени все имена начинаются на Ка, например Калии, Кануу или Каниир.