Эрик Рассел - Эта безумная Вселенная

— Выкладывайте, в чем дело. И перестаньте таращиться. Вы сказали, что мое приглашение никто не отвергал, но никто не придет тем не менее. Как я должен все это понимать?

— Я никого не пригласил.

— А, так вы никого не пригласили! — Обернувшись к Грейдеру, Шелтону и другим офицерам, посол сказал: — Не пригласил, видите ли. — Потом он повернулся к Гаррисону. — Я полагаю, вы просто-напросто забыли это сделать? Опьяненный свободой и властью человека над техникой, вы носились по городу, наплевав на все их правила движения, создавая угрозу для жизни пешеходов, не утруждая себя даже дать гудок или…

— На моем велосипеде нет гудка, сэр, — опроверг его слова Гаррисон, внутренне протестуя против этого списка преступлений, — У меня есть свисток, который приводится в действие вращением заднего колеса.

— Ну вот, — сказал посол с видом человека, потерявшего всякую надежду. Он рухнул в кресло, хватаясь за голову: — Одному только соломинки для мыльных пузырей не хватало… — Он трагически выставил указательный палец. — А у другого — свисток!

— Я его сам изобрел, сэр, — сообщил ценную информацию Гаррисон.

— Я в этом и не сомневаюсь. Вполне могу себе представить… Я ничего другого от вас и не ожидал. — Посол взял себя в руки. — Скажите мне под строжайшим секретом, абсолютно между нами. — Он наклонился вперед и спросил шепотом, повторенным семикратным эхом: — Почему вы никого не пригласили?

— Не нашел никого, сэр. Я старался изо всех сил, но они, кажется, не понимали, о чем я говорю. Или притворялись, что не понимают.

— Так. — Его превосходительство посмотрел в иллюминатор, потом на часы. — Уже смеркается. Скоро наступит ночь. Сейчас уже поздно приступать к дальнейшим действиям. — Последовало раздраженное хмыканье. — Еще один день впустую. Мы здесь уже два дня, а все тыкаемся без толку. — Кислый взгляд посла остановился на Гаррисоне. — Ну хорошо, сударь. Поскольку мы все равно теряем время зря, мы могли бы выслушать ваш рассказ и полностью. Расскажите все подробности. Может быть, мы сумеем таким путем найти в нем хоть какой-нибудь смысл.

Гаррисон завершил свой рассказ следующими словами:

— Мне показалось, сэр, что болтать с ними можно хоть до второго пришествия, даже по-дружески и с удовольствием, но все равно каждый будет нести свое, не понимая собеседника.

— Похоже, что так оно и есть, — заметил посол сухо. Он обернулся к капитану Грейдеру. — Вы изрядно попутешествовали, много чего повидали на своем веку. Что вы думаете обо всей этой болтовне?

— Думаю, дело в семантике, — ответил капитан, которого обстоятельства заставили некогда изучать этот предмет. — Подобная проблема возникает почти на каждой планете, надолго оторванной от связей со всем остальным миром, но обычно все рано или поздно разъясняется, — Он помолчал, припоминая что-то. — Первый абориген, которого мы встретили на Базилевсе, сказал очень сердечно: «Сымай башмаки сей минут!»

— И что же это означало?

— «Заходите, пожалуйста, обуйте мягкие тапочки и будьте как дома». Другими словами — «добро пожаловать». Не так уж трудно разобраться, ваше превосходительство, когда знаешь, чего ожидать. — Грейдер бросил задумчивый взгляд на Гаррисона и продолжал: — Здесь, вероятно, процесс дошел до крайности. Сохраняется беглость языка, сохраняется и внешнее сходство, маскирующее, однако, глубокие изменения в значениях слов, отброшенные концепции, заменившие их новые реалии и мыслительные ассоциации, не говоря уже о неизбежном влиянии развивающегося местного слэнга.

— Как, например, зассд, — ответил его превосходительство. — Вот ведь странное словцо! И никаких видимых связей с земными корнями!

— Разрешите, сэр? — вмешался Гаррисон робко. Он замялся, видя, что привлек к себе общее внимание, но потом смело продолжил: — На обратном пути я встретил даму, указавшую мне дорогу к дому Бэйнса. Она спросила, нашел ли я его. Я ответил: «Да, спасибо». Мы немного поболтали. Я спросил ее, что такое зассд. Она сказала, что это сокращение. — Здесь Гаррисон запнулся.

— Продолжайте, — приказал посол. — После тех соленых выражений, которые доносились до меня из машинного отделения через вентиляционную трубу, меня уже ничто не смутит. Что же означает это сокращение?

— 3-а-с-с-д, — сообщил, моргая, Гаррисон, — «занимайся своим собственным делом».

— Вот как! — Его превосходительство порозовел. — То есть не суйся, куда не просят? Вот, значит, что они мне все время говорили?

— Боюсь, что так, сэр.

— Им, совершенно очевидно, придется многому поучиться, — В неожиданном припадке отнюдь не дипломатической ярости шея посла вздулась, а кулак громко вошел в соприкосновение с крышкой стола. — И они научатся!

— Да, сэр, — не стал возражать Гаррисон, все больше чувствуя себя не в своей тарелке и желая поскорее смыться. — Могу ли я идти и заняться своим велосипедом?

— Убирайтесь с глаз долой! — заорал посол. Сделав пару бессмысленных жестов, он повернулся багровой физиономией к капитану Грейдеру: — Велосипедом! А пращи ни у кого на этом корабле нет?

— Сомневаюсь, ваше превосходительство, но могу узнать, если прикажете.

— Не будьте идиотом, — приказал посол. — Свою порцию идиотизма на сегодня мы уже получили.

Следующее совещание, отложенное до рассвета, было относительно коротким. Его превосходительство занял председательское кресло, принял удобную позу и обвел присутствующих хмурым взглядом.

— Давайте рассмотрим ситуацию с другой стороны. Мы знаем, что населяющие эту планету лошаки именуют себя гандами, не придают никакого значения своему происхождению и настаивают на том, что мы — антиганды. Это свидетельствует о системе воспитания, результатом которой и явилось неприязненное отношение к нам. С детства здешних жителей приучили к мысли, что мы, появившись на их планете, будем противниками всего их образа жизни.

— Однако мы не имеем ни малейшего понятия о том, в чем именно заключается их образ жизни, — вставил полковник Шея-тон.

Ничего нового он этим не мог сказать, но зато напомнил лишний раз о своем присутствии и продемонстрировал внимание к обсуждаемому вопросу.

— Я осознаю наше прискорбное неведение, — поддержал его посол. — Они держат в тайне принципы своего общественного устройства. Мы должны до них как-то докопаться, — Прочистив горло, он продолжал: — Они создали странную безденежную экономику, которая, по-моему, способна функционировать только благодаря материальным избыткам. Она и дня не продержится, когда перенаселенность принесет свои обычные проблемы. Похоже, что их экономическая система держится на кооперации, частном предпринимательстве и какой-то детсадовской честности. По сравнению с ней даже идиотская экономика четырех внешних планет Эпсилона выглядит образцом разумной организации.