Александр Бачило - Незаменимый вор

– Ну то-то же! – Ольга выпустила Христофора и повернулась к графу. – Джек, ты все понял?

– Ну еще бы! – граф невольно отодвинулся.

– А я не все! – упрямо мотнул головой Христофор.

– Чего же ты, Гонзик, не понял?

– Как нам дальше себя вести, чтобы паренька этого изловить?

– Очень просто. Веди себя с ним так, будто он настоящий П. С. Бочаров, а никакой не ифрит.

– А вдруг он заметит, что мы догадались?

– Не заметит! Он и сам не догадывается.

Христофор уставился на Ольгу.

– Ты... о чем это?

Ольга махнула красивой рукой.

– Нам давно надо было сообразить, что в незнакомой обстановке ифрит будет в первую очередь подчиняться инстинктам. А главный инстинкт у него – какой?

– Какой? – живо спросил Христофор.

Ольга подняла палец.

– Мимикрический! Инстинкт маскировки. Вот он и замаскировался...

– Под Бочарова! – воскликнул Христофор.

Ольга кивнула.

– Наверное, старик сам откупоривал бутылку или оказался ближе других, когда джинн вырвался на свободу. Всех, кто был в доме, он тут же запечатал, чтобы не мешали, а с хозяина еще и копию снял. Да какую копию! Во всех подробностях, внешних и внутренних. Теперь наш ифрит искренне считает себя помещиком Петром Силычем Бочаровым. У него бочаровское лицо, тело со всеми болезнями, но бессмертное, бочаровский характер, привычки и желания – у ифритов ведь нет собственных интересов в нашем мире... А ты обратил внимание на характерную фразочку: "Мой лес! "? Не правда ли, что-то очень знакомое? Одним словом, это все тот же Бочаров, только гораздо более могущественный. Он продолжает тяжбы с соседями, но методы использует свои, сверхъестественные, и для начала решил запугать всю округу, чтобы никто на его лес не претендовал.

– Н-да-а... – протянул Гонзо. – Типчик. Теперь мне понятно, кто у Турицына украл девчонку и перепугал до смерти сторожа. И таких, вы говорите, у вас целый ящик – по одному в каждой бутылке?

Ольга неопределенно пожала плечами.

– Ну да... в общем. И нам нужно торопиться, пока они еще не все на свободе!

– Торопиться нужно, – согласился Христофор, – но не спеша...

Он осторожно выбрался из кресла, несколько пострадавшего при падении.

– Ладно! Пойдем, посмотрим на вашего Наполеона.

– Минуточку! – остановил его граф. – У меня вот тоже возник вопрос.

Видно было, что высокородный кучер, которому так и не удалось принять участие в дискуссии, чувствовал себя обиженным.

– Ну? – повернулась к нему Ольга.

Джек Милдэм нахмурил брови и глубокомысленно произнес:

– Как же он все-таки дым из ушей пускает?

* * *

Завтрак, накрытый в столовой зале Савелия Лукича, более напоминал торжественный обед где-нибудь в губернаторском доме. Впрочем, и время для завтрака было уже слишком позднее.

Вошедшему в столовую Конраду Карловичу видно было вдруг, что хозяин, движимый побуждениями гостеприимства, а может и не только ими, собрался закатить настоящий пир. На столе, покрытом крахмальной скатертью, словно гвардейцы в каре, выстроились бутылки и разноцветные графины. Буфетчик ловко выставлял возле каждого прибора по целому строю бокалов и рюмок всех размеров. С кухни доносился звон, шкворчание и частый стук ножей. Порою оттуда в столовую, вслед за пробегающим слугой, проникали душистые пары самого аппетитного свойства.

Хозяин с Петром Силычем стояли у столика с закусками и под темную наливку, заедаемую паюсной икрой, беседовали о недавней игре у земского судьи.

– А! Вот и приват-доцент! – оживился Савелий Лукич, завидев Михельсона. – Знали бы вы, Петр Силыч, что это за игрок! Везуч, как черт! Но азартен, как все молодые люди. Вчера ободрал нас с урядником, ровно липку, да тут же все и спустил Тури...

Савелий Лукич поперхнулся.

– Да, господа! – сказал он, откашлявшись. – Прежде, чем мы сядем за стол, я хотел бы сообщить, что жду еще одного гостя.

– Уж не Турицына ли? – криво усмехнулся Бочаров.

– А что же, Петр Силыч, хоть бы и Турицына! Я человек военный, и решительные объяснения мне более по вкусу, чем окольные пересуды! Вам бы нужно поговорить с ним лично и решить дело полюбовно. А то что же это? И не по-соседски даже выходит: один злится, другой дуется... Ну да не беда, вот я вас помирю! – после рюмки наливки к Куратову вернулась вся его обычная живость, военная выправка и громкий командирский голос. Щеки отставного капитана горели румянцем, а усы уже завернулись на гвардейский манер.

– Не правда ли, Конрад Карлович? – он протянул Михельсону полную рюмку. – Мы их помирим!

– Непременно! – кивнул Конрад Карлович, искоса поглядывая на Бочарова.

– Помилуйте, господа! Да ведь я нисколько не прочь от того! – Петр Силыч проглотил наливку и с хрустом закусил ее рюмкой. – Со своей стороны я даже делал шаги... Не далее, как сегодня утром заезжал к Турицыну, искал примирения, да мне сказали, что он болен. Будто бы ночью случился с ним какой-то припадок или колика... А я так думаю – просто муки больной совести.

– О болезни его я уж слыхал, – гордо заявил Куратов. – Урядник с утра успел побывать у Григория Александровича и только что привез эту весть. Да я расписал ему, каков будет обед, велел снова ехать и непременно привезти Турицына... Надобно вам, Конрад Карлович, знать нашего урядника. Ради такой закуски он мертвого на ноги поставит! Впрочем, они с Турицыным приятели.

В эту самую минуту уже знакомый нам Прохор, инвалидный солдат, исполнявший обязанности лакея, доложил о приезде обоих приятелей.

Урядник вошел с такой поспешностью, будто боялся опоздать к отходу Ноева Ковчега. Если бы доблестный страж не тащил за собой под руку Григория Александровича, так, пожалуй, вбежал бы бегом. Турицын же, напротив, в каком-то подобии сна лишь косвенно переставлял ноги и почти въехал в столовую на уряднике. Здесь неразлучная пара, наконец, распалась: урядник без лишних разговоров проследовал к закускам, а Турицын был принят в объятия хозяином.

– Душа моя, Григорий Александрович! – Куратов троекратно расцеловал гостя, словно не виделся с ним Бог знает сколько времени. – Скажите же, как ваше драгоценное здоровье? Все прошло, не правда ли?

– Правда... ли, – глаза Григория Александровича блуждали. Казалось, он не узнавал ни хозяина, ни места, куда его привезли. – Здоровье... да. Прошло.

– И слава Богу! – заключил хозяин. – А то мы уж испугались...

– Кого испугались? – Турицын вдруг встревожился.

– За вас, за вас, почтеннейший! Ну да вам-то бояться нечего, – поспешно добавил Куратов. – Поверьте моему опыту: один бокал вина – и все совершенно пройдет! Вот и доктор советует...

«Я советую?» – удивился Михельсон, но ничего не сказал.

– Господа, прошу к столу! Конрад Карлович! Петр Силыч! Где же он?