Леонид Каганов - 300 Киловоль

— Скажи, — спросил он, снова оглядываясь, — а как выглядит в Черной дыре Горизонт событий, если смотреть на него изнутри?

— Этого никто не знает и знать не может! — отрезал Википед.

— А ты как думаешь? — настаивал Роман.

— Ну... — задумался Википед, — Я думаю, что раз он называется Горизонтом событий, то это должен быть такой горизонт, на котором видны все события...

Роман широко обвел пространство руками и прошептал:

— Смотри...

Википед развернул свои обзорные окуляры, выдвинул их до предела и тоже уставился вдаль.

— Ух ты! — сказал он тоже шепотом, словно боясь спугнуть видение.

Конечно, это не было похоже на горизонт, каким его привыкли видеть жители космических планет. Горизонт фактически был рядом, но это был совсем не горизонт. Больше всего это напоминало гигантский елочный шар, внутри которого они оказались, и теперь любуются зеркальными бликами на внутренней поверхности стенки. И это были не просто блики. Здесь, как в искаженном зеркале, отражалась вся Вселенная. Все то, что происходило в ней за всю ее историю — с момента Большого взрыва, который случился одиннадцать миллиардов лет назад, и до момента Большого хлопка, который, как Роману хотелось бы надеяться, никогда не наступит.

Роман присмотрелся: больше всего калейдоскоп пятен напоминал панель видеороликов, как бывает на обычном карманном планшете. Но эта панель была живой! Она двигалась! Стоило глазу остановить внимание на какой-то точке, как та послешно оживала, начинала расти, расталкивая соседей, приближаться, увеличиваться, и вот уже можно было разглядеть, что там происходит, а если прислушаться, то доносился и звук.

— Смотри, обезьянки! — закричал Роман.

— Не тыкай пальцем, неприлично! — одернул его Википед, но тоже с интересом принялся рассматривать кусок горизонта, который теперь вырос как киноэкран и занял полнеба (если то, что здесь было, могло называться небом).

Под изображением двигалась бегущая строка с какими-то непонятными цифрами, но стоило Роману сконцентрировать на ней внимание, как цифры преобразились в привычный вид: "804612-й год до Нашей эры» — гласила бегущая надпись.

Небольшое существо — то ли обезьяна, то ли человек — довольно затрапезного вида и с поредевшим мехом на макушке бубнило о чем-то на непонятным гортанном языке, а вокруг него кружком сидели такие же обезьяны с очень недоверчивыми мордами. Роман напрягся, прислушиваясь, и смысл речи вдруг стал ему понятен, будто кто-то включил языковые настройки. Это была презентация — видимо, самая первая в истории человечества. Собрав сородичей, первобытная обезьяна рассказывала им о том, что явилось ей в ходе многолетних размышлений над судьбами мироздания. Обезьяна рассказывала сородичам о том, что настало время технической революции — впервые в истории человечества пора взять в руки палку! Сородичи недоуменно гыкали и чесались, но докладчик словно не замечал этого — он был увлечен идеей и на своем первобытном языке обещал немыслимые блага: стремительный прогресс, решение продовольственных и транспортных проблем, а также стремительный рост культуры и взлет технологий вплоть до полета на Луну через каких-нибудь четыреста тысяч лет. Наконец докладчик закончил, и заговорили собравшиеся. Сородичи были настроены скептически. Такие долгие сроки реализации проекта их не устраивали. Они кричали, что этого делать пока не стоит — жили миллионы лет без палки, и все нормально. Как бы чего не вышло. Докладчик очень огорчился, судя по шерсти, вставшей дыбом на спине. Он размахивал лапами, нервно прочесывал бока, вразумлял сородичей и стыдил. Затем заявил, что сам сейчас пойдет и возьмет в руки палку. Отправился к ближайшему кусту, протянул мохнатую лапу, схватился за ближайшую ветку и дернул. Но то, что случилось дальше, поразило и его, и сородичей. Зеленая ветка в его руке вдруг дрогнула, изогнулась, раскрыла рот, раздула капюшон, зашипела и ужалила его в шею. Несчастный упал замертво, а стадо в ужасе бросилось врассыпную, выкрикивая клятвы о том, что никогда, никогда, никогда — по крайней мере еще четыреста тысяч лет и зим — никто не возьмет в руки палку.

— Обалдеть! — только и выдохнул Роман, когда киноэкран свернулся в точку и рябь на Горизонте событий улеглась. — Да тут вся история Вселенной! Прошлое, настоящее и даже будущее!

— Смотри сюда! — перебил Википед, указывая вдаль манипулятором.

«355 год до Нашей эры» — гласил титр. Светило солнце, вокруг цвели оливковые деревья, и между ними гуляли козы. По пыльной дороге, разбитой колеями телег, с холма катилась бочка. За ней, позвякивая железом, бежал небольшой наряд легионеров, выкрикивая угрозы и оскорбления. Наконец им удалось догнать бочку и остановить. Рослый детина в латах, очевидно начальник отряда, поставил на бочку ногу и требовательно спросил:

— Имя!

— Диоген... — глухо послышалось из бочки.

— На выход! — скомандовал начальник отряда под одобрительный гогот.

В бочке послышалась возня, и оттуда высунулся заросший мужик, одетый в рваную мешковину. Легионеры подхватили его под руки, выволокли наружу и развернули к бочке лицом.

— Ноги расставить! — командовал начальник отряда. — Руки на бочку! Почему на свистки не останавливаемся? Где вид на жительство в Афинах?

Роману было интересно узнать, чем закончится эта история, но он случайно моргнул глазом, и кадр пропал. А вместо него распахнулся соседний — он был похож чем-то: по улице бежал голый бородатый человек с криком «Эврика», а за ним несся солдат с мечом.

— Чушь и вздор! — Википед подергал манипулятором Романа за локоть. — Смотри лучше сюда! — И он указал в другую сторону.

«1817 год», — гласила подпись. Здесь не было ни жаркого солнца, ни джунглей. Это было помещение, слегка напоминавшее музей. В углу пылал камин. По стенам висели портреты людей в камзолах, а на потолке, отделанном лепниной, висела монументальная люстра, в которой горели свечи. В оконце, покрытое морозными узорами, заглядывала луна — Роман знал, что именно такой ее привыкли видеть земляне. Вокруг камина собрались мальчишки, одетые в странные наряды. Среди них выделялся один — маленький и смуглый, с негритянскими чертами лица. Был он небольшого роста, и для солидности нацепил на голову черный цилиндр. В руке он держал пачку листов исписанной бумаги, какой пользовались люди в старину. Судя по коротким строчкам в столбик, это были стихи. А справа и слева от столбика стихов шли наброски и иллюстрации, видимо, поясняющие происходящее. Похоже, это были новые стихи, который парнишка декламировал друзьям. Друзья слушали с воодушевлением — охали, хлопали друг дружку по плечам и даже пошло хихикали. Роман и Википед прислушались. Поэт явно читал на русском языке. И хоть выговор у него был старинный, все было понятно без перевода: