Терри Пратчетт - Понюшка

— Думаю… мне стоит пойти прогуляться, — заявил Ваймс. — Знаешь, оглядеться, самостоятельно разобраться кто чем здесь в деревне дышит.

— Возьми Вилликинса за компанию, дорогой, — предложила леди Сибилла. — Просто на всякий случай.

— На случай чего, родная? Я каждую ночь хожу один по улицам, не так ли? Не думаю, что, отправляясь на прогулку по деревне, мне стоит надевать стальную каску. Мне просто хочется понять дух этого места. Хочу взглянуть на цветочки, чтобы проверить, действительно ли они как должны вселяют в меня радость, или что им полагается делать? А так же постараюсь не пропустить редкую камышовку-поганку и полюбуюсь на бабочек. Я много читал про природу в книгах, так что, думаю, я сумею сам за себя постоять, милая. Командующий Стражи не боится испачкаться о грязную мухоловку!

Леди Сибилла по опыту знала, когда стоит возражать, а когда нет, поэтому удовольствовалась таким ответом:

— По крайней мере, дорогой, постарайся никого не расстраивать, ладно?

Прогулка Ваймса не успела начаться, как через десять минут он полностью заблудился. Не физически, а метафорически, духовно, перипатетически [19] Перипате́тики (от греч. прогуливаться, прохаживаться) — ученики и последователи Аристотеля, его философская школа. Название школы возникло из-за привычки Аристотеля прогуливаться с учениками во время чтения лекций (прим переводчика) . Аромат, источаемый живой изгородью, по сравнению с устойчивой городской вонью не имел для него осязаемой формы, а так же Ваймс не имел ни малейшего понятия, что может шуршать в листве. Он сумел признать в пасущихся животных телок и бычков, но только потому, что часто ходил мимо района боен, но тут животные не были полубезумны от страха, а казалось осторожно за ним наблюдают и делают заметки. Верно! В этом и дело. Мир перевернулся с ног наголову! Он был копом, всегда им оставался, и умрет копом. Нельзя перестать быть копом, и прогуливаясь по городу для всех он оставался почти невидимкой, за исключением тех, кто поставил целью своего бизнеса замечать копов, и чья жизнь зависела от того, кто кого заметит раньше. Ты в основном просто часть декораций, пока не раздастся чей-нибудь крик, звон разбитого стекла или звук шагов преступника, которые выведут тебя на первый план.

А тут всё и вся наблюдали за ним. Какие-то создания улепетывали за изгородь, взлетали в панике или подозрительно шуршали в подлеске. Здесь он был чужаком, нарушителем, нежелательной личностью.

Сэм свернул и увидел деревню. Он еще издали заметил дым, но ведущие туда дорожки и тропинки были так перепутаны и пересекались под разными углами в изгородях и в рядах деревьев, образуя завлекательные тенистые туннели, что совершенно сбивали столку и путали чувство направления, которого и так не было в помине.

К тому времени когда Ваймс выбрался на длинную пыльную тропинку с крытыми соломой домиками с каждой стороны, он совершенно запутался, вспотел и был в смятении. Впереди он увидел крупную хижину с надписью «Бар» на крыше и, в частности, трех стариков, сидевших на лавочке и с надеждой наблюдавших за приближением Ваймса. В их взглядах читался вопрос, не он ли тот добрый малый, что угостит их пинтой пива. Одежда на них казалась прибита гвоздями. Когда он подошел поближе, один что-то сказал двум приятелям и все трое поднялись ему навстречу, приложив пальцы к шляпам. Один из них сказал:

— Бробрый пень, вшачесть, — фраза, которую Ваймс сумел понять только после небольшого анализа. Последовал также многозначительный кивок в сторону пустых кружек, подсказывая что они, и в самом деле, пусты, и данную аномалию требуется устранить.

Ваймс знал, что от него хотят. В Анк-Морпорке не было ни одного бара, где бы не нашлось копии этой троицы, греющейся снаружи на солнышке, и всегда готовых поведать прохожему о добрых старых деньках, например, когда их кружки были полны. И весь их внешний вид подсказывал, чтобы ты наполнил им кружки дешевым пивом и получил в ответ: «Вот уж спасибо, добрый человек», и, вполне возможно, немножко информации о том, кого за каким занятием видели, с кем и когда. В общем льют воду на полицейскую мельницу.

Но едва другой старик что-то быстро шепнул своим приятелям их выражение изменилось.

Они дружно сели на скамейку, словно изображая полнейшую невинность, но не выпуская из рук пустую посуду, потому что… ну, никогда не знаешь наверняка, как повернется дело. Вывеска над дверью заведения гласила, что это «Голова Гоблина».

Напротив бара находилось большое открытое пространство, как говорят местные, с лугом. На нем паслись несколько овец, а в дальнем конце находилось какое-то сооружение из переплетенных кусков дерева, назначение которого Ваймс не сумел определить. Однако, он был знаком с термином «выпас для скота», но никогда не видел ничего подобного.

В Анк-Морпорке с выпасами было туго.

В баре пахло застарелым пивом. Это помогло избавиться от соблазна, хотя Ваймс уже много лет был «в завязке», и при случае мог справиться с рюмочкой шерри на официальном приёме, в особенности потому, что его ненавидел. Вонь застарелого пива имела схожий эффект. При тусклом свете жалких окон Ваймс разглядел пожилого мужчину, старательно полирующего кружку полотенцем. Мужчина взглянул на Ваймса и кивнул. Это был простой кивок, который везде понимался одинаково: «Я вас вижу, вы видите меня. Только от вас зависит, что мы будем делать дальше». Хотя некоторые из владельцев заведений умели вкладывать в подобный кивок еще и сообщение о том, что под стойкой дожидается двухфутовая свинцовая труба, на случай, если вечеринка перестанет быть томной.

Ваймс спросил:

— Тут подают что-нибудь без -алкогольное?

Бармен очень аккуратно повесил кружку на крюк над стойкой, взглянул Ваймсу в лицо и беззлобно ответил:

— Видите ли, сэр, это то, что мы здесь называем «баром». Без алкоголя народу здесь станет скучно. — Он секунду побарабанил пальцами по стойке, а потом неуверенно добавил: — Моя жена варит пиво из корнеплодов. Сойдет?

— Из каких именно?

— Из свеклы, сэр. Она поддерживает в человеке регулярность.

— Отлично. Я всегда считал себя очень регулярным человеком, — ответил Ваймс. — Налей пинту. Хотя нет, достаточно половины. Спасибо.

Последовал очередной кивок, и мужчина быстро исчез за стойкой и тут же появился с большим стаканом, наполненным красной жидкостью с пеной.

— Вот, — сказал он, аккуратно поставив сосуд на стойку. — Мы не разливаем его по оловянным кружкам, потому что оно что-то делает с металлом. За счет заведения, сэр. Меня зовут Джимини, владелец «Головы Гоблина». Осмелюсь предположить, что знаю вас. Моя дочь служит горничной в большом доме, и я тут каждому рад, так как владелец бара друг каждому, у кого в карманах водятся деньжата, а так же любому по своей личной прихоти. Даже тем, кто временно на мели, что, на данный момент, не относится к трем приставалам снаружи. Бармен видит, что бывает с каждым после двух пинт пива, и для него не существует причин для дискриминации.