Андрей Жвалевский - 9 подвигов Сена Аесли

– Ладно, – проворчала преподавательница. – Побегают, вернутся и… будут иметь дело со мной. Курс! Кругом!

– Есть одно обстоятельство, мисс Сью, – произнес мягкий голос справа.

– Сегодняшнюю прессу читали? – спросил точно такой же голос слева.

Известие о преступлении, в котором примут участие старшие Гаттер, Пейджер и Аесли, настроило МакКанарейкл на серьезный лад. К раздвоению Браунингов она отнеслась с пониманием, поскольку сама такое проделывала неоднократно [109] , и полностью разделила мнение сыщиков о том, что если есть куда вляпаться, то младшие Аесли, Пейджер и Гаттер это обязательно сделают.

– Браунинг! – приказала мисс Сьюзан. – Выведите детей наружу и отправьте в школу. А вы, Браунинг, пойдете со мной. Погодите, Браунинг! А ну-ка, лемминги, кто из вас видел Порри, Сена или Мергиону последним? Ну, хотя бы предпоследним?

Лемминги принялись что-то лепетать о вчерашнем ужине, причем никто из них не мог с уверенностью сказать, вчера ли это было и был ли это ужин.

Положение спасла Амели, которая не только вспомнила место (Департамент Безопасности, Отдел Незаконных Штучек-Дрючек), но и назвала время отрыва троицы от экскурсии (11:37 по Гринвичу). И даже показала, в какой из боковых коридоров беглецы ускользнули.

И даже увязалась за МакКанарейкл и одним из Браунингов.

Отправив школьников в Первертс рейсовым заклинанием Домой, отец Браунинг щелкнул крышкой именных говорящих часов и озабоченно посмотрел на циферблат.

– Поздно спохватились, – сказали часы. – Озаботились бы раньше, еще успели бы что-то сделать. С Гринвичем бы перетерли, временные координаты подправили, пять минут туда, десять сюда, двадцать в зачет следующего года… А теперь уже все, полчаса как опоздали.

– Куда опоздали?

– Ах, мы никуда не торопились? – оскорбленно произнесли часы и захлопнулись.

А поторопиться действительно не мешало. Если часы не врали – а именные говорящие часы никогда не врали, только хамили – до начала преступления оставалось сорок минут.

Сыщик заспешил к кабинету премьер-министра, размышляя, должен ли он, как пришедший первым, спрятаться за портьерой, или наоборот, пользуясь правом первого, может занять видное место, а за портьеру отправится второй Браунинг?

Занятый столь серьезными размышлениями, Браунинг не заметил, как хорошо освещенные коридоры сменились сначала плохо освещенными коридорами, а потом хорошо затемненными коридорами.

Из задумчивости его вывел увесистый хлопок по лбу.

Оглядевшись, следователь понял сразу три вещи. Во-первых, судя по звуку, по лбу его хлопнула дверь в кабинет премьер-министра. Точнее, он сам с разбегу хлопнул дверь лбом. Во-вторых, кругом темно, как у тролля в погребе. В-третьих, он здесь не один. И, похоже, даже не вдвоем. Если, конечно, два десятка зеленых огоньков вокруг – не забытые елочные шары.

– Кто такой? – хриплым голосом спросили огоньки.

– Отец Браунинг, – сказал отец Браунинг.

– Шутишь?

Сыщик перевел дыхание. Свои.

Оборотни в погонах были элитным подразделением Департамента Безопасности. Идея обзавестись таким подразделением возникла у Тотктонады, которому очень понравилось словосочетание «оборотни в погонах» – зловещее, многозначительное и должно отрезвлять самых поддатых преступников.

Однако научить настоящих оборотней звереть не в полнолуние, а после получения приказа вышестоящего начальства, не удалось. Тогда Тотктонада обратился за помощью к Грегу Аесли. Департамент Затуманивания провел блестящую PR-кампанию по утверждению в общественном сознании понятия «оборотни в погонах». Выбрали лучшее подразделение ментодеров, которые, правда, не превращались при свете луны в волков, зато днем выглядели как настоящие легавые [110] .

Правильно проинструктированная пресса принялась называть ментодеров элитного подразделения оборотнями за то, что они расторопные и быстро везде оборачивались [111] , даже во время «погонов» – длительных облав на преступников. Именно в «погонах» оборотни демонстрировали свои лучшие качества: выносливость, неподкупность и ярко начищенные сапоги. Постепенно выражение «оборотни в погонах» стало таким же привычным и устойчивым, как «семь пядей во лбу» или «кризис в России» [112]

У оборотней в погонах всего один недостаток: они любят посмеяться. В свое время они трижды ловили Мордевольта, и дважды он уходил от них, развеселив охранников смешной забавной юмористической шуткой [113] .

– Так ты шутишь или как? – требовательно повторили из темноты.

– Вы серьезно? – удивился Браунинг.

– А мы когда-нибудь шутили?

«А, это они пароль спрашивают!» – сообразил сыщик и порылся в памяти. Между уликами по делу Бубльгума и детским воспоминанием о падении с груши обнаружилось искомое.

– «Рок против наркотиков, – провозгласил он, – что плотник супротив столяра!»

Раздались вежливые смешки.

– Тотктонада придумал? – хмыкнул оборотень. – Старик стал уже не тот.

– Тот Федот, – отозвался другой, – а тут…

– …батут, – подхватил третий ментодер. – А Тотктонаду пора звать Тотктонуда [114] .

Вокруг сдавленно захихикали. Оборотни в погонах юмор любили, но взаимностью не пользовались.

Браунинг вздохнул и вошел в кабинет премьер-министра.

Тотктонада уже бродил по углам и закоулкам помещения, проверяя системы слежения, обнаружения, контроля и учета.

«А ведь первым Тотктонада пришел, – подумал Браунинг. – Может, пусть он и лезет за портьеру?»

Следы беглецов закончились посередине коридора, возле торчащего из стены кактуса.

– Трансгрессировали? – удивился Браунинг.

– Как? – пожала плечами МакКанарейкл. – Сен и Мергиона не маги, трансгрессировать мог только Порри, но не сейчас, а после третьего курса. А перенести с собой еще двух человек – только после пятого.

– Я помню, у Гаттера был прибор для переноса в пространстве, транспликатор…

– Он сломался, – сказала Амели. – Еще зимой.

– А разве Гаттер его не починил? – спросила мисс Сьюзан.

– Починил. Но он опять сломался. Когда Порри хотел перенести сессию.

– Перенести сессию?!

– Ну да. В прошлое. Ну как будто она уже прошла. Не получилось [115] .

– Значит, детей кто-то переместил, – подвел итог сыщик. – Плохо.

Браунинг прикрыл глаза и принялся прощупывать ближний Астрал. Этому он научился у Югоруса Лужжа, который всегда зажмуривался, когда выходил в ближний Астрал.

– Плохо, – сказал он через минуту.

– Это то же плохо, что и раньше? – уточнила МакКанарейкл. – Или еще одно плохо?

– Это еще хуже. Здесь сплошные экранирующие поля, а следы астральных перемещений шифруются. Попробуем опросить свидетелей… или соучастников.